В. А. Михайлов правильно пишет: «Видимо, не случайно в УПК РФ отсутствуют нормы, которые бы устанавливали цели и задачи правосудия по уголовным делам и в целом цели и задачи всего уголовного судопроизводства, его публичный характер, то есть обязанность по защите от преступных посягательств государства, общества и народа России, как это предусматривалось ст. 2, 3, 20 УПК РСФСР. Инертный, безынициативный суд без четко определенных целей и задач в уголовном процессе, стремящийся лишь к соблюдению процессуальной формы юридического спора сторон и не отвечающий за содержание судопроизводства и его конечные итоги в виде приговора, в основе которого истина по уголовному делу, вполне устраивает субъектов организованной преступности, которые всегда в состоянии оплатить любые расходы опытных адвокатов за победу защиты в глазах инертного и безответственного за исход дела суда. Но такой суд неконституционен, ибо не способен выполнять требования ст. 2, 46 и 52 Конституции о гарантированной государственной и судебной защите прав и свобод каждого человека и гражданина, пострадавших от преступлений. Такой суд неконституционен и потому, что он не нацелен на защиту законных интересов России и российского общества, то есть своего народа»212.
Что к этому добавить? Только то, что концептуальные недостатки действующего УПК этим не исчерпываются213.
О задачах отечественного уголовного судопроизводства[214]
Еще 144 года назад, в далеком 1864 г., царь-реформатор Александр II обозначил основные задачи начатой в Российской империи судебной реформы: «Суд должен быть скорым, правым и милосердным». Эти благие цели не достигнуты и до сих пор. В современной России, переживающей очередную судебно-правовую реформу, начатую в 1993 г., они стоят столь же остро, как и почти полтора века назад.
Качество судебного разбирательства уголовных дел не соответствует предъявляемым требованиям. Об этом свидетельствует хотя бы тот факт, что в кассационном порядке изменяются 1,8 % приговоров, в надзорном порядке – 1,5 % приговоров, а часть уголовных дел прекращается по различным основаниям (в 2006 г. было прекращено 343 401 дело)215.
Целевое назначение судебной власти – разрешение возникающих в обществе правовых споров и конфликтов, защита установленных законом нормативно-правовых предписаний. Отсюда совершенно необходим целенаправленный, волевой характер реализации судебной власти, особенно когда речь идет об уголовном судопроизводстве. Здесь дело касается нарушения норм УК РФ, т. е. совершения преступлений, грубо попирающих имущественные и иные межличностные отношения, посягающих на здоровье и жизнь граждан, другие охраняемые права и свободы.
Поэтому хотелось бы разобраться, для решения каких задач создана и должна функционировать такая отрасль государственной деятельности, как уголовное судопроизводство, которое в соответствии с п. 56 ст. 5 УПК РФ состоит из досудебного и судебного производства по уголовному делу. Для достижения каких именно целей ведется производство по каждому такому делу? Чуть забегая вперед, выскажу мнение, что, в первую очередь, для защиты прав и законных интересов лиц и организаций, общества и государства, пострадавших от преступных посягательств. Так ли это в действительности – покажут дальнейшие рассуждения.
Еще раз напомню, что порядок уголовного судопроизводства регулируется нормами Уголовно-процессуального кодекса РФ, и порядок этот является обязательным для судов, органов прокуратуры, органов предварительного следствия и органов дознания, а также иных участников судопроизводства (ч. 1 и 2 ст. 1 УПК РФ).
Итак, уголовное судопроизводство включает предварительное расследование и судебное разбирательство уголовных дел. На основании материалов предварительного расследования суд должен познать и установить фактические обстоятельства рассматриваемого уголовного дела. Поэтому от качества отправления уголовного судопроизводства напрямую зависит состояние преступности в стране, которое, как известно, оставляет желать много лучшего.
В связи с вышесказанным, важнейшим и непременным ориентиром отечественных юридических наук, в первую очередь уголовного процесса, должна стать тесная связь с реальной жизнью, с ее конкретными криминальными ситуациями, с практикой работы всех уровней правоохранительной системы, а также судебных органов. Новое качественное состояние современной России порождает острую необходимость безотлагательного научного осмысления происходящих в стране коренных изменений, среди которых особую тревогу вызывает взрывообразный рост преступности.
Следует констатировать, что государство и общество не могут сегодня противостоять напору преступности, правоохранительная система и суды не в состоянии обеспечить задачу неотвратимости ответственности за совершение преступлений, количество которых неуклонно растет. Если в 2004 г. было зарегистрировано 2,8 млн. преступлений, в 2005 г. – 3,5 млн., то в 2006 г. – уже 3,8 млн., т. е. по сравнению с 2004 г. на 1 млн. больше216.
И тем не менее еще с середины 80-х гг. прошлого века борьба с преступностью как ключевая задача уголовного судопроизводства стала исчезать из юридической литературы. Одни авторы заменяли ее на контроль преступности, другие – на ее сдерживание, третьи начали упорно говорить о разрешении споров между государством и правонарушителями. Короче, старались, кто во что горазд, а преступность тем временем профессионализировалась, набирала обороты, проникала во все сферы российского общества.
Дело дошло до того, что «сегодня куда правильнее ставить вопрос не о борьбе, а о самой настоящей войне с преступностью». И если на бытовом уровне большинство населения симпатизирует идеологической формуле – «смерть преступности», то на научном и государственном уровнях подходы к преступности далеко не столь радикальны217.
«В начале XXI в. в развитии организованной преступности прослеживаются новые негативные тенденции. Организованная преступность берет под контроль не только самые разнообразные сферы деятельности, но и сферы общественных отношений. Она извлекает неслыханные по объему криминальные доходы из деструктивной деятельности, разжигая межнациональные конфликты и региональные войны, наконец, она мимикрирует, сливаясь с социально-политическим ландшафтом, становясь не только неуязвимой, но и невидимой для правоохранительных органов»218.
В этой связи современное отечественное уголовное судопроизводство необходимо рассматривать, в отличие от традиционного подхода, не как идеальную законодательную модель и не только как совокупность правовых норм, а как феномен реальной жизни, как систему деятельности его участников, характеризуемую конечными результатами. Другими словами, необходимо посмотреть, какие задачи и как решает отечественное уголовное судопроизводство в продиктованных ему УПК РФ условиях, которые к тому же постоянно и весьма существенно меняются.
Такой подход необходим и обоснован потому, что на состояние преступности в стране ощутимо влияют последствия, появляющиеся в реальной жизни в результате изменений, вносимых в уголовно-процессуальный закон и другие детерминанты правоохранительной и судебной деятельности. Вносимые, казалось бы, из самых благих побуждений. Ну как тут не вспомнить, что именно такими побуждениями и вымощена дорога в ад!
Последствия эти прежде всего связаны с особенностями развития нашего государства. Ведь уголовное судопроизводство – это отрасль государственной деятельности, зависящая в том числе и от такой формы государства, которое в западноевропейской традиции именуется правовым. Некритичные заимствования идей правового государства специалистами, а заодно и дилетантами от юриспруденции в последние два десятилетия минувшего века без согласования пришлых, взращенных совсем на другой почве идей реализации уголовного судопроизводства с коренными российскими, а также диссонанс идей-пришельцев с общественным правосознанием, в особенности с профессиональным, уже привело к негативным результатам.
И тем не менее во многих сегодняшних публикациях западноевропейское право претендует на универсальность, тогда как на самом деле оно отражает сугубо локальный исторически ограниченный процесс развития лишь одного из человеческих сообществ – Западной Европы. И не более того!
Под «общим правом» западные (и некоторые российские) юристы понимают «общую теорию западного права»219, брезгливо оставляя без рассмотрения все альтернативные юридические модели, которые, кстати сказать, распространены среди народов, составляющих бо́льшую часть человечества. Однако европоцентризм и объективность суть вещи несовместимые. Система двойных стандартов действует здесь давно и неукоснительно.
На мой взгляд, есть веские основания утверждать, что евразийские идеи могут стать гораздо более продуктивной базой для оптимизации уголовного судопроизводства в России, нежели западноевропейские, даже если последние и одобряются Советом Европы. Организация, что и говорить, авторитетная, но пекущаяся о решении своих насущных проблем, а отнюдь не российских.