Я не могла рассказать им правду. Не то, чтобы боялась. Мои родители были нормальными с современными взглядами на жизнь. Но мне было страшно увидеть в их глазах осуждение или упрек. Влад настаивал на том, чтобы все им рассказать и, если что справиться вместе с возникшими трудностями. Но я была не готова. Поэтому после тренировок мы останавливались в соседнем дворе, чтобы ненароком не столкнуться с моими родителями или соседями. Целовались в машине до тех пор, пока Торопов не начинал меня умолять остановиться или он за себя не ручался, а потом ехали домой.
А по воскресеньям мы половину дня посвящали моему обучению, а потом Влад водил меня в кино, кафе, каток и различным местам, где можно было не замерзнуть и побыть вдвоем, но при этом на виду у людей.
На квартире Торопов редко меня оставлял. Только в тех случаях, если за окном было совсем холодно и мрачно. А мне очень хотелось остаться и целовать его до боли в губах. Но Влад сказал мне прямо в лоб, что он не железный и за последствия не ручается, если мы так долго будем наедине.
Мне казалось я его понимаю, и сама не рвалась расстаться с девственностью. Первое время я просто сходила с ума, наслаждалась его виртуозным языком, то теперь спустя полтора месяца, как мы официально стали парнем и девушкой, я вдруг поняла, что хочу большего. То есть не совсем секса, но мое тело стало откликаться на его прикосновения, присутствие и поцелуи по-другому. Я уже знала, что такое влечение не понаслышке. Я вся горела, и заводилась только от одного его взгляда. Мне хотелось большего. Хотелось его рук на груди и даже между бедер, но Торопов лишь качал головой и говорил нет. И мне приходилось закрывать глаза на свою вдруг проснувшуюся жажду и уходить с насквозь промокшими трусиками. А дома во сне стонать от слишком откровенных снов.
Я пыталась поговорить с Владом о своих ощущениях. Я не стеснялась с ним обсуждать любые вопросы, настолько близки мы были, и секс тем более. Я просила его быть чуть-чуть развязанней со мной. Но Влад был непреклонен. И вот тогда у меня возник вопрос. Если я хочу большего, просто не могу терпеть, то и он не должен быть равнодушен ко мне, но Торопов всегда мог вовремя остановиться. И мне казалось, что это очень трудно. А ему давалось все это довольно легко. И это могло быть только в одном случае. Он мне изменял.
Нет, я не могла говорить об этом с уверенностью. И даже Катя меня уверяла, что со мной Влад изменился. Стал чаще проводить время дома с ней и родителями. Он стал совершенно другим, вступив со мной в отношения. И она очень рада за него, за меня и за нас в целом. Они с Лизой даже немного завидовали мне. Но я все равно не понимала, как он держится. Либо он относится ко мне с равнодушием, либо у него кто-то есть на стороне. Равнодушие я отмела сразу. Да и как можно быть равнодушным, если после каждого затяжного поцелуя на моей талии или бедрах каждый раз появлялись новые синяки. Он с таким остервенением сжимал мое тело, чтобы только не дать волю своим рукам. И после этого сразу прогонял меня домой. А потом я вовсе не знала, где и с кем он проводит время. Ведь не дома же сидит?
Я ревновала безумно. Рисовала себе различные картинки то с эффектной брюнеткой, то с доступной блондинкой и понимала, что это чувство меня поглощает. Предъявить Торопову ничего не могла, вед, как говорится, не пойман — не вор. Я съедала сама себя. Рассматривала часами у зеркала, искала изъяны, а когда встречалась с Владом, то, все чаще и чаще, замыкалась в себе. А он даже не замечал моей отрешенности. Обстановка между нами была напряженной. Мы чаще стали молчать в машине по дороге домой. Наши поцелуи стали комканными и рваными, что еще раз подтверждало, что интерес Торопова ко мне исчерпал сам себя, и думаю, если наши отношения продолжатся на такой ноте, то наше расставание не за горами. Но, Торопов удивил меня. Как-то, привезя меня домой после тренировки, Влад спросил:
— Принцесса, ты, когда родителям расскажешь о нас?
Это была больная тема. Я старательно скрывала от них связь с Владом и просто представления не имела, как им рассказать, чтобы они меня поняли и приняли мой выбор.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
В моей душе забрезжила надежда, что мне холод и отчужденность между просто показались.
— Зачем?
Маш, я устал скрываться по подворотням, наблюдать, как ты каждый раз шарахаешься от каждого, кто хоть немного похож на знакомых твоих родителей.
Он был прав. Мне самой надоела прятаться, но для меня это был очень трудный шаг.
— А если они не поймут.
— Маш, мы справимся, — Влад притянул меня к себе и оставил легкий поцелуй на виске. — Чтобы ни случилось, думаю, не стоит скрывать от них правду. Мы не сделали ничего плохого. И я буду с тобой и не дам никому в обиду.
Меня затопила волна нежности. Ну почему мое глупая голова выдумает всякие непотребства с участием Влада. Вот сейчас он со мной, беспокоится о наших отношениях, а я думаю о том, что не нужна ему. Он за это время стал для меня таким родным и близким, что мне кажется я ему больше доверяю, чем своим подружкам.
— Я не знаю, как это сделать.
— Как-то, надо Маш. Я сегодня ночью улетаю в Германию.
— Опять? — я не дала договорить своему парню мысль до конца. — Ты же совсем недавно вернулся.
— У Матвея проблемы и ему нужна помощь. Это всего на два-три дня, принцесса. Как вернусь, мы обязательно подумаем, как поставить твоих родителей в известность насчет нас.
— Я так редко тебя вижу, и ты опять улетаешь.
— Вот и я о том же, Маша. Хочу приезжать к тебе в любое время, а не только после тренировок и воскресеньям.
Почему-то на глаза навернулись слезы. Я не заплакала, но была близка к этому. Но сейчас мне не хотелось ссориться и выяснять то, что я возможно действительно выдумала. Ведь Торопов хорошо ко мне относится и судя, по его словам, хочет чаще меня видеть. А я могу все испортить своими подозрениями.
— Приеду седьмого. А восьмого возьму тебя с собой в клуб. Будем отвечать ваш праздник.
Я замерла. За все это время Влад ни разу не брал меня в клуб. Да что там не брал? На это тему у нас был наложен запрет. И я даже не знала, бывает он там или нет. Но старалась верить его обещаниями, что он больше не посещает злачные места.
— Ты правда возьмешь меня в клуб?
— Угу, — его рука стягивает с моей головы шапку и зарывается в моих волосах, заставляя зажмуриться от удовольствия.
— А можно Катю и Лизу взять?
Влад тихо смеется:
— Можно.
В клубе я была однажды. На свое день рождения и под присмотром Влада. Тогда у меня было совсем не клубное настроение, а теперь я просто загорелась этой затеей. И если быть честной, мне очень хотелось туда попасть. Хотя бы еще разочек.
— Боже, это здорово. Спасибо большое. Можно я тебя поцелую?
— А я запрещал поцелуи со мной?
— Нет. Но хочу поцеловать по-настоящему и жарко. Представь, что это экзамен, я нерадивая студентка, которая на практике ужасно целовалась.
— Маша, твою мать, — шепчет Торопов, но все равно смотрит на меня с предвкушением.
Я быстро забираюсь на кресло и сажусь на колени, и пока Торопов не передумал, накрываю его теплые губы в страстном поцелуе. Он чуть приоткрывает рот, и я тут же принимаюсь изучать глубину и вкус его рта своим языком. И это как всегда головокружительно. Похоже не только для меня. Влад стонет. А я еще больше раззадориваюсь и расстегиваю пуговицы на его пальто. Мои руки проникают под теплую ткань и сжимают его свитер на груди. Ощущение власти и блаженства заставляют меня потерять контроль.
Торопов сам прерывает поцелуй и цепляется в мои запястья.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Тормози, принцесса, — хрипит он.
— Я еще не закончила.
— Экзамен сдан на отлично и тебе пора домой.
Я застываю. Да что не так-то? Ведь нам обоим нравилось то, что мы сейчас делали. Или нет?
— Тебе не понравилось?
— Маша! Нет! Не выдумывай.
— А что? Что тогда? — я срываюсь.
Торопов молчит. Просто смотрит на меня и не произносит ни слова. Я вижу, как он борется с собой.