— Я не намерена умирать.
— Никто не намерен. Но умирают все.
— Да, — признала я сипло, голос мой звучал еле-еле, но язык уже не заплетался. Мне почему-то показалось важным сказать орионцу о том, что у меня есть серьезный мотив жить. — Я только нашла своего мужчину. Знаешь, какой он? — улыбнулась я, чувствуя, как засыхающий сок стягивает кожу. — Краси-и-и-вый.
— Это главное, — отозвался Локен саркастично.
Его сарказм в голосе покоробил меня даже в полумертвом состоянии.
— Ты не понял! Я не внешнюю красоту имею в виду!
— А что? Счет в банке? Чем больше счет, тем привлекательнее жених, да?
— Тупой орионец…
— Как ужасно! — он, кажется, вздумал меня дразнить. — Родовитая центаврианочка голой умирает в компании младшего… Это позор! На весь Род позор!
Я отвернулась от него, и несколько листьев свалились с моего тела. Что он понимает в центаврианах? Тупой… тупой орионец… Но он — моя единственная надежда. Локен уже раз десять ходил за новыми листьями, и каждая новая его отлучка была длиннее предыдущей. Пару раз я приходила в себя, когда его не было рядом. Это были страшные минуты — одна, я оставалась в темноте, практически беспомощная.
Перед рассветом мне стало гораздо хуже.
Я больше не металась, не хотела пить — меня как будто подхватила волна и понесла куда-то. Это были приятные ощущения, их можно было сравнить с качанием на волнах теплого моря. Но я очень хорошо знала, что значат эти ощущения.
— Локен, — позвала я.
Он не отозвался.
У меня не было сил даже повернуться к нему. Даже голос звучал слишком бледно.
— Локен!
Мужчина крепко спал, утомленный. А небо уже светлело, первые лучи светил пробирались под своеобразный полог из веток и листьев. Ночь выдалась очень тяжелой, мучительной — не побоюсь этого слова. И вот рассвет… приносящий свет и тепло. Отдаться бы ему… уйти…
Нет! Нет и еще раз нет! Не могу я бесславно умереть от яда мерзких инсектоидов! У меня Дейриган! И Нери с Ксаной будут в шоке, если я так уйду! А папаша и вовсе закатит праздник!
Я каким-то образом сумела поднять руку и с силой опустить ее на лицо орионца. Он открыл глаза.
— Спаси меня! — приказала я, тратя последние ресурсы сил, и вернулась во мрак забытья.
Я очнулась от шума. Вокруг все гремело. Застонав, я поджала колени к животу. Теплая рука орионца легла на мой лоб. Локен сидел рядом со мной; от ливня, который изливался на джунгли, нас спасали огромные листья. Я посмотрела вверх и поняла, что нахожусь уже в другом месте. Орионец перетащил меня туда, где мы бы не так сильно промокли.
Меня уже не трясло, и все же сильнейшая слабость отняла у меня возможность подняться. Во рту было сухо и стоял противный привкус, но язык стал нормального размера.
— Уже день? — спросила я слабо.
— Скоро вечер. Тебя тошнит?
— Да…
— Это от голода и слабости. Ты два дня ничего не ела.
— Два дня? Я пролежала… два дня?
— Да. Хотя вы, центы, обычно восстанавливаетесь за пару часов, — пристально на меня глядя, проговорил Локен. Хоть я и зову его про себя «тупым», он вовсе не туп. Люди, не обремененные интеллектом, с таким внимательным подозрением не смотрят.
Будь на его месте Дейриган, я бы с улыбкой рассказала, что у меня довольно слабые гены и потому здоровье у меня почти как у младших. Но это не Дейриган.
— А ты бы вообще умер, младший, — вяло сказала я, даже в состоянии сильной слабости готовая препираться с ним. У меня было такое ощущение, что инсектоиды все-таки пообедали мной, и выели здоровье и силы.
Он посмотрел на меня снисходительно.
— Ты выжила только благодаря мне. Оказывается, ты слабая девочка.
— Ты всего лишь листьями меня обкладывал, — грозно сказала я.
Локен посторонился, и я увидела насекомое. Нет, не насекомое — инсектоида-рабочего. От обычного муравья внешне он отличался размерами и дополнительной парой усиков. От головы инсектоида мало что осталось…
— Мазер? — спросила я.
— Да.
— С твоей руки спала опухоль, только когда я обработал ее секретом инсектоида. Только он разъедает слизь. Радуйся, что я разбираюсь в том, как рабочие устроены.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я покосилась на свою руку. Она все еще оставалась опухшей, но уже не вызывала ужас своим видом, а пальцы даже немного двигались. Но, самое главное, на ней уже не оставалось слизи. Значит, орионец нашел инсектоида, убил его и приволок сюда? Хорошо, что он убил обычного рабочего, будь это королевский самец, считающийся представителем разумной расы, это грозило бы нам проблемами. Инсектоиды особенно не разбираются, кто и зачем напал. Врага они уничтожают скопом и очень быстро. А если рабочий успел выделить какие-нибудь феромоны, сигнализирующие об опасности?
— А как ты его поймал? Они в своей среде неуловимы.
— На живца, — блеснул глазами Арве. — Оставил тебя близ очередного «обработанного дерева», а сам отошел. Рабочий нашел тебя, и я в него пальнул.
«Неплохо, — должна была признать я. — Неожиданная смерть означает, что инсектоид никому не успел бы сообщить об опасности».
— Где мой костюм? Надеюсь, ты его не выбросил?
— Ты на нем спишь.
Я встала, и сразу же осела обратно на листья. Ох… как трещит голова! Как сухо во рту! И как пусто внутри… Живот аж втянулся… Я вытащила костюм.
— Не торопись одеваться, — сказал орионец. — Ты дрожишь. Тебе нужно обмыться. Ливень закончится, образуются лужи, некоторые из них достаточно глубоки, чтобы можно было окунуться. А пока поешь. Эти фрукты съедобны. Вода во фляжке тоже нормальная.
— Как мило, — съязвила я, подавляя желание прикрыться руками. Он меня и так уже во всех подробностях рассмотрел, а про касания и говорить нечего… даже мой единственный любовник так много меня не трогал, как трогал этот грубиян Арве. Я подавила также и неуместное чувство благодарности. Это простаки вроде Козловски за спасение сразу все простят, но я-то понимаю, что Локен печется обо мне, только потому, что я ему нужна. Да, он меня спас, возился всю ночь, убил инсектоида, чтобы очистить мою руку от слизи… но он же меня сюда и привел. Так что никаких благодарностей!
Мне хотелось есть, но я не могла. Приходилось заставлять себя кусать и жевать сладкую сочную мякоть нежно-розовых плодов. Не думаю, что сразу после отравления полезно есть фрукты, но у меня нет иного выхода. Нужно же откуда-то взять силы! Я съела несколько плодов и торопливо запила водой.
Желудку явно не понравилось то, что я него закинула.
— Меня сейчас стошнит, — объявила я мрачно.
— Постарайся сдержать.
Я удержала скудную еду в желудке и выпила еще воды. Ничего, я сильная. И желудок у меня крепкий. Но как примириться с этой чудовищной слабостью? А вот Локен выглядел неплохо. Немудрено, ведь он два дня сидел подле меня, и хорошо отдохнул. Вон, даже круги исчезли под глазами.
Дождь пошел на убыль и вскоре закончился.
— Вставай. Нам нужно идти, — сказал Локен.
— Куда идти? Так и не скажешь? — я уже была способна язвить, хотя голос по-прежнему оставался слабым. — Это такая важная информация?
— Мы идем к королеве.
— К главной самке инсектоидов? Зачем?! Это Гетен тебя отправил?
— Да. Других подробностей не жди.
— А я хочу подробностей. Вы нарушили закон и меня похитили. Какого цвина вы вообще творите?!
— Заткнись и вставай, — самым любезным тоном ответил мужчина. Он чуть-чуть добавил в голос угрозы, а на меня все равно подействовало. И это тоже странно: обычно я не теряюсь даже перед высокородными мерзавцами. Этот же Локен обладал необычно сильной энергетикой, даже во время собраний, молчавший, он подавлял остальных, и на него постоянно посматривали, ожидая реакции. А ведь всего-то техник…
— Ладно, тебя к королеве отправил Гетен. А я при чем? — я задала вопрос, хотя ответ уже знала. Скорее всего, я нужна для связи с инсектоидами. У них, как и у животных, низкие вибрации. Только вот остается еще слишком много вопросов…