сигару? — и вынул портсигар, наполненный гавайскими сигарами.
— Извините, — произнес я очень сухо, — если вам положение кажется забавным, то мне оно представляется очень скверным.
В эту минуту вошел господин Граньон и засмеялся, увидя господина Вильсона, настойчиво протягивавшего мне свой портсигар, тогда как я делал вид, что не замечаю этого.
— Полно, Горон, — сказал мне господин Граньон, — вы можете принять сигару, это вас не скомпрометирует.
В эту минуту я был приглашен в кабинет господина Гортелу, который любезно хотел мне напомнить, что максимум наказания — двадцать лет каторжных работ!
Это был единственный случай в моей жизни, когда я говорил с господином Вильсоном, этим странным человеком, который своим молчанием и спокойствием сумел отразить все нападки, которым подвергался.
В том настроении, в котором я находился, меня, понятно, не могла особенно тронуть тогдашняя политическая буря — падение Греви и избрание Карно.
Я вздохнул с облегчением только 13 декабря, когда следственная комиссия, назначенная палатой по нашему злосчастному делу, признала мою полную невиновность.
В заключение я не могу не упомянуть о последней очной ставке между моим бывшим начальником и мной в кабинете Гортелу. И я не забуду никогда, с каким благородством и твердостью господин Граньон старался меня выгородить.
— Господин Горон, — сказал он, — исполнил только свой долг, он действовал исключительно по инструкциям, получаемым от меня, следовательно, на него никоим образом не может падать ответственность за все случившееся. Впрочем, этой ответственности я также не могу принять на себя, так как действовал по приказанию моих начальников. Что касается писем, то я заверяю честью, что не сжигал и не уничтожал ни одной бумаги из дела. Больше я ничего не могу сказать.
На следующее утро я был вызван господином Буржуа, преемником господина Граньона в должности префекта полиции.
— Следствие разъяснило, что вы только исполнили ваш долг, — сказал он, — теперь я считаю своим долгом утвердить назначение, сделанное моим предшественником. Прошу вас возвратиться к исполнению ваших обязанностей начальника сыскной полиции.
На этом заканчивается моя роль в пресловутом процессе о продаже орденов, который, если можно так выразиться, проложил дорогу всем последующим скандалам…
Говорят, мелкие причины порождают великие последствия. В данном случае вся история разгорелась от того, что госпожа Лимузен отказалась возвратить платье, которое одолжила у возлюбленной господина Z. И вот, результатом этой дамской ссоры стал донос господина Z. Граньону!
Действительно, этот факт был установлен показаниями обеих женщин.
Впрочем, одного случая еще недостаточно, чтобы вызвать великие события, которые иногда влияют на судьбу наций, для этого необходимо еще сообщество человеческих страстей.
В этом скандале страсти разыгрались во всю ширь. Это было нечто вроде современного террора, с той только разницей, что в прежнее время люди отправляли своих политических врагов на гильотину, а нынче стараются их обесчестить.
Часть вторая
Глава 1
Три трупа
17 марта 1887 года, в седьмом часу утра, к привратнице дома номер 17 на улице Монтень прибежала озабоченная старуха Антуана, приходящая кухарка некой шикарной дамы мадам де Монтиль, занимавшей в том же доме довольно большую квартиру на втором этаже.
— Это странно, — говорила она, — я уже три раза стучалась в двери кухни, но Анетта мне не открывает.
— Вчера у них были гости, кто-то приходил очень поздно. Вероятно, Анетта спит, как и ее госпожа. Позвоните еще, в конце концов, она услышит, — посоветовала привратница.
Старуха поднялась по черной лестнице и опять принялась звонить.
После долгих и тщетных ожиданий она, не слыша никакого шума в квартире, вернулась к привратнице, сильно встревоженная.
— Наверное, случилось несчастье, Анетта никогда так долго не спала. Во всяком случае, мои звонки могли бы разбудить маленькую Мари.
Привратница Лакарьер, заботившаяся главным образом о репутации своего дома, ответила ей в ту минуту, когда почтальон принес письмо.
— Полно, моя милая, какой вы ребенок! Ничего не может случиться. Хотите, поднимемся вместе по парадной лестнице, и вы увидите, что нам откроет сама мадам де Монтиль.
Обе женщины быстро поднялись на второй этаж и принялись звонить так усердно, что оборвали звонок.
Из квартиры никто не отзывался, только две собачки госпожи де Монтиль жалобно выли.
Тогда привратница, в свою очередь, встревожилась не на шутку.
— Посидите в сторожке, — попросила она старуху Антуану, — а я сбегаю за комиссаром.
Она отправилась в комиссариат квартала Руль, находившийся тогда на улице Беррье. Господин Крено только что пришел в канцелярию. Он тотчас же вызвал доктора Пиетри и слесаря и последовал за привратницей в дом номер 17 на улице Монтень в сопровождении секретаря и инспектора.
Как только дверь поддалась напору, в прихожей, ярко освещенной, благодаря открытым дверям в салон, они тотчас же увидели красные пятна на ковре.
Слесарь, шедший впереди, проник в столовую, но с ужасом попятился назад.
— Труп! — воскликнул он сдавленным голосом.
Действительно, он увидел в коридоре тело Анетты Гремери, горничной госпожи де Монтиль. Она лежала навзничь поперек порога, среди большой лужи крови.
Несчастная была в ночной рубашке и в юбке, чепчик валялся подле трупа на полу. На ее шее зияла глубокая рана длиной двадцать сантиметров. На правом плече виднелось еще несколько ран с запекшейся кровью.
Очевидно, бедняжке был нанесен удар именно в ту минуту, когда она менее всего этого ожидала. На лице не запечатлелось никакого выражения ужаса. Она свалилась, как подкошенная, и смерть наступила мгновенно.
Господин Крено прошел через коридор в комнату Анетты Гремери и приблизился к постели, на которой виднелись кровавые пятна.
Маленькая Мари, дочь служанки, спавшая в одной постели с матерью, была зарезана так же, как и мать.
Труп скорчившегося ребенка был закрыт одеялом. Малютка оказалась почти обезглавленной, ее головка со смоченными кровью волосами держалась на одной тоненькой полоске кожи.
Правая рука, которой малютка инстинктивно пыталась обороняться, была покрыта глубокими порезами.
С привратницей сделался обморок, старуха-кухарка рыдала, опустившись на кресло.
Полицейский комиссар и его агенты, онемев от ужаса, смотрели на эту сцену.
— А хозяйка? Что сталось с ней? — воскликнула вдруг Антуана.
Господин Крено попросил, чтобы ему указали комнату госпожи де Монтиль. Он вошел туда первый.
Госпожа де Монтиль, почти обнаженная, в разорванной сорочке из тонкого батиста, лежала на ковре возле кровати с простертыми к стене руками и с обагренным кровью лицом.
Искаженные черты лица жертвы, выражение ужаса, застывшего в широко открытых глазах, доказывали, что она-то уж, наверное, предвидела удар, сразивший ее.
Этот удар был ужасен.
Госпожа де Монтиль была зверски зарезана. Сила убийцы была