— Я ревную.
— Есть основания?
— Да.
— Слушаю тебя.
Торопов держит меня не только за запястья, но и взглядом. Он ошарашен моим признанием. И, кажется, совсем не чувствует за собой вины.
— Ты с ней спал?
— С кем?
— С Инной?
— Ни до тебя, ни после.
— Ты… ты…, - предательские слезы скапливаются в уголках глаз, и я трачу все свои силы на то, чтобы не заплакать, поэтому не могу произнести ни слова.
— Успокойся, принцесса, — Торопов чуть повышает голос, — соберись и расскажи мне, что ты навыдумывала.
— Ты был в клубе вчера с ней. А потом…, - мой голос дрожит, и я не могу сказать это вслух. А его ответ услышать еще страшнее.
— Был. Не с ней. И не скрываю, что был. Просто не успел рассказать.
— Расскажи, — прошу, зная, что уже снова попала под его очарование.
— Прилетел поздно вчера. Рано утром надо было в офис, а ключи отдал Максу перед отъездом. Он был с Дашей в клубе, и я сразу после аэропорта поехал туда. Был там от силы минут пятнадцать. На выходе встретил Инну. Привязалась, как банный лист. Сто лет назад забыла у меня свой чехол от телефона, а сейчас, в два часа ночи, он трындец, как ей понадобился. Я просто взял ее с собой и отвез к себе. Дальше порога она не зашла. И была максимум в моей квартире не больше двух минут. Отдал и проводил ее домой, — уверенно рассказывает Влад.
И я так хочу верить, что это правда.
— Я ждала твоего звонка.
— Я знаю, принцесса. Но, правда, прилетел поздно, с этими ключами мотался. А утром в семь я был уже в офисе. У Матвея там небольшие проблемы с заказчиками, и я весь день был на телефоне. Ни минуты свободной не было до вечера. А потом уже решил, что увижу и лично скажу, как скучал по тебе. За то, что не позвонил — прости. Мой прямой косяк. Но, клянусь, ни в Германии, ни здесь, кроме работы ничего не было. Я уже несколько дней не сплю. Мы открываем офис в Германии, здесь хотим расширяться и набирать новых сотрудников, потому что после Нового года заказов прорва, и мы просто не справляемся. Конкуренты давят со всех сторон. Но мы уже шагнули в Европу и отступать некуда. Благо поддержка родителей, а то нас уже давно бы под каток. И сами вкалываем, как черти. Ты же сама видишь, что я мотаюсь туда-сюда. И уж точно в моей голове никого нет кроме тебя. Скучаю безумно. Улыбку твою видеть чаще хочу. Смех слышать. Дотронуться хочу, чтобы понять, что ты мне не снишься, — Торопов расстегивает на мне пуховик и его прохладные пальцы скользят к моей шеи, заставляя ускориться мой сердечный ритм.
Я таю. И от его слов. И от его прикосновений.
— Ты жениться на ней должен!
— На Инне? — Торопов тихо смеется и притягивает мое лицо к своей груди. — Упаси боже! Родители так хотят, но н. Никогда не видел в ней ничего, кроме высокомерия. Так что, ваши переживания, госпожа Савельева, напрасны.
Я глубоко вдыхаю воздух. Как же я хочу ему верить. Быть единственной в его жизни.
— А с другими спишь?
— Маш! Блин! — он чуть отталкивается от меня и повернув мое лиц к себе, заглядывает в глаза. — Ну с чего ты такую херню взяла? Я тебе хоть раз повод дал или тебе кто-то нашептывает эту ерунду?
— Влад! — я упираюсь руками в его грудь. — Если я несовершеннолетняя, это не значит, что я глупая! Думаешь ничего не понимаю? Я сама тебя хочу! А ты? Ты же сам говоришь, что тоже хочешь, но даже прикоснуться к себе не позволяешь! И я помню, почему ты это делаешь! Но не могу поверить, что уже столько времени ты обходишься без секса! Ты взрослый здоровый парень и согласись, воздержание и ты как-то не очень совмещаются!
Влад протяжно стонет:
— И ты решила, что я с кем-то втайне от тебя сбрасываю напряжение?
— А разве не так?
— Не так. Ты даже не представляешь, какая у тебя власть надо мной. Я за тобой на край света поеду. И счастлив, черт возьми, испытывать такую зависимость. И ни за что не променяю это на мимолетный трах с кем попало. Просто мне очень тяжело сдерживать себя. Нереально просто. Я готов кончить от одного твоего взгляда. Но делай, что хочешь, до твоего совершеннолетия я и пальцем не прикоснусь к тебе. Мы с тобой это сотни раз обсуждали. И если надо, я сто раз повторю еще. Но это совсем не значит, что я где-то и с кем-то тебе изменяю. Я выбрал тебя. Я знал на что иду. И запомни, принцесса, ты у меня одна. И, сейчас единственное, что я прошу, это доверяй мне и помоги не сорваться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его речь заставляет мое сердечко биться быстрее. Я утыкаюсь лицом в его шею и крепко стискиваю рубашку, потому что хочу быть ближе. Потому что верю ему.
— Как помочь?
— Ну, для начала не соблазняй меня. Никаких хочу тебя, Торопов. Я знаю это, принцесса, без твоих слов. Вижу в твоих глазах. Слышу в каждом твоем вдохе. И поверь это так сложно, не отвечать взаимностью. Запретил бы тебе юбки короткие носить, но смысл? Ты сама ходячий секс, даже в парандже. А когда будет лето — я вообще не знаю, что с тобой делать.
— А целовать можно?
— Конечно, можно. Но если вдруг я тебя отталкиваю, Маш, это не потому что ты мне надоела или мне не нравится. Это значит, просто я на грани и пора остановиться.
— Это так сложно.
— Угу. Сложно, принцесса. Но вдвоем мы справимся.
Торопов запускает свою ладонь в мои волосы, и мы молча стоим, прижавшись друг к другу. Я слышу, как неистово бьется его сердце. Наверное, в такт моему. Вокруг тишина. Подъездный полумрак. Но это совсем не важно. Кокон тепла и нежности окутывает меня и мне абсолютно все равно, где мы сейчас находимся.
Я поднимаю голову и вижу темные следы на белоснежной рубашке Торопова от своей туши. И только сейчас понимаю, что на улице холод собачий, а Влад без верхней одежды.
— Где твое пальто?
— В клубе, — отвечает он так, словно за окном жара и оно ему сейчас совсем ни к чему, — Катя сказала, что ты сбежала, и мне не до него было.
Мне сейчас так стыдно, что я повела себя, как ребенок, которого обидели, но в тот момент я просто не могла справиться с эмоциями.
— Извини, это было глупо.
— Еще как. Прошу, больше не сбегай от меня. Это так хреново, гнаться за тобой и бояться не успеть перехватить тебя или вообще не найти.
Я киваю головой, а Влад берет мое лицо в свои ладони и большими пальцами нежно проводит по щекам, словно вытирает невидимые слезы.
— Принцесса, ты очень красивая, — его глаза изучают мое лицо, — и… Маш, я…
Я перестаю дышать. Не знаю, почему-то мне хочется услышать от него признание. То самое. Которое озарило меня сегодня. И самой хочется сказать ему о своей любви.
Тишина в подъезде прерывается только нашим тихим дыханием.
— Маш, я тебя…
Но Торопов не успевает договорить, потому лифт рядом с нами оживает и начинает спускаться вниз. От неожиданности мы оба вздрагиваем, но Влад улыбается и просто снова притягивает к себе.
Момент упущен. Ни он не сказал то, что хотел сказать. Ни я теперь не решусь на какие-то слова.
Но, наверное, у нас впереди еще много времени и мы успеем с ним поговорить. А пока можно просто наслаждаться его крепким плечом под моей щекой. Его легкими движениями руки, массирующей мой затылок так, что глаза закрываются от удовольствия.
Я не знаю, как так получилось. Думаю, мы оба слышали, как двигался лифт, но при этом оба оказались совершенно не готовы к тому, что он остановится на нашем этаже. Мы даже не успели отпрянуть друг от друга, как двери лифта открылись на нашем этаже и я, подняв голову увидела своего отца.
— Папа?
Отец сканирует нас с Владом строгим взглядом, и мы как назло, даже не шевелимся. Так и стоим, прижавшись друг к другу, а папа, нахмурившись, смотрит на меня, и отметив мой яркий макияж и совсем не дружеские объятия Влада, грозно спрашивает:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Маша?
Мне жутко страшно. Так страшно, что в животе завязывается неприятный узел, а по позвоночнику бежит скользкий холодок. И все же я нахожу в себе силы, и оторвавшись от Влада, делаю шаг вперед, тем самым прикрыв Торопова собой. Знаю, что сейчас будет гроза. Губы папы сжаты в плотную линию, а в глазах тяжелая сталь. Ничего хорошего это не предвещает.