подбородок оказывается в сгибе его локтя. Я отчетливо ощущаю запах его пота.
— Что ты будешь делать теперь?
— Снова закричу?
— Ты не сможешь кричать, потому что я сжимаю тебе горло. Я собираюсь утащить тебя в кусты. Ну, так что?
Дергаю его за руку изо всех сил, но его захват становится все сильнее. Я уже не могу дышать.
— Сделай шаг вперед толчковой ногой, уклонись от захвата, дерни плечом и оттолкни меня.
Он объясняет мне несколько раз, пока я не начинаю все делать правильно. И снова получаю очередное: «Молодец».
— А что мне делать, если он уложит меня? — спрашиваю я.
— На пол?
— Да. — Я ложусь на мат. — Что, если я лежу на спине, а он находится сверху и прижимает меня?
В течение нескольких секунд Кейден оглядывается по сторонам.
— Окей. Ты кричала на этого парня, оттолкнула его и ушла от захвата, но он как-то умудрился прижать тебя к земле.
— Ну да, — едва шепчу я.
— Я покажу тебе, что надо делать. Только если в какой-то момент ты почувствуешь себя некомфортно, кричи «Стоп!», и я тут же остановлюсь.
— Хорошо.
— Окей. Ложись на спину и согни колени. — Я выполняю его указание, и он садится на меня сверху, обхватывает меня ногами и наклоняется надо мной. Но мне не страшно, потому что это Кейден и потому что он сам меня попросил.
— Ну так. Я покажу тебе, что надо делать, если ты окажешься в таком положении и тебе покажется, что оно безвыходное. Сейчас покажем этому негодяю, на что ты способна, окей? — и он подмигивает мне так же, как это делает продавец пончиков.
— Окей, — : с трудом выдыхаю я. Если прищуриться, я легко могу представить его моим рыцарем Субботой, защищающим меня от врагов, осадивших замок.
— Все думают, что в такой ситуации надо ударить мужика в пах. А что случится потом?
— Не знаю, — в моей голове не осталось ни одной трезвой мысли. Что, если я почувствую его член? Что я буду делать тогда?
— Ты в шоке, потому что не ожидала нападения, но нападающий будет готов к этому и ударит тебя в ответ так, что ты можешь потерять сознание, и тогда все кончено. Правильно?
— Правильно.
— Поэтому ты должна прижать локти к бокам, схватить правой рукой мое левое запястье, а левой рукой мой трицепс так, чтобы я не мог двигать рукой. А теперь работай спиной.
Я делаю так, как он сказал, и одним быстрым движением бедер сбрасываю его с себя и сама оказываюсь сверху. Теперь я сижу на нем, и мне ужасно хочется его поцеловать.
— Молодец, Джоан. Классно. — Он выскальзывает из-под меня, садится рядом и начинает перечислять приемы на самый крайний случай. Он рассказывает мне об ударах головой, ключами, выцарапывании глаз, а я сижу и получаю удовольствие. Все это так романтично, хотя, казалось бы, ну где тут может быть романтика?
— Ты хочешь, чтобы я еще раз что-нибудь повторил? — внезапно говорит он, глядя на часы.
— Нет. Я хочу еще раз тебя поцеловать.
— Прости. Он отодвигается в сторону. — Мы больше не можем этого делать.
Из меня словно выбили жизнь одним ударом. Он отстранился от меня так, будто я вдруг стала ему противна.
— Но ведь вчера мы целовались. Это потому, что сегодня я в синяках? Так они пройдут.
— Я знаю, но…
— Или это потому, что мы у тебя на работе? Ты что, стесняешься, что тебя увидят со мной? Может, Ванда добралась до тебя?
— Какая еще Ванда?
— Да полька одна. Блондинка. Абсолютное чудовище.
— Не знаю я никакой Ванды. Мы не можем больше этого делать, Джоан. Я думал, что ты только захочешь разучить несколько приемов самообороны.
— Но ведь ты поцеловал меня вчера и сказал, что влюбился в меня. — Я совершенно дезориентирована, будто это не Кейден, а какой-то другой человек. — Мне что, все это приснилось?
— Нет, не приснилось. Но больше мы так не можем. Прости.
— А как же все эти фотографии… — Он встал с мата. — Что изменилось?
— Это неправильно. Мы не можем быть вместе. Это непрофессионально.
— Что значит непрофессионально? У меня ведь даже нет к вам абонемента.
Он берет меня за руку, уводит с мата и кладет его обратно на стопку.
— Ты ведь сказал, что ты в меня влюбился, — повторяю я, следуя за ним.
— Я не должен был этого говорить. Это была ложь.
— Что?
— Пожалуйста, забудь все, что я тебе говорил.
— Как я могу это забыть? Кейден, скажи, что случилось? Что значит, что все это была ложь? Это из-за Эмили? Но ее теперь нет, она теперь с отцом.
— Это не из-за нее.
— Это потому что я уродливая? Толстая? Я могу перестать есть пончики. Ты хочешь секса? Я могу прямо сейчас, прямо здесь.
— Совсем не поэтому. — Он смотрит на меня таким же взглядом, каким смотрел на меня Тревор, когда я увидела афишу на столбе. В этом взгляде нет любви, только жалость. Жалость к толстой сумасшедшей кошатнице. — Ты… мой клиент. Извини.
— Но ведь у меня нет к вам абонемента! — кричу я. Но он подбирает с пола полотенце и бутылку с водой, бросает на меня один короткий взгляд и уходит.
Глава двенадцатая
Рождественские каникулы, восемнадцать лет назад…
14 декабря, день рождения Пэдди
С сентября мы с отцом живем у тети Челле. Они с дядей Стью «сделали ему предложение, от которого невозможно было отказаться». Теперь отец работает у них барменом и официантом. Время от времени он все еще куда-то исчезает, но с деньгами он стал обращаться гораздо бережнее. Он купил мне новые туфли, ранец и все нужное для школы. А еще у нас появилась новая машина.
Я начала учиться вместе с Фой, школа которой находится всего в паре миль от паба, и каждый день по дороге домой мы с ней заходим в один маленький магазинчик, покупаем себе сладости и съедаем их на кладбище, примыкающем к пабу.
Нашими единственными свидетелями являются Мэри, Шарлотта, Женевьева, Бетси и Рут.
Самая старая могила у Мэри Брокеншайр. Там же похоронены пятеро ее детей, которые умерли раньше нее. Самая новая — у Шарлотты Парф-лит, где возле стопки каменных книг (она была писательницей) всегда лежат свежие цветы. На могиле Женевьевы Сайсон стоит каменный ангел с распростертыми крыльями — она любила путешествовать. На самом маленьком надгробии Бетси Уорр высечена надпись: «Моему дорогому другу и любимой жене. Как рано у тебя украли жизнь». А могила Рут Глойн —