уставившись на своё отражение на фоне ночного мегаполиса, когда за спиной проскользнула тень. Крупная такая тень, высокая — из тех, какие не спишешь на минутное наваждение.
Руки похолодели, а спину пронзила мерзкая дрожь. Я осознал, что второпях не включил в апартаментах свет и стоял во мраке, освещаемый далёкими огоньками соседних высоток.
Я примёрз к полу, вслушиваясь в каждый шорох.
В многоквартирных домах не дождёшься абсолютной тишины и глубокой ночью, но именно она обрушилась на меня в миг, когда я меньше всего того хотел, — зловещая могильная тишина. Казалось, можно расслышать звук дыхания или биение сердца, а я не различал ни того, ни другого. Кроме собственных, конечно, уж они отрывались вовсю.
Выдохнув через нос, я попытался убедить себя в том, что не выспался, вот мозг и решил отыграться каверзными проделками и жутковатыми видениями, когда во тьме снова мелькнуло вытянутое белое лицо с глубокими чёрными провалами вместо глаз.
Внутренний голос пискнул и отключился от вещания вместе с голосом разума. Я понял, что если не пошевелюсь и не рассею наваждение, то почти наверняка двинусь рассудком и окончательно съеду с катушек. Набрав в грудь воздуха, сжал руки в кулаки и обернулся. Очень вовремя: клыки мелькнули прямо перед глазами.
Я не завопил только потому, что горло сдавило ужасом, и я поперхнулся воздухом от неожиданности. К счастью, адреналин сработал быстрее мыслей — я с силой оттолкнул тёмный силуэт и метнулся в сторону. По пути включил верхний свет, словно он мог заставить морок рассеяться.
И о чудо: морок рассеялся!
Зубастый гость никуда не делся, зато я его узнал: это же мой старый знакомый упырь, господин Вездесущий! Во внезапной встрече с ним, конечно, тоже мало приятного, но панический ужас, подкармливаемый неизвестностью и больным воображением, поунялся, возвращая конечностям живительное тепло, а вместе с ним и возможность двигаться.
Долговязый щерился и глядел на меня с нескрываемой насмешкой и превосходством, а я уже мысленно прикидывал, пройдёт ли с ним фокус с мечом на шее. С момента последнего инцидента шнурок пришлось заменить: отныне он держался на магнитной застёжке и срывался ещё более коротким движением.
— Приятно, что тебе знакомо чувство страха, Маркус Кросс, — осклабился чернявый, убрав руки за спину и пройдясь по залу с видом туриста или посетителя музея.
Ну супер теперь! Он знает моё имя, адрес и, вероятно, слабости. Пришёл поиграть, как зажравшийся кот с мышью, а потом закончить начатое.
— Признаться, в наши предыдущие встречи всё указывало на то, что ты умалишённый. Однако в данной ситуации, я полагаю, мы можем прийти к консенсусу… Ведь тебе хочется жить.
— Не припомню, чтобы мы пили на брудершафт, — пришлось выдержать эффектную паузу, прежде чем я сумел совладать с голосом и не пищать, как тот самый пресловутый мышонок, попавшийся в лапы кота. — Равно как и твоего имени.
— Лео Хант, к вашим услугам, — издевательски раскланялся вампир.
Я отметил, что при всей своей непропорциональности движется он с выверенной ловкостью и грацией. Отчего-то я не сомневался, что он с не меньшим изяществом свернёт мне шею.
— Можешь выдохнуть, смертный, а то скоро посинеешь. Я здесь не для того, чтобы убивать тебя. По крайней мере, если мы сумеем договориться.
Да он издевается сукин сын!
Стиснув зубы, я прошёл мимо, открыл шкафчик на кухне и поставил на стойку бокал для виски — по-хозяйски, с грохотом. Один, разумеется, — незваным гостям тут не рады. Поворачиваться спиной не хотелось, не скрою, но меня взяла неуместная злость.
В жилы плеснуло пламенной яростью, а в бокал — обжигающим алкоголем, припрятанным как раз для таких случаев. Не сделок с вампирами, конечно, но для стрессовых ситуаций, вопросов жизни и смерти. Выдохнув, залпом осушил содержимое.
Помирать, так с песней!
— Хант, значит, — я обернулся к собеседнику.
Глаза матовые, как две крупные бусины гагата, и совсем не ловят свет и отражения, будто у мертвеца. Вперились в меня, словно два миниатюрных бура, и сканируют вдоль и поперёк.
— Это точно. По части убийств ты не слишком-то силён, хоть и наёмник, — вернул шпильку и не без удовольствия отметил, как перекосило лицо вампира.
Хмыкнул и отмерил себе вторую порцию виски. Ты у меня ещё не так скривишься, ублюдок. Я только разогреваюсь.
— Если что и не по моей части, так это марать руки о всяких безродных подонков, — выплюнул преследователь, глядя на меня сверху вниз всё с тем же оттенком подбешивающего превосходства.
Готов поспорить, слюна у него ядовитая, а язык раздвоенный. Что не помешало чужаку продолжить разводить пафосные речи:
— Ты стал частью опасной игры, смертный. Ввязался в то, что не способен даже осознать, — Хант сцепил руки за спиной, прошёлся по студии.
При внешней невозмутимости (первый шок прошёл, и с каждым новым согревающим горло глотком ко мне возвращалось самообладание) я не сводил глаз с долговязого посетителя. Уже не апартаменты у меня, а проходной двор для всякой нечисти.
— Ты считаешь меня монстром, но я всего лишь выполняю работу. Я покину твой мир, когда верну Николь в свой…
— В полиэтиленовом мешке? — не удержавшись, поинтересовался я.
— Тебя это не должно заботить, — усмехнулся охотник. — Ты введён в заблуждение невинными голубыми глазами и миловидным личиком и забываешь, что она такая же, как я. Мы не принадлежим этому миру. Ты играешь с огнём, Кросс. Думаешь, что завёл котёнка, но что станешь делать, когда он вырастет в ливра? Сейчас она беспомощна, но скоро наберётся сил и осознает свою истинную суть. И ты возглавишь список потенциальных жертв. Готов положить жизнь к ногам незнакомки?
Ливр… Точно подмечено. Видать, в отличие от Николь осведомлён о нашем мире.
Вампирша и впрямь походила на ливрицу — крупную хищную кошку, потомка вымершего снежного тигра и вымирающих африканских львов. Необычная, притягательная и опасная. В речи преследователя имелся смысл, однако я не верил ни единому слову.
А может, не хотел верить, подчиняясь отнюдь не здравомыслию?
Глава 10
В зале повисло ощутимое напряжение.
Хотя «ощутимое» — не то слово: густое, звенящее, будто воздух наэлектризовался, и статическое электричество заставляло каждый волосок на теле встать дыбом. Казалось, я задыхаюсь. Адреналин мутил рассудок, делая мысли рассеянными, лихорадочными, не позволяя сосредоточиться.
В голове я чертыхнулся, ругая себя на чём свет стоит. Вот и где великосветская братия моих противоречивых личностей, когда она так нужна? Где циник, прагматик, глас рассудка, в конце концов?!
Последний кинул ленивый взгляд из-за плеча, посоветовал потянуть время и подумать, а после снова