— И сколько тебе лет?
— Семнадцать, — стараюсь говорить твердо и уверенно.
Поворачиваюсь к Владу за поддержкой, но он улыбается уголком губ и предоставляет мне возможность самой вести диалог. А для уверенности легко сжимает мое плечо.
— Учишься?
— В школе.
Инна смеется. Красивым грудным смехом.
— Торопов, ты совсем очумел. Растление малолетних — это уже статья.
Влад на ее слова поворачивается к ней и дерзко улыбается. Как и она мне. Фальшиво. Одними губами.
— Два. Два. Восемь. Тоже статья.
Я не знаю, о чем сейчас говорит Влад, но Инна недовольно поджимает губы и отворачивается. Я не успеваю провести анализ последнего диалога, как Катя утаскивает нас с Лизой попудрить носик.
— Здесь так клево! — восхищается Лиза, подкрашивая итак накрашенные губы.
— Кто такая эта Инна? — спрашиваю у Кати.
Потому что она меня зацепила. Потому что я вижу, что между ней и Тороповым что-то есть.
— Дочка друзей наших родителей. Высокомерная и избалованная. Но они довольно давно дружат с Владом, поэтому он ее и позвал, наверное.
— Они встречались?
Я не очень хочу слышать ответ, но, если не узнаю, изведу сама себя.
— Нет, вроде. Родители хотели их поженить, но Влад уперся рогом и на этом все. Предки думают, что они идеальная пара, но ни Инна, ни Влад не горят желанием связывать себя узами брака. Ну, Влад точно. — Катя смотрит на меня и замирает. — Ты что, ревнуешь что ли?
— Нет, — а у самой в груди какая-то неприятная боль.
Почему он мне о ней не рассказал. Скрывает или действительно между ними ничего нет? Скорее всего, скрывает. Потому что Инна просто надышаться не может на Торопова. И это видно не только мне.
— Ну, и правильно. Инка вертихвостка и тупая, как пробка. Даже внимания на нее не обращай, — советует Катя.
Я стараюсь не думать о той информации, которую получила сейчас, но не могу. Зачем он ее пригласил? Что ей нужно от меня? От Влада?
Мы возвращаемся к нашей комнате, но девочки отстают, и я, занятая своими мыслями, не замечаю этого и вхожу в наше зону отдыха одна. Как-то тихо и неожиданно.
Влад сидит ко мне спиной и не видит меня. А вот все остальные уставились на меня.
— Да мы вчера с Владом допоздна были в клубе. А потом, еще у него в лифте чуть не застряли, — с триумфом в глаза рассказывает Инна Захарову.
А я словно удар по лицу получаю.
Я ведь всю ночь не спала. Ждала его звонка. А он был в клубе. С Инной. Наверное, в этом случае мне нужно было всего лишь попросить объясниться, но эмоции меня захлестнули. Мне было больно, неприятно и обидно. И все эти мысли, что Торопов снимает с кем-то сексуальное напряжение, вдруг выползли наружу и добавили масла в огонь.
Я не хочу верить ее словам. Ведь я не знаю ни ее, ни какие отношения их связывают с Тороповым сегодня. Да и Влад не давал мне повода думать, что у него кто-то есть. Я, по крайней мере, не замечала. Но эта чертова ревность…
Влад замечает, что все увлеченно смотрят за его спину и оборачивается. Я не знаю, как я восприняла эти слова внешне, но похоже, по тому, как Торопов матерится, мне не удалось скрыть свои эмоции.
— Маш! — зовет меня Торопов грозно, не оставляя своим тоном пути к отступлению.
— Я телефон… забыла…там… Сейчас… вернусь, — выставляю руку вперед и все-таки нахожу в себе силы для того, чтобы сделать шаг назад.
Мне нужно побыть одной. Хотя бы пять минут.
Я уверенно выхожу и возвращаюсь в туалет. Руки дрожат, лицо бледное, глаза на пол-лица. Очень хочется плеснуть холодной водой в лицо, чтобы немного прийти в себя, но вроде как вечерний макияж испорчу. Поэтому просто мочу руки в воде и прикладываю тыльной стороной к щекам. Успокаивает этот способ так себе. Но от растерянности из-за услышанного я не знаю куда себя деть и что делать дальше.
Я уговариваю себя, что все, что сейчас лезет в мою голову — это просто домыслы, вызванные ревностью. Влад не может на самом деле так со мной поступить. Он бы непременно все мне рассказал. Он бы не поступил со мной так подло, ведь он меня… А что он меня? Любит?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Любит…
Я никогда не слышала от него этих слов. И сама никогда не говорила. А люблю ли я его? И что вообще такое любовь? Мне с ним очень хорошо. Я без него дышать не могу. Но любовь?
Боже, только не сейчас размышлять об этом!
Но это слово не выходит из моей головы. И чем чаще я его произношу мысленно, тем больше понимаю, что ни о какой любви и речи быть не может. С его стороны точно. И надо сейчас выкинуть все эти глупости из головы и посмотреть на ситуацию трезво.
Но это трезво меня совсем не радует. Мне очень хочется, чтобы слова Инны были неправдой. Но если я в них не поверю сейчас, то буду полной дурой. Сделаю вид, что все хорошо, а сама сойду с ума, зная, что Влад провел ночь с ней. А ему будет это на руку. Где Инна, там и другие. Он будет мне врать, а я слепо ему верить. Не хочу быть наивной дурой. Пусть лучше больно, но только не ложь, которая съест все между нами.
В порыве эмоций я спускаюсь вниз и беру в гардеробной свой пуховик. А уже через минуту стою на улице и жду такси. Жутко холодно. Ветер пронзительный и у меня дубеют ноги в капроновых колготках и легких ботильонах. Несмотря на то, что на улице март, зима еще в своих правах и свое место уступать не собирается.
К моему удивлению такси приезжает очень быстро, и я в кратчайшие сроки оказываюсь в теплом салоне машины. Называю адрес на автомате и погружаюсь в свои мысли. Мне так противно сейчас. Просто не могу даже представить, что Торопов оказался таким подлецом. Я ведь верила ему и по-настоящему ждала его звонка. А он был с ней в клубе, а потом еще и отвез к себе домой. Нет, я не наивная и представляю, чем они там занимались. И понимаю, что со мной он этого не получает. Но он сам в этом виноват. Он сам отказывается от меня. А быть слепой дурой из-за его предрассудков я не хочу.
Он мне очень дорог. И я не знаю, что буду делать, если мы сейчас расстанемся. Я слишком к нему привыкла. Я если честно, не представляю свою жизнь без него. Но и терпеть измены не буду. Или буду? На что я готова ради него? И что может заставить меня закрыть глаза на его выходку и сделать вид, что я ничего не слышала. Желание быть с ним. Быть его. Какая-то невероятная зависимость. Бегу к подъезду, ежась на холодном ветру, но это только с виду мне холодно. Я ничего не чувствую. Слишком занята саднящей болью в груди, которой я не могу найти определение. Краем глаза вижу, что кто-то из жильцов заходит в подъезд, но двери лифта уже захлопнулись, и у меня нет желания кого-то сейчас ждать и делать вид, что все хорошо. Меня трясет от того, что в мою голову, перекрывая все, что сегодня было, лезет слишком навязчивая мысль.
Второй этаж.
Я знаю, что приду домой и буду плакать навзрыд.
Третий этаж.
Потому что совершенно не знаю, что мне сейчас делать.
Четвертый этаж.
Простить не смогу. И забыть тоже не смогу.
Пятый этаж.
Потому что неожиданно для себя я понимаю одну вещь.
Шестой этаж.
Я люблю его! Люблю!
Двери лифта раскрываются, и я бегу как ужаленная вперед, но не сделав и двух шагов, врезаюсь в крепкую грудь и тут же оказываюсь прижатой к стене подъезда. У моего противника белая рубашка, запыхавшееся дыхание и до боли знакомый аромат с едва уловимыми нотками мяты.
— Что за концерт, принцесса? — рычит Торопов.
Поднимаю глаза и смотрю на родное лицо. Не слышу его вопроса, потому что в моей голове и сердце до сих пор бьется маленькое заветное слово, от которого я перед Тороповым слишком уязвима.
Он бежал. По ступенькам. За мной. В глазах злость и недоумение.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
А мне так хочется прикоснуться к его щеке и забыть то, что я слышала. Мне хочется несм отря ни на что рассказать о своих чувствах, тем самым передать себя в его полную власть. Стать не просто уязвимой и зависимой от него, а дать ему свободу действий и принять все, что ему заблагорассудиться. Этого я позволить не могу. Пусть я наивна и неопытна, но гордость у меня есть. И можно сейчас соврать, придумать оправдание и сбежать, но так тоже не хочу. Пусть будет правда. Жгучая и невыносимо ранящая.