Дергаюсь, не давая этому случиться, слыша его тяжелое дыхание. Многое бы отдала, чтобы слышать, что он сейчас думает, чего хочет, как сильно, как быстро, как долго?
Но страх не отпускает, и вот-вот закричу от боли, которая мне порой снилась в кошмарах. Но Тамерлан вдруг отпускает шлепком груди на стол, упирается лбом в спину и выдыхает:
— Бл*ть, и как тебя трахать, мелюзга?
Он крепко обнимает меня за талию, так, что дышать становится тяжелее, но все мои обострившиеся чувства между ног, в той самой сокровенной точке соприкосновения. Тамерлан не из тех, кто сдается, поэтому продолжает по миллиметру настойчиво бурить себе туннель к своему удовольствию, которое очень скоро брызгами нефти оросит мне кожу. Мягкими стенками влагалища ощущаю каждую вену его распухающего как губка ствола и инстинктивно сжимаюсь.
Хочу закричать и противиться, но сил после оргазма почти нет. Тело охватывает крупная дрожь.
— Какой он большой, — только и хнычу я, когда член вошел только наполовину, а дальше просто нет места. Стараюсь дышать глубже, но это ничуть не помогает справиться с внезапно накатившей паникой. — Тамерлан, может, не стоит.
— Просто закрой рот, я почти добрался до тебя, — шумно вдыхает он и с силой толкается до самого конца, кажется, задев матку и шлепнув яйцами о задницу. Ощущения растянутости сопровождаются дискомфортом от глубины проникновения.
Мать вашу. Больно же!
— Тамерлан… — хочу привлечь внимание, но в ответ слышу только рык, в следующий момент член, чуть выйдя, врывается снова, но уже более резко. — Я не вытерплю...
— Заткнись, — только и рявкает он, одной рукой сдавливая сильнее талию, а второй поглаживая губы, внезапно просовывая в рот крупный палец. — Просто заткнись.
Расслабляю все тело, подстраиваясь под каждое движение. Кажется, что он таким темпом пытается усыпить мою бдительность. Оказываюсь права, когда очередной толчок сопровождается моим вскриком. Отдых прекращается, потому что меняется скорость пошлых толчков.
Больше Тамерлан не пытается меня жалеть, а врывается, с каждым ударом снося все рамки, нагроможденные в моей голове за два года. Страхи о том, что его член может разорвать, больше не терзают. Теперь остался лишь один, что это может закончиться. Что отточенные движения прекратятся, а зубы моего мужчины перестанут резать влажную от испарины страсти кожу.
— Боже... — мычу, когда Тамерлан откровенно вколачивает меня в стол, стискивает руками тело, толкая палец в рот все чаще. Пусть я ощущаю непривычную боль, но вместе с тем мое тело подчиняется ему, выгибается и просит не прекращать.
Так странно, так необычно, знать, что хочешь отстраниться, но в то же время умолять делать это ещё. Безумие.
В какой-то момент этой распутной, сладкой экзекуции, когда все чувства пели о скорой кульминации, я забываю о своей победе.
Сейчас нет победителей и проигравших, только мужчина и женщина, очень долго ждавшие, когда смогут сойтись в битве похоти и страсти. Я просто себя отпускаю, словно и не было между нами, никакой вражды словно мы давние любовники.
Второй оргазм стреляет в мозг неожиданно и опасно. Я кричу, не выдерживая этой сладкой кульминации, охватившей каждую клеточку. Он резче и острее первого.
Теперь, наверное, и Тамерлан должен кончить, его член так распух, а трение вот-вот начнет метать искры. От подобного трения боль медленно возвращается. И воспоминания о том, что животному не хватит одного раза, он потребует ещё и ещё, пока окончательно не выбьется из сил.
Это может длиться часами.
— Тамерлан, — выдыхаю на очередной слишком грубый толчок, когда конец ударяется в матку. — Тамерлан, а я уже все…
Он делает резкий рывок внутри, застывает, поворачивая мою голову, чтобы поцеловать и с оскалом на лице выдохнуть в губы:
— А я только начал.
Глава 28. Тамерлан
Даже несмотря на всю скопившуюся злость, что горячей ртутью плескалась в венах, я сдерживался, как мог. Старался не сделать ей больно, был мягче, крики раненой газели слушать не очень привык.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но стоило Алле кончить, как рамки слетели, словно под ударом взрывной волны, а в мозгу не осталось ничего кроме незамутненных животных инстинктов. Я скинул тормоза и пошёл напролом, именно так, как фантазировал очень давно.
После третьего раза, когда Алла больше не пыталась двигаться и умолять дать ей передышку, а просто дрыгалась в такт грубых толчков, мне немного полегчало. Совсем немного. После всех тех испытаний, которые она устроила моей выдержке, я получил вполне достойную награду и возьму ещё сполна.
Пока Алла провалилась в крепкий сон, я прикурил и сел на кровать, на которую отнес Аллу, когда она начала ныть, что ей твердо.
На улице уже светало, из организма вышло порядочно жидкости, но член стоял как каменный, стоило взгляду коснуться веснушек, которыми словно брызгами шампанского были усыпаны лопатки Аллы.
Подметил, что зрелище это чересчур возбуждающее, я бы вылизал каждую из них, впрочем, у нас ещё вся жизнь впереди. Я точно опробую каждый участок желанного тела, у меня на это есть все права. Теперь нет ограничений.
Ведьма уверена, что после секса я отпущу ее. Вот только не знает, что стоит ей выйти на улицу и оказаться под угрозой, сама прибежит в слезах. И ей придется очень хорошо постараться, чтобы я принял ее обратно. Я, конечно же, это сделаю, но не факт, что сразу.
Своими играми с сынком мэра она перешла дорогу очень серьезным людям. Они даже не посмотрят, какую власть имеет ее отец.
Последнюю неделю мне приходится разгребать то дерьмо, в которое ввязалась моя дикая невестушка. Мало того, чуть не подставила своих друзей.
Пришлось найти и спрятать Зою с Филиппом, на которых была объявлена охота. На беременную девочку, потому что она, с подачи Аллы, пыталась шантажировать этого Колю, а на Филиппа за то, подставил задницу не тому. Я сделал это скрипя зубами, так как в памяти были свежи воспоминания, как этот п*дор закрылся с моей без пяти минут женой в туалете. Как я тогда его не пристрелил, до сих пор остается тайной.
Раскаиваться в своих словах и поступках не привык, а значит извиняться за то, что посчитал Аллу шлюхой, за ее секс с сыном мэра не буду.
Она сама на этом настаивала, а я даже смирился, ведь сам никогда не был ангелом. Но был крайне рад, когда смог заставить себя посмотреть то злосчастное видео, которое теперь гуляет по сети. Так же, как вокруг дома гуляют люди, готовые схватить Аллу в любой момент.
Сынок уже давно заграницей, но его папаша не дремлет. Это был весьма сильный удар по его репутации, а значит, он будет убирать всех и каждого, кто к этому причастен. Если будет надо, он и сына уберет.
Мой мысленный процесс нарушает еле слышный стон, как лезвие, распоровшее нервные окончания. По телу ползут мурашки, следуя в одном очень конкретном направлении, создавая там поистине адское пекло.
Тянусь рукой к члену, словно грубое касание может обратить этот процесс. Как бы я хотел, чтобы она проснулась, и сама справилась с моей явной проблемой, нежно, ротиком, который я так и хотел поиметь, но в то же время заткнуть, когда гадина открывает его не для утех.
Рядом с рыжей ведьмой, чьи ягодицы сейчас сексуально оттопырены и покрыты красными пятнами от ударов, стояк стал привычным состоянием. Но раньше были причины сдерживаться, Алла должна была сама напроситься и не кричать от боли, когда я буду ее натягивать, не отпираться. Так что можно перед тем, как она узнает о моих истинных намерениях, договоре с отцом, и закатит истерику, побаловать себя ласковой Аллой. А как она старалась запрыгнуть на мой член. Все эти костюмы каждый раз приводили меня в восторг, и я точно хотел увидеть ее в каждом.
Протягиваю пальцы и коротко касаюсь изгиба талии, чуть сжимаю ягодицу и слышу новый стон. Даже уставшая и спящая она реагирует на любое мое прикосновение. Это осознание еще два года назад приводило меня в полное недоумение.