- Не твое дело! - вспыхнула Васюша. - Будешь приставать с дурацкими вопросами, Ваське скажу.
- Не мое, так не мое, - беззлобно согласился Елисей. - Ты не разговоры разговаривай, а жениха целуй.
- Отвернитесь! - потребовала подруга.
Я послушно отвернулась, а будущий лекарь принялся сопротивляться.
- Я не имею права. Как ответственный за эксперимент, я просто обязан наблюдать за его ходом.
Тут и мне стало любопытно, и я повернулась обратно. Красная, как деревенский помидор, Васюша склонилась над спящим царем и клюнула его в щеку. Иннокентий даже не пошевелился.
- Не халтурь! - прикрикнул на подругу Васькин жених. - Нормально целуй.
Васюша совсем уж побагровела, но послушно прижалась губами к губам царя.
- Вот, так нормально, - удовлетворенно заявил Елисей. - Один, два, три...
Он отсчитывал, будто на свадьбе, а я, затаив дыхание, ожидала чуда.
Наконец Васюша оторвалась от своего Кешика, и мы все дружно уставились на царя. Он зевнул, потянулся, а потом повернулся на бок и продолжил спать.
- Ну вот, - чуть не плача, сказала подруга, - провалился твой эксперимент.
- И вовсе нет, - важно возразил Елисей. - Больной выдал реакцию. А теперь ступайте, мне нужно как следует обдумать результаты.
- Сам ступай, - велела ему я. - К Ваське. А то она переживает.
При упоминании грозной невесты королевич засуетился, быстро-быстро черканул в блокноте несколько слов, стянул через голову белый лекарский балахон и скороговоркой выдал нам наставления:
- Значит, так, ничего не трогать, сидеть смирно, к больному не прикасаться, я скоро вернусь.
И вылетел за дверь. Васюша надула губы.
- "Ничего не трогать, к больному не прикасаться", - передразнила она Елисея. - Будут мне еще всякие указывать, как с женихом обращаться.
И уселась у кровати царя прямо на пол. Я видела, что подруга расстроена, и попробовала ее утешить.
- Но он ведь отреагировал, Елисей правильно сказал.
- Ага, зевнул. Значит, мои поцелуи так на мужиков действуют? В сон вгоняют?
Я погладила Васюшу по плечу.
- Ну что ты глупости придумываешь? Кешик твой и до поцелуя спал. Просто не проснулся.
- А знаешь, - произнесла подруга тихо-тихо, так, что мне пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать, - он ведь меня тоже целовал. Я потому и решила, что все, удался эксперимент, проснулся Кешик. Но нет. И почему мне так не везет?
Я села на пол рядом с ней, обняла за плечи, притянула к себе.
- Ну что ты говоришь, Васюш? Ты ведь у нас умница и красавица. Между прочим, я когда тебя впервые увидела, то решила, что Милослав в тебя влюблен.
Васюша хихикнула.
- Милослав? Да ему бутыль сливовицы кажется привлекательнее всех студенток, вместе взятых. Меня он немного побаивается, это правда. А все потому, что шуба, то есть Патрикеевна, ко мне хорошо относится. Я ведь ее еще лисой помню. Один раз я ей помогла, вот она и благодарна мне.
- А как это случилось? - заинтересовалась я.
- Да ну, говорить не о чем, - отмахнулась подруга. - Я еще мала была. Собирала грибы в лесу, а Патрикеевна в капкан угодила. А мы с Кузьмой ее освободили.
- Так ты Кузьму давно знаешь?
Васюша улыбнулась.
- Давно. Мы с ним по соседству росли. А теперь вот учимся вместе. Представляешь, он в Машку влюблен. А эта дурында нос воротит, говорит, внешность у Кузьки не соответствует ее представлениям о прекрасном. Она и влюбленность в Светозара себе придумала, как только узнала, что он из эльфов. Это ведь так романтично - эльф-возлюбленный. Я и сама хороша, правда. С Кешиком и словом не перемолвилась, а уже в невесты записалась. Только люблю его не за то, что он царь и красавец. Я, Лиска, как его увидела, так сразу и поняла, какой он человек. Есть у меня такая особенность - душу чуять. Потому и с Машкой дружу, хоть она и дурында, зато хорошая. А Несмеяна - та с гнильцой.
- И всех так чувствуешь?
Подруга покачала головой.
- Нет, не всех. И не всегда. Но иногда бывает. Почему, как ты думаешь, я с тобой сразу приятельствовать захотела? Потому что нет в тебе зла и зависти, вот!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я еще крепче обняла подругу. А потом осознала, что она сказала нечто важное.
- Так ты думаешь, что Машка не любит Светозара? В смысле, по-настоящему?
Васюша усмехнулась.
- Да как она его любить может, если толком не знает, какой он? Нафантазировала себе прекрасного эльфа и влюбилась. Она бы его, как Варвара, пирожными кормила. А тебе он понравился, да?
- Но я ведь тоже его почти не знаю, - призналась я.
- Зато ты не наделяешь его воображаемыми чертами, - возразила Васюша. - Не рассказываешь часами о том, какой он благородный и возвышенный.
Я припомнила, с каким удовольствием Светозар уплетал ветчину и как пересказывал дворцовые сплетни, и фыркнула.
А Иннокентий на кровати вновь пошевелился.
- Смотри, - испуганно прошептала Васюша. - А вдруг он сейчас проснется? Может, Елисея позвать? Или Ивана Кощеевича?
Но позвать мы так никого и не успели. Царь заворочался, потянулся и распахнул ярко-синие глаза.
- Кешик! - подскочила к нему Васюша.
Иннокентий тепло улыбнулся ей.
- А я вас знаю, - неожиданно заявил он. - Вы мне снились. Мы с вами во сне...
Тут он оборвал себя на полуфразе и покраснел. Васюша тоже залилась румянцем. А мне стало интересно, что же приснилось царю? Вряд ли бы его так смутили только поцелуи.
- Ой! - спохватилась Васюша. - Что же мы? Надо Ивану Кощеевичу сказать! И царице!
- Ваня здесь? - удивился Иннокентий. - И когда только приехать успел? А что за царица? Только не говорите, что я проспал собственную свадьбу.
Моя подруга помотала головой.
- Царица Мария, ваша матушка, - объявила она, от волнения или страха обращаясь к предполагаемому жениху на "вы".
- Мама? - поразился царь. - А она откуда взялась? До ее приезда ведь еще больше месяца.
Я вздохнула. Права Васюша, надо срочно кого-нибудь позвать. Сами мы не сможем объяснить Иннокентию, что спал он гораздо дольше, нежели способен себе представить.
К счастью, никуда идти не понадобилось. Двери распахнулись, и в палату, цокая каблучками, влетела царица.
- Мама! - приподнялся на постели Иннокентий. - Мама, я рад тебя видеть!
Мария подскочила к нему, схватила за плечи и затрясла с силой, удивительной для столь хрупкой женщины. Впрочем, она ведь с мужем в горы ходила. Просветлилась и мышцы заодно нарастила.
- Я сама сейчас тебя убью! - выкрикивала царица. - Так ты мог? Нет, как ты мог?
- О чем ты, мама? - с трудом дождавшись паузы, вставил царь.
Мария отпустила его, уселась, изящно скрестила ноги и промокнула глаза кружевным платочком. Я догадалась, что сейчас мы увидим один из тех самых знаменитых спектаклей "царица в отчаянии".
- А как вы узнали, что Кешик проснулся? - влезла Васюша.
Но сбить Марию с намеченного пути столь простым вопросом не получилось. Царица прижала руку к груди и трагическим тоном возвестила:
- Материнское сердце подсказало!
- Мама, - обреченным тоном произнес царь, разом став похожим на нашкодившего мальчишку, - мама, ну не надо...
- Ах, не надо! - от голоса Марии даже занавески, казалось, всколыхнулись. - Я чему тебя с детства учила, сын? Мыть руки перед едой и фрукты перед употреблением. Так?
- Мама...
- Что - мама? Я тебе вот уже... неважно, сколько лет мама. Ты зачем немытое яблоко съел?
- Да не ел я никое яблоко, ни мытое, ни немытое!
Вот этого никто не ожидал. Мы с Васюшей застыли молчаливыми истуканами, и даже царица перестала заламывать руки и вытирать абсолютно сухие глаза (эх, далеко ей до Васьки с ее луковым соком). А потом Мария внезапно закричала:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
- Глаша! Глаша! Веди сюда Ивана. Да побыстрее!
Иван Кощеевич первым делом выставил нас из палаты.
- Пусть Елисей для начала больного обследует, - заявил он.
- Я не больной, - возразил царь. - И обследовать меня не надо.