Поскольку отечественная судебно-следственная практика пока еще, скорее по инерции, диалектична, она не только выступает критерием истины, но и побуждает должностных лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве, к поиску и достижению объективной истины, вопреки тому, что УПК РФ ориентирует их на установление «юридической (вероятной) истины».
Вместо объективно необходимых цели и задач уголовного судопроизводства в ст. 6 предусмотрено его назначение, то бишь некие правила игры в состязательном процессе, где состязательность превращается в самоцель. Состязательность же следует рассматривать как необходимую составляющую познавательного процесса, ведущую к объективной истине, а не как выигрыш дела одной из сторон при пассивной, созерцательной роли суда. Конечно, «состязательно-выигрышный» уголовный процесс имеет и свои соблазнительные стороны: он проще для суда и, вероятно, дешевле будет обходиться государству ценой отказа от объективной истины. А что до обвального роста преступности, его можно отнести на издержки укрепляющейся демократии. Не слишком ли дорогая цена?
Превращение суда в пассивного наблюдателя за состязанием сторон нужно рассматривать как нарушение гарантированного ч. 1. ст. 46 Конституции РФ права участников процесса на судебную защиту, поскольку из-за пассивности суда не исключается постановление неправосудного приговора и, как следствие, – нарушение законных интересов обвиняемого или потерпевшего, общественной нравственности, безопасности и, следовательно, интересов общества и государства»196.
Будучи целью уголовного судопроизводства, объективная истина призвана наполнить процесс объективным содержанием в том смысле, что последний должен обеспечивать скрупулезное выяснение реальных обстоятельств дела. Диалектически правильно понимаемая процедура должна свидетельствовать, что есть нечто отличное от самой процедуры и не сводимое к ней одной. При этом, конечно, и сама процессуальная процедура должна содержать в себе момент объективности, а объективная истина – элементы процедурности, быть облеченной в процессуальную форму. При «юридической (вероятной) истине» процессуальная форма абсолютизируется и сама становится содержанием, тогда как она должна соответствовать реальному содержанию, но отнюдь не отождествляться с ним.
Уголовно-процессуальная процедура должна быть нацелена на нечто отличное от самой процедуры, не быть замкнутой на себя. Равно как и защита прав человека в уголовном процессе – не ради самой защиты, а в связи с обузданием преступности путем быстрого и полного раскрытия и расследования преступлений, изобличения реально виновных, обеспечения неотвратимости их ответственности, чтобы ни один действительно невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден.
Увы, УПК РФ отличает приверженность к построению именно однополярного уголовного процесса, где четко просматривается лишь полюс субъективности, вероятности, формализованной процедуры достижения «юридической достоверности». Поэтому противоположный полюс – объективной истины, к отысканию которой должны быть направлены усилия государственных органов, ведущих борьбу с преступностью, в УПК отсутствует. На это указывает не только первоначальный, но и многократно поправленный текст Кодекса в его буквальном значении.
Нельзя представлять суть проблемы так, что отказ от объективной истины ничего не меняет в уголовном судопроизводстве. Изменения уже произошли, причем кардинальные. Изменилась вся концепция УПК, претерпели метаморфозу многие его институты и принципы. Ведь установление объективной истины побуждает называть вещи своими именами: действительно виновного – преступником, а невиновного – невиновным. Пока дело не зашло слишком далеко, законодателю необходимо восстановить объективную истину в ее правах.
О концептуальных недостатках Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации[197]
Не последними причинами правового нигилизма, деформации правосознания и нравственности граждан страны являются недостатки, получающие все большее распространение в следственной и судебной практике. Еще классики утверждали, что есть два способа разложить нацию – наказывать невиновных и не наказывать виновных. У нас допускается и то и другое, причем давно и с большим размахом.
Принцип диспозитивности (свобода обеих сторон действовать в своих интересах) одержал в УПК РФ верх над принципом публичности, официальности. В нем даже не ставится вопрос о бескомпромиссной, наступательной борьбе с преступностью, о неотвратимости ответственности виновных лиц. Едва ли это могло благотворно подействовать на нравственный климат российского общества в целом, а вот укрепить правовой нигилизм и недоверие к власти – да.
Законодатель в УПК РФ существенно принизил назначение государственных органов, ведущих уголовный процесс на стадии предварительного расследования (дознавателя, следователя, прокурора), отнеся их к стороне обвинения и наделив для этого функцией уголовного преследования в интересах «выигрыша спора» у стороны защиты в состязательном противостоянии сторон.
Однако не узкопрагматический «выигрышный» интерес сторон должен лежать в основе их деятельности, а необходимость всестороннего исследования материалов уголовного дела, установления объективной истины. Принцип публичности, а не диспозитивности должен определять существо уголовно-процессуальной деятельности правоохранительных, в первую очередь следственных органов. В противном случае вал преступности будет только нарастать198.
Следователь в состязательном процессе – не исследователь, а сторона обвинения, орган «уголовного преследования». Тем самым сам законодатель задал одностороннюю обвинительную направленность деятельности следователя, от которого требуется только одно – формально и как можно обстоятельнее, юридически убедительнее обосновать обвинительный тезис, соответствие реальной действительности которого для юридической истины не суть важно. При таком подходе превалирует форма, которая приемлется и в отрыве от своего содержания.
«Таким образом, целью уголовного процесса определяется не объективная (материальная) истина, не то, что было “на самом деле”, не истинные знания об общественно опасном деянии со всеми его объективными и субъективными характеристиками, а истина “процессуальная”. Иными словами, событие, действие либо бездействие лица, пусть даже не происходившие в действительности, но установленные судом на основании доказательств, признанных им достоверными»199, – вот что будет положено в основу приговора.
Однако что это за уголовный процесс, который не позволяет однозначно отличить истинное от неистинного, достоверность от вероятности, правду от лжи, в чем его практическое назначение? Представляется бесспорным, что в такой формализованной уголовно-процессуальной системе, где нет места объективной истине, виновному легче уйти от законной ответственности, а невиновному сложнее оправдаться.
Но уголовное преследование в таком случае может стать преследованием ради преследования и легко превратиться в презюмирование виновности подозреваемого и обвиняемого. Поэтому и необходимо объективное исследование, позволяющее органам предварительного расследования избежать предвзятости. Сведение же деятельности следователя, дознавателя, прокурора лишь к функции уголовного преследования (что четко констатировано в действующем УПК) и отказ от установления объективной истины неизбежно ведет к ослаблению гарантий прав участников уголовного процесса, неоправданно сужает задачи и направления деятельности должностных лиц, осуществляющих расследование, придает им односторонний характер, создает объективные предпосылки для обвинительного уклона200.
При диалектическом подходе следователь, начав расследование преступления, должен держать себя в творческом напряжении, чтобы постоянно ощущать все нюансы, детали уголовного дела, не терять нить, ведущую к познанию всех его обстоятельств. Ему нужно поддерживать непрерывность в работе по делу, чтобы не утратить путь объективного познания, не зациклиться на одной версии, не оставить непознанными обстоятельства, без которых не может быть воссоздана подлинная картина расследуемого преступления.
Опасность отрыва следствия и суда от объективной реальности и соответствующей ей объективной истины заключается еще и в том, что при этом в уголовном процессе непременно закладываются формализованные правила и приемы, сориентированные на установление «юридической истины», основанной на правдоподобии, вероятности, на обыденном опыте, на практической целесообразности.
В основе такого подхода лежит прагматическая мысль о том, что все относительно, условно, ничего абсолютного нет. А этот путь неминуемо ведет к вседозволенности, правовому нигилизму, субъективизму, безнравственности, произволу должностных лиц, участвующих в уголовном судопроизводстве. Таким образом, вопрос о признании или непризнании объективной истины имеет важное практическое значение. Без ее установления неизбежно происходит отрыв уголовного процесса от объективной реальности и его формализация, ведущая к беззаконию, к правовому произволу.