свалено механическое исполнение всех этих задач…
Стикк остановился у меня за спиной…
– Ну что, Герфрид?..
– Загрузил стандартную программу, командир.
– Слушай приказ! Избавить подопечного от этих клочьев! Надо будет – вручную пойдешь его
чистить!
– Так точно.
Переключил программу чистки – это строгий режим, со зверюг чуть ни шкуру сдирает… По
опыту знаю, чем это обычно кончается – мой зверь звереет. Замухрышку это уже начало серьезно
злить. Он огрызается даже на еле заметную полосу, скользящую по его взъерошенному загривку.
Зверюгу окружает черная аура счищенной шерсти, которая рассеивается у вытяжки… А Стикк не
уходит – стоит над душой, ждет пока последний клок ляжет волосок к волоску.
– Если останутся проплешины – соберешь клочья и приклеишь обратно. Только ровно и
аккуратно!
– Будет сделано.
Сегодня Стикк ну уж очень добрый. Лесовский думает, что он на меня за мою тягу к порядку
взъелся – хочет вывести из рядов правил, чтобы убедиться, что я настоящий. Может он и рад, когда
ему кто-нибудь, несмотря на последствия, челюсть ломает, но я ему такое удовольствие не
доставлю. Готовлюсь распылять клей по корпусу взведенного яростью чудовища, лезть в
вытяжную шахту его “норы” за оставшейся шерстью – ко всему, что Стикку в голову придет. В
общем, готовлюсь к тупому подвигу. Был бы Стикк бойцом похуже – мы бы его давно из отряда
53
вышибли ко всем чертям. И если бы мы знали, что он за наш счет перед Ульвэром выслуживается –
ему бы несдобровать. Но Ульвэр для него бог – Один, собирающий дружину убитых в бою воинов.
Это верно – мы все здесь проверены и боем, и смертью… А Ульвэр… Я не хотел бы служить под
чьим-то еще командованием. Вот за эту убежденную преданность мы Стикку многое прощаем.
Кроме него, мы дерзости никому так не спускаем… Правда, кроме него, нам дерзить никто и не
смеет…
– Сожми кулаки покрепче, боец, и не думай об этом. Лучше подумай о том, что все рушится –
все рушится, Герфрид… Пока еще это не очень заметно, но мы уже отдаем наши жизни не за
земли, не за будущее – только за клочки пустыни, только за обглоданные временем дни. Даже
Снегов ничего с этим не сделает – поздно. Уже давно поздно. Мы уже в хвосте времени. Наши
генералы еще могут придержать хвост этого временного зверя, но оседлать его они уже не могут.
Пока у нас есть силы, но скоро зверь покажет нам оскаленную пасть и оставит нас позади.
Я повернулся к Стикку, а он как всегда ядовито улыбнулся и, заложив руки за спину, направился
к открытым вратам, чтоб застыть там с бичами…
– Переходим на готовность первой степени!
Срочно бросаем, прячем и отключаем все, что не должно попадаться Ульвэру на глаза… Мы
равняем по линии зверюг, а сержанты – нас… У врат блоков ставят “защитников”… Все не только
затихает, но и застывает… Только никто точно не знает, сколько мы так простоим.
Мне от этого всего не то, что скучно стало, – просто тоскливо… Это ж прощание чистой
воды… А главное – неизвестно, перед чем мы прощаемся со всем, к чему привыкли… со всем,
кроме Ларса Стикка – он ведь с нами… Я открыл Владу линию…
– Хорошо Стикк нам дух поднимает…
– Стикк души не трогает – он нам головы студит… перед Хантэрхаймом.
– Как будто кто-то способен дойти до ледников Хантэрхайма не с холодной головой…
– С холодной головой нужно ступить еще на путь к нему. Герф, Стикк ведь правду говорит –
скоро у нас передовые будут со всех сторон… Нас крушат на всех фронтах…
– Пока они – нас, потом мы – их.
– Герф, нам не то что победить – нам теперь просто выжить трудно будет…
– Наша победа – это и есть наша жизнь.
– Не обязательно… Мы можем повергнуть врага такими силами, которые погубят всех нас… А
враг может повергнуть нас такими силами, которые не погубят нас всех…
– Мы способны победить – пусть будет это сложно и пусть риск поражения будет огромен. Риск
– это еще не поражение. И подходить к нему следует с чистой головой и твердой уверенностью…
– Герф, все, что мы делаем с твердой уверенностью, – делаем либо по предельно точному
расчету, либо по беспредельно шальной тупости… Ты или не рискуешь, или не понимаешь, что
рискуешь, – другого не дано. При походе на риск мы штурмуем цель без точных данных по
соотношению сил – это бой, исход которого еще не ясен.
– Влад, я понял – не тупой. Единственное, что нам дано риском, – стремление к успеху.
Стремление, которое мы должны укрепить, – выбросить из головы все, кроме него.
– Верно, но до этого нужно…
– Нужно расчистить путь, чтобы с него не сбиться – очистить голову от мыслей о поражении,
думать о победе и победить.
– Тебе нужно очистить голову от этих лозунгов… Риск велик. И мы не должны принижать его
степень – от этого он только возрастает. Перед тем, как к нему подойти, ему нужно дать
непредвзятую оценку.
– Так поступают машины.
– И они побеждают.
– Но победим их мы – тем, что решительно пошлем к черту их расчеты и сделаем то, что они не
учтут – вернее, учтут, но спишут под нуль по пункту неисполнимости.
– Герф, для этого и нужно оценить риск. Метнешь нож с поправкой на ветер – попадешь в цель
точнее.
54
– Влад, я учту поправку, но не буду думать о том, что ветер – сокрушительный шторм. Я буду
думать только о том, как попасть в цель.
– Не будешь думать, что это шторм, – не метнешь нож в полную силу. Герф, нам известны
координаты цели, направление ветра нами определено – нужно учесть его силу… И останется
только метнуть нож прямо в цель – с убеждением, что мы и правда сделали все, что могли.
– Влад, нам нельзя допускать мысли о поражении.
– Ты пойми, эти мысли не отберут у нас и нашей борьбы больше сил, чем наши ошибки при
том, что мы эти мысли не допустим. Мы вступим в бой с полной силой, что бы ни было. Но, не
видя объективной действительности, не увидим и подлинной цели – ножи только по указанным
свыше координатам метать вслепую будем.
– Есть заданное направление – больше ничего и не нужно. Этого достаточно.
– Если ты знаешь, что оно задано верно – достаточно.
– Я знаю.
– Герф, никто этого точно не знает. Никто не знает, кто нам его задает. Мы не знаем, кем или
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});