Читать интересную книгу Величайшая подводная битва. «Волчьи стаи» в бою - Рафаэль Халхатов

Оказавшись на поверхности под градом снарядов, немцы не оказали никакого сопротивления, да этого и нельзя было требовать от людей, только что вернувшихся с того света. Кёниг вспоминает: «Наш командир попросил фонарик, после чего обменялся с англичанами световыми сигналами. „Пожалуйста, спасите моих людей. Лодка серьезно повреждена“, — передал он. На это британец ответил: „Не топите лодку“. Судя по всему, англичане хотели ее захватить».

Прежде чем покинуть лодку, Кречмер послал радиограмму в штаб подводного флота: «Глубинные бомбы. Два эсминца. 53 000 тонн. Лодка потоплена. Хайль Гитлер! Кречмер». Шифровать уже не было времени, и радиограмму отправили открытым текстом. Когда лодка стала уходить под воду, «Молчун Отто» успел затянуться сигаретой и скомандовал: «Всем за борт!» «Мы плыли неизвестно куда, — вспоминал Кёниг. — В такой ледяной воде устаешь сразу, и очень хочется спать. А потом ты просто умираешь. Но я очнулся, когда мне в лицо ударил свет прожектора. Я оказался у борта английского эсминца».

«Уокеру» удалось выловить из моря 40 членов экипажа U-99, трое утонули. Макинтайр вспоминал: «Последним, кого мы подняли на борт, был, очевидно, командир, если судить по фуражке, плотно сидевшей на его голове… Скоро мы обнаружили, что захватили в плен действительно солидную фигуру. Этим командиром оказался Отто Кречмер, „обладатель Рыцарского креста с Дубовыми листьями и лидер по объему потопленного тоннажа“. Командир эскортной группы обнаружил, что на шее Кречмера висит великолепный цейсовский бинокль и тут же завладел им, как военным трофеем. Впрочем, Кречмер не обиделся. Вскоре он обратил внимание на эмблему „Уокера“ — подкову, нарисованную на надстройке эсминца». Макинтайр писал в своих мемуарах: «Повернувшись, он (Кречмер) заметил: „Какое странное совпадение! Моя лодка тоже плавала под символом подковы, правда, она висела концами книзу“». Англичане объяснили пленному асу: «По нашему убеждению, подкова, подвешенная концами вверх, приносит удачу в сражении, и в нашем с вами случае это, кажется, истинная правда». Кречмеру оставалось лишь печально усмехнуться в ответ.

Пленных подводников разместили в кубриках и каютах «Уокера», обсушили, дали выпить виски и отдохнуть. Правда, когда пленным выдали их высушенную форму, произошел небольшой инцидент. Оказалось, что англичане растащили награды немцев в качестве сувениров. Немцы возмутились! Награды пришлось вернуть в полном соответствии с конвенцией о военнопленных, а вот срезанные пуговицы с якорем в обрамлении каната и надписью «Кригсмарине» англичане утаили. Эскортную группу с восторгом встречали в Ливерпуле. Что же касается Кречмера и его команды, то их ожидали долгие шесть лет плена. Но они остались в живых, в отличие от тысяч сослуживцев по подводному флоту, нашедших свой последний приют в стальных гробах-«у-ботах» на дне морском. О первых днях плена Кёниг вспоминал: «Английским солдатам приходилось охранять нас от толпы с оружием в руках, потому что в нас кидали камни. Ливерпуль как раз в это время подвергся сильнейшим бомбардировкам, а многие из местных жителей потеряли родственников на потопленных нами кораблях. Так что, кроме ненависти, они ничего по отношению к немецким подводникам не испытывали». В то время Кёниг почему-то был уверен, что в плену пробудет недолго: «Мы рассуждали так: со дня на день начнется вторжение (германских войск в Англию. — Р. Х.), через несколько недель Англия падет, и нас освободят»[32].

Первые известия о гибели U-99 поступили в штаб Дёнйца от субмарины U-37, которая приняла последнюю радиограмму Кречмера. Отчаянные попытки штаба связаться с пропавшими лодками привлекли внимание радистов и командиров других «у-ботов». «Шепке и Кречмера постоянно просили указать свое место, — вспоминал радист U-110 Хайнц Вильде, — но они молчали. Командир и „старики“ из нашего экипажа уже понимали, что мы больше никогда не увидим этих людей…»

Дёниц и Министерство пропаганды не спешили сообщить печальные новости германскому народу. Мать Фолькмара Кёнига побывала в кинотеатре, и ее распирало от гордости, когда в кинохронике показали подводную лодку ее сына. Мать не знала, что к тому времени Фолькмар уже был в плену. Дёница вынудили объявить о пленении Кречмера и гибели Шепке сообщения английского радио и заявление о произошедшем, сделанное в Палате общин английского парламента самим премьером У. Черчиллем. Что же касается Прина, то о его гибели Германия узнала позже — 23 мая 1941 года. Гибель «Скапа-Флоуского Быка» скрывали по личному приказу Гитлера, который опасался за боевой дух германских войск и флота. В пресс-релизе командования подводным флотом тогда было сообщено: «Знаменитый герой совершил последний в своей жизни поход. Немецкие подводники скорбят и салютуют герою него экипажу. Для нас они стали символом непоколебимой воли к победе над Англией».

Дёниц позже писал, что потеря трех наиболее результативных командиров подводного флота и их экипажей стала тяжелейшим ударом для него лично и его штаба. Вместе Прин, Кречмер и Шепке потопили 111 судов противника, общим водоизмещением более 580 тысяч тонн. Рекорд Кречмера, отправившего на дно 44 судна общим водоизмещением 266 629 тонн, так и не был превзойден никем за все время Второй мировой войны. Все три командира-подводника представляли элиту «фюрера подводных лодок».

Весной 1941 года в Атлантике пропала подлодка U-110 Фрица-Юлиуса Лемпа, того самого, который потопил лайнер «Атения». В конце марта его субмарина вернулась в Лорьян после неудачного похода. Лемп попытался атаковать транспорт противника артиллерией, но неопытные артиллеристы (очевидно, из новичков) забыли снять с дульной части 105-мм пушки водонепроницаемую заглушку, и ствол получил повреждение при выстреле. Боевой дух экипажа U-110 был подорван событиями февраля-марта, так же как и команд других «у-ботов», — моряки знали об отчаянных радиограммах, что посылал штаб пропавшим подводникам.

Впрочем, офицеры и матросы U-110 надеялись на везение и своего командира, с которым многие начали служить еще на U-30. Одним из ветеранов экипажа был Георг Хегель, именно он в сентябре 1939 года перепечатывал вахтенный журнал после потопления «Атении». О своем командире он вспоминал: «То был опытнейший командир-подводник. Всегда хотелось плавать с тем, на кого можно положиться, кому полностью доверяешь. Это было крайне важно». По какой-то причине Хегель пропустил первый поход на U-110. На борту же нового «у-бота» он застал экипаж не в лучшем настроении: «Когда я оказался на борту лодки, то сразу уловил, что все не так. Я сразу же понял, что Лемп как будто воочию увидел гибель Кречмера, Шепкеи Прина, а мы их так хорошо знали. Настроение на лодке было совсем не боевое».

Когда U-110 подготовилась к новому боевому походу, «папаша Карл» и Министерство пропаганды навязали Лемпу 23-летнего репортера Гельмута Эке, который уже получил известность благодаря своим статьям о морских боях в проливе Ла-Манш. Да Лемп не особенно и возражал — хотелось потешить свое тщеславие, а Дёницу нужны были яркие статьи в газетах о действиях в океане его «мальчиков» для того, чтобы взбодрить и подводников, и все население Германии.

15 апреля 1941 года Лемп вышел из Лорьяна и отправился к Гебридским островам. В море команда забыла о мрачных настроениях предыдущих двух недель. Эке восторгался боевым духом подводников: «Экипаж абсолютно уверен в победе. Ну что с нами может случиться? Да со мною вообще никогда ничего такого не случалось»[33]. Командир произвел на корреспондента сильное впечатление, он писал: «Если бы мне понадобилось охарактеризовать Лемпа, я бы сказал, каково его жизненное кредо: „Неважно, права моя страна или нет, и, быть может, мне не нравятся эти нацисты, но идет война, и я не могу поступать иначе“». В конце апреля лодка заняла позицию в 300 милях к западу от Исландии. Здесь Лемп отправил на дно первый транспорт. Им оказался «Г. Мори». Его торпедировали из надводного положения. Потрясенный увиденным Гельмуд Эке писал: «Я видел, как взорвалась торпеда. В воздух взметнулся язык оранжевого пламени. И в этом огне я видел человеческие тела и части корабля, быстро погружавшегося на дно Атлантики. Вскоре наступила тишина. Лемп подошел немного поближе. Корабль затонул, но мы слышали крики: „Гитлер, помоги!“… А потом произошло то, что мне показалось просто ужасным. Рядом со мной стоял старший офицер U-110. „Так вам и надо, английские свиньи!“ — рассмеялся он в темноту. Я не сдержался и крикнул ему: „Эти люди исполняют свой долг точно так же, как и вы!..“»

Лемп обнаружил оставшихся в живых английских моряков. «Мы увидели маленькую спасательную шлюпку. Люди на ней продолжали кричать… Лемп взял на борт одного из оставшихся в живых. Он, само собой, трясся от холода. Я предложил ему пачку сигарет, и тогда Лемп сказал: „Мы не сможем взять на борт никого из этих людей“. Так что моряку пришлось возвращаться в свою шлюпку. Совершенно потрясенные случившимся, англичане отплыли прочь. Они были живы, но не знаю, удалось ли им продержаться хотя бы сутки после этого».