и сказал удовлетворенно:
— Так что, Павел Афанасьевич, будем заключать договор?
Все время, пока незнакомец изучал автомобиль, Гудков вырабатывал позицию. Он не знал, как держаться дальше — строго или заигрывающе. Но теперь, услыхав слово «договор», за которым неизбежно крылись канцелярские хлопоты, обязанности сторон, а может быть, и выплаты, Гудков вспылил:
— Какой еще договор? До свиданья, гражданин.
Теперь уже взвился незнакомец.
— Ну, Павел Афанасьевич, так дела не делают. Вы у меня не один, другие клиенты ждут, может быть, нервничают, а я трачу время впустую. Давайте письменный отказ от вызова, мне отчитываться нужно.
— Какой еще вызов? — закричал Гудков, наступая на гостя. — Не вызывал я вас, будьте здоровы, адье.
— Вы по-французски на меня не кричите, — строго ответил незнакомец. — У нас все протоколируется. Насчет бензина изволили интересоваться? Вот, записано: распивая с соседом по гаражу бутылку портвейна «Кавказ»…
— «Иверия», — уточнил Гудков.
— Виноват, вечно путаю. Впрочем, Иверия тоже где-то на Кавказе, если, конечно, верить Страбону. Лично я ему верю, а вы? Я не настаиваю на немедленном ответе, это вопрос серьезный, он требует размышления… Что вы на меня так смотрите, дорогой Павел Афанасьевич?
— Вы упомянули бензин. Хватит об Иверии.
— Ценю прямоту и умение держать тему, — при этих словах незнакомец слегка поклонился. — Сам всегда отвлекаюсь, за что и наказан судьбою, бит не раз.
— Вот и не отвлекайтесь, — сказал Гудков. — О каком бензине речь?
— Вы каким заправляетесь — А-76? Значит, и речь о нем.
Разговор становился все более интересным.
— С этого бы и начали, гражданин. У вас живой или талонами? Сколько можно брать? Если по случаю, мне неинтересно. Кстати, почем у вас?
— О память человеческая! — Гражданин простер руки ввысь. — Вы же сами сказали, что хотите бесплатно, — добавил он обычным тоном и опустил руки. — Ну, если говорить строго, то бесплатно не бывает. Однако взамен вы предлагали душу, я уже и в проект договора внес.
Тут Павел Афанасьевич отчетливо вспомнил свое не продуманное до конца заявление и подивился, как оно могло стать достоянием постороннего. Не исключено, что этот тип просто проходил мимо и подслушал. Шляется по гаражу, ищет простачков.
— Вы случайно не Мефистофелем будете? — съязвил Гудков.
И тут незнакомец в первый раз смутился.
— Куда мне… Я внештатно, на договорах. Гарантированный минимум плюс процент с реализации. Это практикуется, не я первый, не я последний. Что и говорить, хотелось бы больше уверенности в завтрашнем дне, но, увы, штаты укомплектованы. Мотаюсь как мальчишка.
Павел Афанасьевич не пожалел его.
— Позвольте ознакомиться с договором, — сказал он строго и напялил очки.
Длинноносый опять раскрыл портфель, порылся в бумагах и вытащил пухлую книжечку с отрывными листками, из которой он отодрал привычным жестом два верхних и проложил их синей копиркой. Павел Афанасьевич взял листки, подошел к лампочке и прочел типографский текст, не очень ровно оттиснутый на скверной бумаге: мы, нижеподписавшиеся… именуемые в дальнейшем… марка автомобиля… зарегистрирован в ГАИ… района… подпись и дата… Все графы были уже заполнены остроугольными, словно готическими буквами.
Тут бы Гудкову возмутиться, сказать незнакомцу все, что он думает о розыгрышах, и выбросить дурацкие листки. А бесплатный бензин? Переводя взгляд с незнакомца на бумаги и обратно, Павел Афанасьевич сказал, запинаясь:
— Значит вы… по поручению… этого… диавола?
Так и произнес по-старинному, откуда только взялось. Глупость какая-то.
— Я уже объяснял вам, Павел Афанасьевич. К чему терминологические споры? — Незнакомец обрел привычную уверенность. — Подписываете или нет? Право слово, другие ждут.
— Я в общем не против, гражданин, — все еще робко проговорил Гудков. — Как к вам все-таки обращаться?
— Что за формальности, милейший клиент! Тут у нас полная свобода выбора. Зовите меня… скажем… Иннокентий Генрихович. Да, Иннокентий Генрихович. По-моему, хорошо. Вас устраивает?
— Хорошо, Иннокентий Генрихович, — согласился Гудкоа. — А как будем рассчитываться?
— О чем вы это — неужто о душе? Пустяки, пустяки совершенные, и не беспокойтесь. Мы души забираем по мере освобождения.
И, увидев недоумение на лице Гудкова, пояснил снисходительно:
— Такова сложившаяся практика. Нормативных актов на этот случай нет. По мере освобождения от бренной оболочки.
Гудков понял и поежился.
— Меня, признаться, больше волнует другое, — продолжал Иннокентий Генрихович. — Каким образом вы намерены пополнять запасы горючего?
Гудков оценил такт собеседника и тоже перешел на деловой тон.
— Нельзя ли заправляться на колонке у набережной? У меня там знакомая, совершенно верный человек.
— Бесплатно заправляться?
— А как же еще?
— Ай-ай-ай, что вы говорите! Во-первых, знаю я эту дамочку, ее никто не заставит отпустить задаром хоть грамм бензина. А потом, — подумайте сами! — это ж уголовно наказуемое деяние, предусмотренное статьей… Сейчас посмотрю, какой именно, память подводит. — И он расстегнул портфель.
— Не надо, — твердо сказал Павел Афанасьевич. — Ваше предложение?
— Есть варианты. Могу предложить скважину на Аравийском полуострове. Или плавучую платформу в Северном море. Нефтеперегонную установочку литров на двадцать в сутки впишем в договор. Все, что перегнали, ваше, но без права продажи. Идет?
— Не идет! — рассердился Гудков. Он живо представил себе, сколько будет возни с документами каждый раз, когда надо заправиться, и вообще неизвестно, какая там нефть, может, клапана прогорят.
— Не идет!
— Полноте, будет вам волноваться, — успокаивал его Иннокентий Генрихович. — Придумаем что-нибудь другое.
— А нельзя ли как-нибудь без бензина?
— Как-нибудь можно, — передразнил искуситель. И добавил строго, будто отрезал:
— Только ездить нельзя. Двигатель внутреннего сгорания работает на бензине.
— Но я думал, вы можете и так, чтобы…
— Как это так? Ваш великий соотечественник сказал: «Все перемены, в натуре встречающиеся, такого суть состояния, что сколько чего у одного тела отнимется, столько присовокупится к другому. Сей всеобщий естественный закон простирается и в самые правила движения». Вы полагаете, он правила движения упомянул просто так?
— Кто он?
— Неважно. Переходим от теории к практике. Какой у вас расход бензина?
— По городу — одиннадцать литров. С половиной. На трассе — ну, может быть, девять.
— С ума сойти! Это же сколько денег вылетает в выхлопную трубу! Теперь я вас понимаю, Павел Афанасьевич, тут не то что душу, а последние штаны заложишь.
Разговор принимал знакомый оборот.
— Я уже и свечи менял, и жиклеры продул, и зажигание выставил, — доверительно сообщил Гудков.
— А поплавок регулировали?
— Спрашиваете! А она жрет и жрет.
Гудкову было искренне жаль себя.
— Как мне жаль вас! — поддакнул Иннокентий Генрихович. — Но мы поможем вашему горю.
Гудков понял, что теперь он хозяин положения.
— Только поскорее, — сказал он сурово. — Чтобы всегда полный бак, и баста.
Гость был очевидным образом смущен. Вот как важно правильно себя поставить в нужную минуту!
— Если вы не возражаете, Павел Афанасьевич, мы