Читать интересную книгу Яик-Горынович - Павел Георгиевич Малов

спастись и на свободу вырваться, – сказал Пугачев. – Караульный солдат Федот Рябчиков помог ему из-под стражи уйти.

– А ты откель знаешь? – недоверчиво глянул на него Пьянов.

– А я и есть ампиратор Петр Федорович Третий собственной персоной! – неожиданно признался Пугачев, чем поверг обоих сотрапезников в немалое замешательство.

– Ваше величество, отец родной!.. – вскочил с места Семен Филиппов и хотел уж повалиться в ноги самозваному императору, но Пугачев его удержал.

Денис Пьянов с испугом глянул в лицо Емельяна, недоверчиво покрутил головой.

– Что смотришь, батюшка? – с подозрением вопросил Пугачев. – Никак сомневаешься в сказанном?

– Упаси Бог, ваше величество, – затряс головой Денис Степанович. – Любопытно просто, как тебе удалось из Петербурга от нечестивой царицы Екатерины уйтить? Небось, верные люди сыскались, пособили?

– Пришла гвардия, подкупленная Катькой, и заарестовала меня во дворце, – заученно заговорил Пугачев. – Однако нашелся один верный человек, капитан Маслов с солдатами. Он меня отпустил и принял заместо меня мученическую смерть от рук Гришки и Алешки Орловых, Катькиных хахалей. Они его заместо меня замучили, а я в это время ушел в Польшу, потом – в Царьград и Египет. Из Египта пошел в Индию, а оттель – к вам на Яик, прослышав про ваши нужды и великий разор…

Глава 18

Арест Пугачева

1

Белая заснеженная степь раскинулась до самого горизонта. Среди осеннего увядшего сухого бурьяна узкой змейкой вилась дорога. По укатанной крестьянскими санями дороге шел Пугачев с котомкой через плечо. После предательства Семена Филиппова, который донес о нем управителю Малыковской волости Позднякову, Емельян бежал в степь и теперь решил пробираться тайно в Казань. Записку, написанную игуменом Филаретом и адресованную казанскому купцу Василию Щолокову, он предусмотрительно уничтожил. Но адрес запомнил хорошо, на память он пока не жаловался.

Несмотря на горечь испытаний, Емельян духом не падал и даже что-то тихо напевал на ходу. Впереди показался неглубокий степной овраг, неподалеку на камне сидела женщина.

Продолжая напевать, Пугачев подошел к женщине, по виду казачке. Женщина плакала.

– О чем слезы льешь, красавица? Обидел тебя кто, лапушка? Скажи мне, не таи горя на сердце.

Пугачев подсел к казачке, участливо заглянул в глаза.

– Как же мне не плакать, мил человек? – запричитала она пуще прежнего. – Вот уж пятый месяц пошел, как забрали мово муженька за убийство проклятого генерала Траубенберга, да и отослали куда-то в крепость Оренбургскую. Моченьки моей больше нету. Извелась вся с ребятишками, их у меня шестеро – мал-мала меньше.

– Возьми, женщина. – Пугачев вынул из-за пазухи и подал ей несколько серебряных монет.

– Спаси Христос, батюшка! – поблагодарила его казачка. – Да скажи хоть, как звать тебя, величать, за кого Господу молиться прикажешь? Как имя твое?

– Имя? – вздрогнул вдруг Пугачев. – А имя мое Петр, матушка…

– Как апостола, значит, – с благодарной улыбкой покивала головой казачка.

Пугачев, приложив ладонь к глазам, начал с тревогой всматриваться в даль.

– Однако, кто-то скачет сюда шибко уж очень. Ан схоронюсь от греха подальше. – Пугачев проворно бросился в овраг. Казачка направилась дальше по пустой дороге.

Женщину нагнали три конных драгуна в синих плащах с красным подбоем и черных треугольных шляпах. Один из них, старший по чину, перегородил ей конем путь.

– Стой, ведьма! Не видала, никто тут по степи не шляется?

Драгунский урядник придерживал разгоряченного коня, зло смотря на казачку. Двое других, заметив следы, оставленные в снегу беглецом, подъехали к краю оврага.

– Ну, отвечай, чего молчишь? Воды в рот набрала? – снова крикнул урядник.

– Ой, светы мои, да откедова ж я знаю, кто вам нужен-то. По степи много народу хаживает, – робко ответила казачка.

– Пугачева Емельку сыскать нам велено!

– Пугачева? – удивленно переспросила женщина и бросила испуганный взгляд в сторону оврага.

Этого было достаточно старшему из драгун.

– Ребята, он тамо-тка в овраге! Полезайте вниз, я эту шельму постерегу.

– Ой, светы мои, нет его там! Нету! – запричитала вдруг женщина, порываясь последовать вслед кинувшимся к оврагу спешенным драгунам.

Драгунский урядник, перехватил уздечки их коней, резко ожег казачку по спине плеткой.

– Молчи, дура! Поорешь еще мне.

В овраге раздались грубая брань и звуки отчаянной борьбы. Через некоторое время на дорогу вытолкнули связанного Пугачева.

Женщина оторопело уставилась ему в глаза.

– Спасибо, жинка! За все тебе мой поклон, – выплевывая кровь из разбитого рта, сказал тяжело дышавший пленник.

Сзади его грубо подтолкнули драгуны.

– Нет-нет, не думай про меня худо, мил человек, прошу тебя! Не я тебя выдала, – взвизгнула казачка и бросилась Емельяну в ноги.

– Пошла! – рыкнул на нее урядник и, еще раз с силой огрев плеткой, скомандовал своим солдатам: – Вяжи его к седлу, подлюгу. Пущай побегает следом… Но пошла, проклятая, – замахнулся он на лошадь.

Топот копыт вскоре затих. Женщина, не поднимая головы, лежала на дороге.

2

Арестованного Пугачева в тот же день доставили в канцелярию управителя Малыковской волости Позднякова, жестоко били батогами, сняли первый допрос и бросили до утра в темницу. Камера в подземной тюрьме была переполнена. Здесь содержались и яицкие казаки, схваченные за прошлогоднее январское возмущение и убийство генерала фон Траубенберга, и шалившие в степи немирные татары, и беглые гарнизонные инвалиды, и мужики из барских имений, не выплатившие вовремя недоимок, и просто разбойники с большой дороги.

Люди лежали вповалку на длинных сплошных нарах, так что Пугачев еле отыскал свободное место почти возле самой параши, с трудом втиснувшись между двумя худыми и грязными, изголодавшимися на скудной тюремной пайке босяками. Лег он на живот, потому что вся спина его была исполосована кровавыми рубцами от ударов батогов и к ней было больно притронуться.

– За что попал в острог, мил человек? – поинтересовался один из босяков, сосед Пугачева. – По виду гляжу, человек ты мабудь не здешний, на простого мужика не похож… За что сидишь, дядя?

– А страдаю я, братия, по поклепному делу за крест, да за бороду, – кратко ответствовал Емельян, не желая распространятся о настоящих причинах своего заточения. – Придерживаюсь истинной православной веры, с самим игуменом Филаретом, праведником и заступником нашим, знакомство имел. Он обо мне знает.

– А-а, стало быть, ты раскольник, – разочарованно протянул спрашивавший. – Вашего брата тут много обретается, почитай каждый третий.

– Вот и хорошо, будет с кем словом перемолвиться о делах духовных, душеспасительные беседы вести, – сказал Пугачев и, поднявшись с места, расстелил на грязном, заплеванном полу зипун, упал на колени и стал молиться, отвешивая поклоны и истово осеняя себя двуперстым раскольничьим крестом. В свое время он заприметил, как молился игумен Филарет, и сейчас по-обезьяньи его копировал. Когда, окончив молитву, хотел вернуться на свое место, оно было уже занято.