фотографии». Закат с видом на озеро.
«Ватсап». Он позирует перед зеркалом. Грудь, накачанный пресс. Ой, а тут он держит свою пипиську.
Мне надо знать, что он делает, с кем переписывается, о чем. Захожу в «Ватсап». Куча переписки с кучей разных женщин, куча фоток от них. Секстинг. Мне становится дурно.
Возвращаюсь в «Мои фотографии». Его спортзал, парк, Испания прошлым летом, множество видов Лондона.
Слышу шаги на лестнице. Нажимаю на «Последние фото» и вижу мозаику изображений молодой женщины — общий план, крупный план, увеличение…
И это все — я.
Глава десятая
Четверг, 31 октября, Хеллоуин
Даже продавец пончиков замечает сегодня утром мое приподнятое настроение.
— Привет, Шарлотта! Сегодня ты выглядишь гораздо бодрее. — Но тут он внезапно хмурится. — Что это случилось с твоим лицом?
— Ах, это! Наступила на кошку на ступеньках. Скоро все процдет. — Несмотря на толстый слой пудры, синяки проступают вполне отчетливо, так что «У меня шла кровь из носа» больше не сработает.
— Тебе надо сходить к доктору. Как всегда?
— Пройдет. Сегодня уже не так сильно болит. Я хотела ограничиться бутылкой воды, но ты меня соблазнил.
— Сделаю тебе свежие, — Джонни подмигивает и опускает корзинку в кипящее масло. Вчерашнего незнакомца не видно, словно его никогда и не было. Яркое солнце приятно согревает мое лицо. — А что означают твои сегодняшние улыбки? Что-то особенное?
— Да нет, — вру я на ходу. — Ну, продала своего «Неумеху» в Таиланд и Вьетнам.
— Замечательно! Ты молодец. Сколько же это теперь будет стран?
— Ой, я уже запуталась, — смеюсь я. — Что-нибудь около пятидесяти.
— Так ты теперь прямо международная суперзвезда? — ухмыляется он, подбрасывая пончики в корзинке. — Знаешь, я пытался отыскать твои книги на «Амазоне».
— Да ну?
— Угу. Ничего не нашел.
— Это странно, — хмурюсь я.
— Да, и в интернет-библиотеке. Они тоже о тебе ничего не слыхали.
— Наверное, мой издатель временно снял их с интернета. Он хочет сделать им всем новые обложки.
— Понимаю.
— Вообще-то мои книги продаются в основном за рубежом. В России. И в Бахрейне, — выпаливаю я первое, что приходит ко мне в голову.
— Понимаю, — снова говорит он, и я не могу понять, удалось ли мне убедить его. — Так почему же ты так улыбаешься? Может, у тебя сегодня свидание?
— Нет-нет, — улыбаюсь я. — У меня на это нет времени. Много пишу. Просто сегодня такой солнечный день!
Джонни высыпает содержимое корзинки на бумажное полотенце.
— А я-то думал, что у меня появился соперник, — подмигивает он мне, ссыпая пончики в пакет.
Я знаю, что это просто невинный флирт — так он обращается ко всем женщинам, останавливающимся возле его фургона. Но, удаляясь и поправляя на плече шарф, соображаю, что я гораздо более привлекательна для него, чем мне казалось ранее. Оказывается, есть не один, а целых двое мужчин, проявляющих ко мне интерес. Кто бы мог подумать?
Сегодня я влюблена и чувствую себя на седьмом небе. Вчера, спустившись вниз со льдом, Кейден застал меня плачущей и стал допытываться почему. Когда я сказала ему про фотографии, он поначалу рассердился, а потом все рассказал — как он влюбился в меня с первого взгляда, но не мог найти подходящих слов, а когда узнал про «отца Эмили», подумал, что я сейчас не готова к новым отношениям.
А потом мы поцеловались. Нет, это я поцеловала его. В губы. На целых восемь секунд.
Когда я вспоминаю об этом, я краснею.
Мы поболтали, и он пригласил меня сегодня вечером в бойцовский клуб и обещал показать несколько приемов самообороны. Потом мы смотрели по телевизору старые детективы, а потом снова целовались — на этот раз аж двадцать две секунды. И даже с полуоткрытыми губами. А потом он ушел к себе, что показалось мне гораздо более романтичным, чем срывание одежд друг с друга, как это часто показывают по телевизору. Совсем как старомодное ухаживание.
Ночью я почти не спала, а теперь не могу перестать улыбаться.
Мне не дают покоя мысли об «этом», потому что Кейден точно этого захочет. Раз уж он рассылает свои голые фото случайным женщинам, он захочет женщину, которая все знает. А я не знаю ничего. Ну, почти ничего. Я знаю, что куда вставляется и что нужно погладить и полизать. Бр-р. Неужели я смогу? Хотя теперь, когда я влюбилась, я, наверное, могу все.
Когда он сказал вчера, что влюбился в меня, я реально ощутила дрожь в коленях, хотя раньше мне всегда казалось, что это не более чем оборот речи. Все утро я фантазировала, как мы держим друг друга за руки, ходим по садовому центру, выбирая корзины с цветами, нагружаем тележку в супермаркете, вычеркивая один за другим предметы из списка, покупаем фанеру, чтобы соорудить полки в кладовой. Мы живем в своем доме: он подстригает траву на газоне, а я держу бумажный мешок, куда мы собираем садовый мусор. А вот и наша свадьба: на мне платье с перьями, которое сочинила для меня Фой, — я нашла ее рисунок в одной из книг Беатрис Поттер.
Но вот что касается реальной близости — ощущения его обнаженного тела, ласк, секса, — тут требуются совсем иные фантазии. Взрослые. И от них меня пробирает дрожь. Лучше мы не будем торопиться. Пожалуй, я спрошу его сегодня вечером, когда он собирается засунуть свою пипиську в мою. При одной этой мысли я хихикаю, как десятилетняя девчонка.
Захожу в подсобку «Лалика», и от моей радости не остается и следа.
— Привет, Женевьева, — смеется Клер. — Твое лицо похоже на пиццу с колбасой.
— Спасибо за комплимент, — отвечаю я, отмечая в журнале начало рабочего дня.
— Эти мужики заблевали вчера весь туалет со своей вечеринкой, — с места в карьер налетает на меня Ванда. — Срочно иди туда. Моющие средства закончились, так что просто три и смывай почаще.
Мне кажется, что за все время Ванда ни разу не сказала мне ни «доброе утро», ни «пока». Она только начальственно выкрикивает команды и тут же исчезает. Но сегодня это меня совершенно не волнует. Вся блевотина мира не может заставить меня перестать думать о Кейдене. Надеваю на нос прищепку. Ничего, вполне сойдет.
Не успеваю я покончить с туалетом, как Ванда посылает меня на третий этаж заниматься комнатами Клер, которая срочно убежала с сыном к зубному. Всего пять комнат, и здесь так тихо и спокойно! Я меняю грязные простыни, чищу унитазы и собираю мокрой салфеткой чьи-то волосы из раковины, а в голове у меня звучит «Дуэт цветов»[11],