— Ты согласилась участвовать, — напомнил Локен.
— Я на другое соглашалась. Если бы знала, что вы, идиоты, утащите меня в джунгли без предупреждения, то…
— То что? — Локен приподнял бровь. — Даже на высокородных существуют рычаги давления.
— Я не высокородная, а родовитая.
— Невелика разница. По сути вы все одно и то же.
Мы уставились друг на друга с откровенной неприязнью. Наши словесные перепалки не были игрой, мы не развлекались. Я мало к кому питаю злость или чувствую сильное неприятие. Люди, которые мне не нравятся, как правило, сразу мной отстраняются, я пресекаю с ними малейшее общении, даже намек на него. Но орионца не удастся «отсечь», как бы ни был он мне неприятен. Он мне сейчас нужен.
— Вставай, — сказал Локен. — Пора идти.
— Если я пойду на своих двоих, то пойду очень медленно, — огрызнулась я. — Хочешь двигаться быстро — изволь нести меня на руках.
—Ты слишком слабая для центаврианки, — фыркнул он, оглядывая меня с пренебрежением, к которому, однако, что-то эдакое было подмешано. То ли интерес, то ли насмешка, то ли еще что. — Вы практически не убиваемые. А ты чуть не подохла ночью от яда.
— Подохла? — возмущение дало мне сил на то, чтобы приподняться. — Ты отвратительно косноязычен, орионец! Это слово по отношению к людям не применительно!
— Но ты меня поняла, — Локен ухватил меня за локоть. — Идем, неженка.
Мы нашли лужу, которая с натяжкой может сойти за «водоем». Локен проверил, если ли что подозрительное на дне, и ухмыльнулся:
— Не соблаговолит ли родовитая центаврианка искупаться?
— Соблаговолю, — чинно сказала я. На моих плечах был накинут костюм так, чтобы он прикрывал грудь, но я по-прежнему оставалась практически раздетой. И все же даже в таком виде я держалась отлично, как будто была одета с особым шиком.
— Тогда жди своей очереди, — усмехнулся Локен и швырнул рюкзак рядом с «водоемом».
Я наблюдала, как он оголяется. Крупный, здоровый, чувствуется сила. Орионцы генетически стойки к самым тяжелым условиям жизни, поэтому для него прогулка по джунглям — действительно только прогулка. Я обратила внимание на то, как хорошо развиты его мышцы, как прорисовываются при движении. Неудивительно, что на Локена падки всякие медсестрички!
Локен окунулся пару раз, начал энергично растирать себя руками, чтобы смыть пот и грязь. Хотя, разве в такой воде можно вообще очиститься? Я не любовалась видом его тела (почти не любовалась), меня орионец интересовал чисто с познавательной точки зрения. Единственное, что в нем необычно — это раскосые глаза, обладающие чистейшим голубым цветом без единой примеси. И ресницы не белесые, а темные, хорошо подчеркивающие лазурный цвет радужки. Пожалуй, самые красивые глаза, которые я видела.
Ну, все! Нечего на него смотреть, он всего-то типичный представитель своей расы, неинтересный нахальный грубиян. А то, что глаза красивы — это не его заслуга. Это все дрейф генов.
Я демонстративно отвернулась.
— Что, — протянул Локен, — надоело смотреть на то, что никогда не получишь?
Я фыркнула; мужчина медленно вышел из воды. Не знакомый со стеснением, он прошелся к своим вещам. Я справилась с внезапно нахлынувшим смущением и насмешливо посмотрела в нахальные глаза этого бессовестного человека.
Да, сложен он превосходно. Орионцы считаются самой красивой расой людей. Даже если их черты лица неидеальны, они привлекательны за счет того, что эти самые черты выразительны. У них отменное здоровье и потрясающая выносливость. Они сильны. Но все же уступают старшим расам в регенерации и способностям к эо.
«Не забывай, что он всего лишь младший, — напомнила я себе. — Но очень привлекательный младший!»
Натянув костюм, мужчина повернулся ко мне:
— Твоя очередь мыться. Надеюсь, одна справишься?
— Разумеется.
Меня еще шатало, но не могла же я попросить его помочь мне! Стянув ботинки, я прошла к луже и с осторожностью в нее вошла. Вода оказалась теплой, и это уже хорошо. Я присела раз-другой, начала обмывать тело. Пальцы правой руки, пострадавшие от слизи, двигались неохотно и болели, но я не щадила их. Так быстрее восстановятся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пока я мылась, Локен пил воду из фляги; я отмечала, смотрит ли он на меня, или нет. Орионцу я была неинтересна, он лишь следил, как бы я не споткнулась и не упала в лужу. Моя женская гордость была уязвлена… Как можно не оценить мои длинные стройные ноги, тоненькую талию, линию бедер, плеч, красоту рук, совершенство груди? Или он уже оценил, и ему больше неинтересно?
Да о чем я вообще думаю? Это же орионец, с какой стати я должна ему нравиться? Он, наверное, с ума сходит от мужеподобных орионских дам, в которых не сразу дам и узнаешь. Где ему оценить соразмерность и изящество моей фигуры!
Улучив момент, я под водой стянула трусики и наскоро их ополоснула. Мне еще не приходилось мыться в таких ужасных условиях. Я с самого рождения не знала неудобств: меня всегда окружали цивилизация, комфорт и роскошь, даже моя городская квартира хоть и считалась бедной и маленькой, но была оборудована всем, что нужно для жизни. Дикая природа никогда меня не прельщала, я предпочитала проводить время в городе, и в джунглях я себя ощущала чужеродным элементом. Если не хуже — жертвой.
Решившись, я начала расплетать тугую косу.
— Эй, — орионцу это не понравилось, — заканчивай.
— Я окунусь с головой. У меня ужасно зудит голова.
— Даю две минуты.
Густые, тяжелые, длинные, до поясницы, прямые волосы были моей гордостью. Но намокнув, они потянули мою голову назад, и я раздосадовано вздохнула, сетуя на свою временную немощь. Помассировав хорошенько кожу голову, я вылезла из лужи с ощущением, что стала еще грязнее, чем была.
Локен на меня даже не глянул.
А с каким трудом я натянула на себя костюм! Приходилось натягивать материю с силой, она еле лезла на влажную кожу. Только тогда орионец подошел и, склонившись, укоротил рукава и штаны костюма лазерным ножом. Сделал он это небрежно и вполне мог попасть лучом на мою кожу.
— Такой шикарный костюм был, — сокрушенно проговорила я и со вздохом начала выжимать воды из тяжелой массы волос. Несколько капель попали на руку Локена, он поднял на меня сердитый взгляд.
Вдруг случилось что-то, хорошо мне знакомое. В голубых глазищах орионца появилось знакомое мне выражение удивленного восхищения. Да, с распущенными волосами у меня вид сексуальный. Поэтому ношу я их так только по особым случаям.
Куда тебе остаться равнодушным, орионец!
Он замер, глядя на меня снизу вверх, а потом резко поднялся и убрал лазерный нож в карман. Я смотрела на него с усмешкой, чувствуя, что, наконец, попала на знакомую территорию. Этот нахал еще из рук у меня есть будет!
— Кукла, — бросил мужчина.
— Кто-о? — улыбнулась я.
— Кукла. Пластмасска со стандартной внешностью.
Это у меня-то стандартная внешность? Да я со своими зелеными глазами, размером груди, с губами, которые гораздо пухлее, чем положено, вообще не вписываюсь в стандарты!
— Да что ты знаешь о наших стандартах? Кто ты, чтобы судить нас?
Он неожиданно серьезно на меня глянул; неравнодушная к его глазам, я сразу отметила, что в них появилось сильное темное чувство.
— Что я знаю о вас? Я знаю, что вы помешаны на совершенстве. А если есть недостатки, вы компенсируете их повышенной ублюдочностью. Ваше общество исправно рождает идеальных с виду, гнилых лицемеров. И среди всех рас людей вы меньше всего похожи на людей. Вы к рептилоидам всех ближе, потому что тоже холоднокровные.
— Ой, какие мы обиженные, — ответила я насмешливо.
Закончив так разговор, мы долго еще не говорили.
Да и о чем нам говорить?
Глава 12
Я ждала военных. Ждала, когда услышу жужжание аэрокаров, когда увижу тхайнов, что рыщут по лесам в поисках, ждала появления поисковых групп… Но то ли мы шли по такой глуши, что нас сложно было найти, то ли Локену просто везло. По пути нам часто попадались знакомые фрукты с розовой мякотью, так что от голода мы не мучились. Правда, сильно хотелось мяса. Недостаток белка я ощущала очень сильно.