Читать интересную книгу Величайшая подводная битва. «Волчьи стаи» в бою - Рафаэль Халхатов

То, что U-47 перестала отвечать на запросы но радио, вызвало крайнюю озабоченность у командования подводным флотом. Никто не мог себе представить, что Г. Прин — идол рейха и 45 человек его экипажа погибли. Некоторые штабные чины пытались успокоить друг друга предположением о неисправности радиостанции на субмарине «Быка Скапа-Флоу». Дёниц пытался связаться с Прином еще и 11 марта. Отчаянные сигналы из штаба услышал радист U-110 Фрица-Юлиуса Лемпа Ганс Вильде. «Лодку Прина вызывали несколько раз в день, но ответа не было, — вспоминал Вильде. — Всем стало ясно, что он погиб». Это был первый боевой поход Вильде, и услышанное в эфире отрезвляюще подействовало на двадцатилетнего моряка: «Все мы были подавлены. Во время учений на Балтийском море это больше походило на игру. Теперь нам стало ясно, что это война и смерть, а вовсе не игра».

U-110 вышла в поход 11 марта, а вслед за ней в море отправилась и U-100 Шепке. Лемп и Шепке должны были присоединиться к Кречмеру и другим «у-ботам», орудовавшим южнее Исландии. Именно Лемпу удалось обнаружить следующий конвой ночью 16 марта. Он двигался в восточном направлении. Послав радиосообщение об установлении контакта и координаты Дёницу, Лемп пошел в атаку.

Быстроходный конвой НХ-112 охраняла только что созданная эскортная группа, состоявшая из корветов «Блюбелл», «Гидранга» и пяти эсминцев: «Вэнок», «Волонтер», «Сардоникс», «Скимитар» и «Уокер»[31]. Командовал ею опытный противолодочник коммандер Дональд Макинтайр, державший флаг на «Уокере». Первым оказался под ударом танкер «Эродона» (10 000 тонн). В своих мемуарах Макинтайр посчитал, что его атаковал Шепке, хотя другие приписывают это Лемпу. Немецкая субмарина подкралась к танкеру на милю и выпустила веером 4 торпеды. Наполненное бензином судно взорвалось. «Взметнувшийся над морем факел показался мне ослепительным, — вспоминал Макинтайр. — Затем послышался приглушенный взрыв. До этого я никогда в своей жизни не видел таких ночных катастроф. На мостике „Уокера“ мы в ужасе онемели. Было ясно, что у экипажа танкера нет ни одного шанса выжить… Корвету „Блюбелл“ было приказано приблизиться к тонущему танкеру и проверить, остался ли кто в живых. Вскоре от „Блюбелла“ пришло сообщение, что все топливо вылилось, и ни одного живого человека не осталось…»

Гидроакустики не смогли обнаружить подлодку-убийцу, и только наступивший рассвет принес сигнальщикам некоторое успокоение. А незадолго до наступления сумерек со «Скимитара» на «Уокере» приняли сигнал: «Субмарина в 6 милях впереди». Макинтайр скомандовал: «Полный вперед!» — и вместе с «Вэноком» и «Скимитаром» бросился к месту обнаружения «у-бота». «Пока мы двигались к подлодке, она успела погрузиться, находясь в 3 милях впереди нас, — вспоминал командир эскортной группы. — Я выстроил свои немногочисленные силы в строй фронта на расстоянии 1,5 мили друг от друга, для того чтобы подлодку могли достать наши „Асдики“, в каком бы направлении она ни шла. Казалось, были все причины надеяться на успех, поэтому мы начали свою охоту с большим оживлением. Но, увы, наши поиски оказались тщетными. До самого наступления темноты мы так и не сумели установить контакт. Теперь нам следовало вернуться к конвою. Оставив „Вэнок“ и „Скимитар“ продолжать охоту еще на два часа, я снова повернул „Уокер“ обратно…»

Через 6 минут после возвращения к конвою (в 22 часа) яркая вспышка и громкий взрыв подтвердили опасения Макинтайра — немцы не отстали от конвоя. Более того, на зов Лемпа прибыли еще три подлодки. В течение следующего часа были торпедированы 5 судов. Все они стали жертвами U-99 Отто Кречмера, который ухитрился пробраться в центр конвоя, как волк в стадо овец. «Мы погрузились… и всплыли на поверхность внутри конвоя, — вспоминал фон Кнебель. — Мы стреляли по всем пароходам подряд и поразили пять судов. На борту у них было полным-полно горючего, и скоро все подбитые суда охватило пламя». Продолжает Фолькмар Кёниг: «…Меня позвали в рубку полюбоваться на горящие танкеры… Потом мы покинули конвой, потому что у нас закончились торпеды. На борту царило приподнятое настроение — наш поход завершился успешно. Так что всех угостили отличным кофе, даже приготовили омлет». Через несколько часов выяснилось: ничего еще для экипажа Кречмера не завершилось… «Я был близок к отчаянию и мучительно пытался найти хоть какой-нибудь выход, чтобы прекратить бойню, — вспоминал Макинтайр. — Корабли эскорта нервно рыскали вокруг, стараясь обнаружить практически невидимого врага. У нас оставалась одна надежда: засечь белый кильватерный след субмарины, заставить врага погрузиться и дать возможность нашим гидролокаторам засечь подлодку, а затем забросать ее глубинными бомбами. Внезапно я заметил тонкую полосу светлой воды… Ни у кого из нас не осталось сомнений: это должна быть подлодка! Я отдал приказ увеличить скорость до 30 узлов и изменить курс по направлению к цели. Подлодка обнаружила нас и тут же погрузилась. Мы послали серию из 10 глубинных бомб, они взорвались оглушительными хлопками, и гигантские столбы воды взметнулись за кормой. Спустя 2,5 минуты последовал другой взрыв, и над поверхностью воды моментально появилась оранжевая вспышка. Каждый из нас надеялся, что подводная лодка была уничтожена.

Однако позже мы поняли, что это не так. Наши бомбы взорвались слишком глубоко, чтобы нанести подлодке смертельные повреждения… Я решил продолжить поиски гидролокатором, пока на поверхности не появятся обломки. Полчаса спустя мы добились контакта… вызвав на помощь „Вэнок“, мы сбросили на цель серию глубинных бомб. Взрывы следовали почти непрерывно. Но лодка оказалась достойным противником. Она увертывалась и уходила от нас на глубине».

Живучей субмариной оказалась U-100 Шепке. Однако англичане вцепились в нее мертвой хваткой. Глубинные бомбы вызвали такие повреждения, что командир «у-бота» решил всплывать. Поднявшуюся на поверхность субмарину «засек» радаром «Вэнок», тут же устремившийся на таран. Увидев мчащийся на его U-100 эсминец, Шепке посчитал, что «англичанин» промахнется и пройдет у него за кормой. Макинтайр приводит последние слова немецкого подводного аса в своих мемуарах: «Не беспокойтесь, все в порядке, он останется позади нас» (скорее всего, их привел во время допроса один из уцелевших подводников с U-100). Однако Шепке ошибся, возможно, введенный в заблуждение относительно курса «англичанина» его камуфляжной окраской. Форштевень эсминца врезался прямо в боевую рубку, на мостике которой стоял Шепке. «…Он принял ужасную смерть, раздавленный между носом корабля и перископами», — написал в своих мемуарах о последних секундах жизни знаменитого подводника Макинтайр. Перерубленная едва ли не пополам U-100 камнем ушла на дно. Из экипажа численностью 44 человека англичане выловили из воды только 6 немцев.

И в этот момент акустик «Уокера» доложил о внезапном появлении другой подлодки на том же самом месте, где только что была потоплена U-100. С кормы эсминца немедленно полетели в воду глубинные бомбы. О том, что произошло вслед за этим, Макинтайр вспоминал: «Я отчетливо увидел в непосредственной близости от нас и „Вэнока“ возмущенную водную поверхность… С борта „Вэнока“ поступил сигнал: „Подлодка всплыла позади меня“. Свет прожектора „Вэнока“ пронзил темноту ночи, освещая субмарину, чьи очертания были четко видны. Орудийные расчеты на обоих кораблях быстро открыли огонь. Слепящие вспышки из четырехдюймовых орудий и трассирующие снаряды из малокалиберных зенитных автоматов… Боеприпасы никто не экономил. Гильзы от снарядов летели на палубу в таких количествах, что она оказалась просто завалена ими. Но скоро мы прекратили стрельбу, поскольку с лодки был принят сигнал, означающий, что она тонет». Расстрелянной лодкой оказалась U-99 Кречмера, оставшаяся без торпед и уже взявшая было курс на базу…

«Как назло, мы вышли в то место, где два эсминца атаковали U-100, — вспоминал Фолькмар Кёниг. — Только представьте: огромная Атлантика. Мы там были, как иголка в стогу сена. Вахта на мостике оказалась невнимательной. Совершено внезапно вахтенный офицер увидел эсминец прямо по курсу лодки и объявил тревогу… Мы погрузились, а вахтенный офицер получил нагоняй от командира». «На вахте стоял Петерсен, старший офицер U-99, слава богу, не я. Кречмер потом все время ругал егоза небрежность», — вспоминал фон Кнебель. Как выяснилось позже, на эсминце сначала даже не заметили подлодку, но, как только она нырнула под воду, была тут же обнаружена гидроакустикой «Уокера». Кёниг вспоминал, что, когда посыпались глубинные бомбы, «все приборы вышли из строя. Вырубился свет. На центральном посту работал один-единственный глубиномер, и вахтенный офицер громко сообщал показания прибора. Лодка погружалась все глубже и глубже. Фон Кнебель объявил, что она уже достигла глубины 100 метров. Воцарилась гробовая тишина… Еще одна секунда, и корпус лодки затрещит, как яичная скорлупа. Помню, как в центральном посту офицер, ответственный за системы всплытия и погружения, побледнел и сказал командиру: „Все! Нам конец! Лодка на поверхность не поднимется“. U-99 погружалась все глубже, несмотря на то что в балластные цистерны подавался воздух. А потом командир сказал: „Ну! Давай. Давай…“ Он сохранял полное самообладание и был абсолютно хладнокровен». Официально предельной глубиной погружения подлодок VII серии считались 150 метров. «У-бот» Кречмера «провалился» до отметки 250 метров! А затем началось всплытие…