время этих экскурсий один из наших агентов, Жом, отправился на бульвар Мальзерб к некоему Пранцини.
— Его нет дома, — ответила сыщику госпожа Д., очень почтенная особа, торговавшая картинами и у которой нанимал комнату этот Пранцини. О своем жильце она дала самые лучшие отзывы.
— Когда он возвратится, — сказал Жом, — попросите его прийти в сыскное отделение, он может дать нам некоторые сведения.
Глава 2
Двое убийц
Спустя два дня после убийства мы получили из меблированных отелей уведомления на наши запросы. В гостинице Калье, близ вокзала Северной железной дороги, именно в ночь преступления, исчез один из жильцов, назвавшийся Анри Геслер.
Анри Геслер! Гастон Геслер! Убийца очень легко мог изменить имя. Менее чем через час по получении этого уведомления я был уже в гостинице Калье и входил в маленький, невзрачный номер исчезнувшего путешественника. В этой комнате я нашел плохенький чемодан, бумажный пакет из-под сигар, старый медальон с женским портретом и очень простенькие рубашки, с метками «Г. Г.».
— Гастон Геслер! — воскликнули агенты, сопровождавшие меня.
Действительно, улики были подавляющие.
Этот субъект назвался Анри Геслер, а между тем на его белье была метка «Г. Г.», что легко могло означать Гастон Геслер. Он приехал в гостиницу 5 марта, а исчез в ночь с 16-го на 17-е, то есть именно в ночь совершения преступления, после неприятного разговора с хозяином гостиницы, который грозил выгнать его на улицу, если он не уплатит за комнату. Виновность этого субъекта казалась ясной как божий день.
А между тем я далеко не разделял энтузиазма моих агентов. Быть может, я уже начинал заряжаться скептицизмом господина Тайлора, или просто чутье подсказывало мне истину, но, несмотря на столь поразительное стечение обстоятельств, я не видел в них бесспорного доказательства… Тем не менее я захватил все предметы, найденные в комнате гостиницы Калье и принадлежавшие Геслеру. Я не забыл даже обрывка избирательного манифеста города Бреславля, по всем признакам служившего предварительно оберточной бумагой для колбасы.
Этот манифест какого-то немецкого социалиста тотчас же показался мне чрезвычайно важным. Может быть, простой случай забросил сюда этот смятый и разорванный клочок бумаги, но могло случиться также, что путешественник, имевший этот листок, приехал из Бреславля.
Известие о том, что в гостинице Калье был найден убийца, произвело сенсацию в Париже, и мне кажется, что будет небезынтересно воспроизвести здесь выдержки из газет того времени. Таким образом, читатель легко составит себе понятие о тогдашнем настроении общественного мнения.
Репортеры уже начали следить… за начальником сыскной полиции. Несколько журналистов, узнав, что я отправился куда-то, но не зная, куда именно, поджидали моего возвращения на набережной Орлож. Как только я поднялся в сыскное отделение, они обратились к моему кучеру.
— Это вы возили господина Горона? — спросил один из них строгим и авторитетным тоном.
— Совершенно верно, сударь, — ответил немного оробевший кучер.
— Прекрасно, мы сейчас проверим.
С этими словами они уселись в экипаж. Кучер, полагая, что имеет дело с высшими чиновниками из полицейской префектуры, быть может, с самим префектом, по крайней мере, он рассказывал мне впоследствии, потому что я из любопытства захотел расследовать этот странный инцидент, — отвез их в гостиницу Калье, где путаница продолжалась.
Хозяин гостиницы также вообразил, что это высшие чиновники, с низкими поклонами повел показывать им комнату Геслера и дал самые подробные объяснения.
Из всех газетных рассказов я приведу статью из «Энтран-зижан», как наиболее правдоподобную:
«В последний свой приезд из Нанси в Париж предполагаемый убийца остановился в отеле Калье, на углу улиц Сен-Кентен и Дюнкирхенской. Он приехал 5 марта и занял сначала комнату, стоившую 5 франков в сутки. Находя ее слишком дорогой, он перешел на шестой этаж.
Из своего нового помещения он выходил только во втором часу дня и возвращался поздно ночью. В гостинице он не спрашивал обедов.
16 марта утром ему подали счет в 30 франков. Он покачал головой и ответил по-немецки: nicht (нет).
Вечером, за несколько часов перед убийством, он ушел, оставив простой желтый чемодан. В этом чемодане оказались только незначительные и малоценные предметы. С тех пор Геслер не возвращался в гостиницу.
В последнее время Геслер сильно нуждался в деньгах. В последний раз, выпив чашку кофе в соседнем ресторане, он не мог за нее заплатить, так как в его кармане не оказалось ни гроша.
Геслер очень плохо говорил по-французски, к фразам, которые он произносит на этом языке, он примешивает массу немецких слов».
Из отеля Калье мои агенты отправились на вокзал Северной железной дороги, чтобы навести там кое-какие справки. Из этого обстоятельства журналисты сделали свое заключение, и в «Голуа» появилась статья, извещавшая, что Геслер, которого разыскивает полиция, уехал в Брюссель.
Впрочем, вечером Агентство Гаваса разослало следующую телеграмму:
«Убийца пока не разыскан, есть основание предполагать, что он еще не покинул Парижа».
Между прочим были и совершенно фантастические газетные статейки, доказывавшие лишь пылкость фантазии репортеров, но отнюдь не знакомство с делом. В этих статьях очень подробно рассказывалась романтическая связь Геслера с его жертвой.
Конечно, читая эти романтические пробы пера господ репортеров, мы только улыбались. Зато господин Гюльо сделал довольно кислую гримасу, когда на следующий день в «Тан» появилась следующая заметка:
«Судебные власти сильно раздражены тем, что, благодаря нескромности некоторых участников судебного следствия, газеты могли оповестить публику о находке на месте преступления манжеты и пояса убийцы.
По словам занятых этим делом, преступник, убив трех лиц, которые одни только знали его в доме, должен был считать себя безнаказанным. Оказалось же, наоборот, что он, по характерному выражению одного судебного следователя, оставил по рассеянности свою визитную карточку на месте преступления. С первого же момента имя его сделалось известным, и вскоре узнали, в каком отеле он остановился, а также и то, что он оставил чемодан из желтой кожи, который господин Тайлор перенес в свой кабинет. Напрасно полиция расставила агентов около гостиницы в ожидании, что преступник вернется за своими вещами. Теперь, когда личность его выяснена, все эти меры, разумеется, бесполезны».
Господин Гюльо был так раздражен, что едва не обвинил меня, будто я сам предоставил своего кучера в распоряжение репортеров.
Тем не менее, так как ему приходилось считаться с прессой, он был вынужден поместить в «Судебной газете», официальном органе судебного ведомства, подробное разъяснение.
В своей статье Гюльо объяснил, что магистратура, в интересах раскрытия истины, старалась сохранить в строжайшей тайне все свои действия, так как разоблачения их могли способствовать бегству преступника.
«Но прискорбная нескромность прессы заставляет