где существует план госзакупок продовольствия у фермеров? И план дотаций некоторых производств, фермеров, опять же, школ. Всё как в Советском Союзе.
Ира нахмурилась.
— А репрессии? Уничтожено150 миллионов.
— Девочка моя, вот эту цифру больше не повторяй. Просто посчитаем, да? Ты математик, я математик. Я не помню точные цифры — склероз, однако. Но вот что запомнилось из одной статьи. По переписи 1913 года в Российской Империи проживало порядка 150 миллионов. Чуть больше или чуть меньше — не суть. По переписи… Она, кажется, в шестидесятом была — жило около 200 миллионов. Теперь скажи, сколько бабам надо было бы рожать, чтобы сначала могли это 150 миллионов грохнуть в тридцать восьмом, а потом снова нарастить до двухсот. При этом потери в Первую Мировую и Гражданскую сопоставимы с потерями в Великую Отечественную. То есть, надо добавить ещё около 50 миллионов в мертвецы.
Ирина немного зависла.
— Допустим, женщин половина…
— Уже неправильно. Не женщин — а женского пола. Среди них девочки и старухи.
— Не сбивай!.. Ладно, четверть от 150… Можно 160? Так быстрее.
— Можно! — Михаил великодушно махнул рукой, занятый компотом — горло снова пересохло.
— Сорок тысяч должны родить… По четыре ребёнка?
— А лучше пять. Все поголовно, без исключений. И всё это где-то до двадцатого года. Просто тогда после расстрелов в 1938 может не остаться взрослого населения. Не детей же расстреливали? А потом такой же подвиг повторит новое поколение женщин и родит по 4–5 детей в годы войны. Нормально, да?
Ирина нахмурилась — рушилась вся её картина жизни.
— Но по телевизору же говорили… И не кто попало, а из правительства.
— Что и бесит. Реальные цифры были известны ещё после первых исследований архивов — в конце восьмидесятых и начале девяностых. Но они слишком малы, это не выгодно дерм… нынешней власти. Тридцать лет планомерно топят хорошие воспоминания об СССР. Уже новое поколение выросло, которое априори считает, что социализм — плохо, а капитализм — единственно возможный экономический строй.
Ольга тоже решила поучаствовать:
— Но ведь репрессии были! Это ты отрицать не будешь?
— Не буду… Слушай, мать. Разговор пошёл такой… Специфический. Смазку бы. Для взаимопонимания.
— Решил напоить девочку, чтобы отрубилась и не спорила?
— Какое «напоить»? Вам нельзя. Компот свой пейте. А мне так слова лучше в голову приходят… Эх! — Он мечтательно закинул руки за голову. — Иметь бы возможность в молодые годы дерябнуть для смазки языка — я бы все устные экзамены сдавал на пять.
— Угу, школьнику-то дерябнуть. — Хмыкнула Ольга.
— Вот и я о чём. Нельзя. Да и не думал даже о таком. Впрочем, не буду сегодня. Чувствую, что твой компотик не хуже языки развязывает.
— Так были ведь репрессии? — Напомнила тему младшая.
— О том, что репрессий не было, говорить не буду. Были. Но ты как-то болезненно к этой теме подходишь…
— Прадеда у меня «раскулачили».
— Мда… Как понимаю, это именно он попал на Камчатку?
— Ну, да. Мама рассказывала, что из её дядек и тёток выжили только двое. Она и её сестра — тётя Глаша.
— Печально, конечно. Ты извини, если что. Я о вашей семье не хочу сказать плохого. Но есть определённые моменты…
Мужчина подвигал кружкой по столу, решаясь.
— Начну с лошади… Нет, начну с коровы. У нас в семье была корова. Одна! И от неё молока хватало не просто попить всем нам шестерым, но ещё делали сметану, творог, сыр. Не настоящий, плавленый, но всё же. Часть молока умудрялись продавать. За счёт этого как раз и прожили в «святые» девяностые.
Он поморщился.
— Вот тоже — кто придумал эту присказку «святые»? Урод моральный. Полный беспредел, передел власти, предприятия и бизнес переходили из рук в руки по праву сильного. Впрочем, я отвлёкся. Вот одна корова. Для очень большой семьи — пусть две или три. Это ладно, хотя нам на шестерых хватало. Но всё равно, на фоне общей коллективизации и усреднения доходов — непорядок, если кто-то начинает жить, как барин. Чувствуешь, какая волна у простых крестьян на такого? Меня вот бесят всякие богатенькие буратины.
— Давай про лошадь. — Перебила Ольга. — Что с ними-то не так? Почему за вторую лошадь могли раскулачить?
— Аналогия. Вот есть машина в семье… Хотя, так себе аналогия. Или норм? Другая аналогия. Есть в хозяйстве трактор. Универсальный. Ну, чтобы и поле вспахать, и груз везти, и покататься. Так вот. Одной лошади достаточно, чтобы вспахать земли на всю семью — успеют за отведённый природой период. Я не говорю об очень больших семьях. Там, по факту, жили уже взрослые сыновья со своими семьями. То есть, это несколько семей под одной крышей. А теперь посмотрим на ту ситуацию, когда у простой крестьянской семьи (до 10 человек) есть две лошади. Одна распахала всё. А вторая? Она будет простаивать? Нет. Это же она просто так жрёт корм и тратит время на своё обслуживание. А крестьяне — они такие, на ветер деньги не бросают. Её будут сдавать, будут где-то ещё использовать. Но последнее вряд ли. Достаточно подождать несколько дней, и первая лошадь освободится. Так зачем вторая? Да ни зачем. Только левый доход получать.
Он снова отпил из кружки.
— А теперь аналогия с автомобилем. Обычная семья имеет одно авто, и им этого хватает. Лишний автомобиль — это не более, чем понты. Ведь деньги жрёт на обслуживание, страховку, парковку и т. д. Так же и со вторым конём.
Ира переспросила:
— А про то, что одной лошади хватает для распашки земли на всю семью — это точно?
— Были выкладки с количеством земли на человека и объёмом работ лошади. Уже не помню детали. Получалось два-три дня на среднюю семью. Это в разы меньше, чем стоят сроки работ. Например, в нашем регионе недели две от момента, как просохнет земля и до первых дождей.
— А если заболеет?
— Кто? — Не понял Михаил.
— Да лошадь.
— При правильном уходе всё будет в порядке.
— Но ведь неправильно это. Человек работал, покупал на заработанное лошадь, а его раскулачивать.
В голосе Ирины чувствовалась обида.
— Это по капиталистическим меркам неправильно. А тогда строилось социалистическое государство, где должна была получиться коммуна на всю страну. Тоже утопизм. Но он был основой внутренней политики. А про раскулачивание… Хотите историю? Реальную.
— Давай.
— Все вы в курсе, что наш первый президент — с Урала. А кто его отец?
— Крестьянин? — Пожала плечами младшая.
— Отчасти верно. Дед у Ельцина кулак. Здесь, на Урале. Был репрессирован и переселён в 1930 году в другой район, но —