Он не был пораженцем, ему нравилось искать. В этом была его жизнь, тем более что оставались непонятные моменты, та самая пресловутая деталь, которая была важна для него, как никакая другая. У Бернара был сын; Жорж обращался в Национальный совет, желая выяснить его личность. Преуспел он или нет? Независимо от результата, Делестрану с командой требовалось его найти и задать ряд вопросов.
Чтобы продолжить расследование, необходимо было заполнить пробелы в истории с помощью протоколов, в надежде, что дело не окажется в архивном подвале с пометкой «Не раскрыто», уподобившись отвергнутой издателем рукописи, пылящейся на полке старого шкафа.
* * *
Полицейские покинули институт незадолго до полудня, странным образом чувствуя себя возродившимися. Как только дверь открылась, их ослепил свет, воздух обжег легкие. Как бывало всегда после вскрытия, они шли неверным шагом, глядя, как суетится окружающий мир. Требовалось некоторое время, чтобы снова занять место среди живых после близкого общения со смертью. Человек чувствует себя кем-то другим, пребывающим между двумя мирами, но ощущает себя при этом привилегированной особой и смотрит на вещи по-новому, удивляясь, что является их частью. В подобной ситуации кажется, что ты чуть более живой, чем остальные, и способен радоваться чему угодно: белой линии, прочерченной в небе самолетом, шлейфу аромата, тянущегося за женщиной… Можно даже порадоваться шуму мощного мотора проезжающей мимо машины.
Делестран и Бомон молча шли по течению Сены. Вот и Нотр-Дам. А дальше – родовое гнездо полиции на набережной в знаменитом доме номер 36, Лувр с бесценными сокровищами на другом берегу, музей д’Орсе, золотой купол Дома инвалидов, сверкающий под солнцем… Париж вдруг явил им себя средоточием богатства и красоты.
7
Парк Монсо выглядел невероятно элегантным в окружении роскошных зданий и богатых особняков. Большие кованые ворота с золотыми навершиями символизировали в некотором смысле недоступность этого привилегированного мирка. Делестран уже дважды или трижды приезжал сюда, расследуя дела о кражах со взломом. Предрассудки были соразмерны богатству. Воры знали, куда идут, быстро обнаруживали внушительного вида сейф такого-то посла, такой-то наследницы большого семейства или такой-то звезды шоу-бизнеса, вскрывали его болгаркой и потрошили в отсутствие владельца. Страховка не всегда покрывала стоимость всего исчезнувшего содержимого, такова была оборотная сторона богатства: случалось, что объяснить его происхождение было затруднительно.
На этот раз группу Делестрана привела в этот сад развлечений с памятниками Мопассану, Шопену и Мюссе совсем другая история. Женщина пропала, направляясь туда на пробежку. Это было последнее исчезновение, случившееся четыре дня назад.
Они решили разобраться во всем по порядку, начав с агентства «Сосьете женераль» на авеню де Вилье, где эта женщина, которую коллеги описывали как амбициозную и целеустремленную, занимала должность директора по персоналу. Сандрин Лакруа была фанаткой бега. В ее офисе стену за рабочим столом украшали рамки с фотографиями помятых номеров на спинах бегунов и снимки пересечения финишной черты с победно вскинутыми руками: Париж, Лондон, Берлин, Рим и, конечно же, Нью-Йорк. Ее муж назвал бег зависимостью, возникшей через три года после рождения второго ребенка. Это затянуло Сандрин в одночасье. Она очень быстро преодолела все этапы, поучаствовав в первом марафоне всего восемнадцать месяцев спустя после покупки первой пары спортивной обуви. Муж объяснил, что это было жизненно необходимо для снятия стресса от работы. Он сопровождал ее по-своему – стоял с детьми на обочине дороги, чтобы подбадривать ее криками.
В начале марта, во время подготовки к Парижскому марафону, Сандрин впервые получила травму. Воспаление коленного сухожилия не позволило ей принять участие в грандиозном мероприятии, которое она дважды успешно завершала. Для семьи и для нее это было трудное время: она металась по квартире, как хищник в клетке. В пятницу, 2 апреля, в день исчезновения, Лакруа в третий раз после выздоровления отправилась на прогулку, планируя пробежку по парку на пятьдесят минут.
* * *
Делестран так и не привык спокойно вторгаться в жизнь других людей. Он каждый раз вспоминал коммивояжеров, которые ходят от двери к двери, кидаясь головой вперед в неизвестность, чтобы заработать на жизнь. Вот уж кому достается по полной! Сколько дверей закрылось, едва приоткрывшись, как много подозрительных взглядов, резких или язвительных приветствий и отказов пришлось вынести, прежде чем установить контакт, а потом опять начинать все сначала, без устали и отдыха…
Делестран делал над собой усилие, чтобы его вторжение не воспринималось как агрессия. Он вежливо здоровался, потом быстро показывал удостоверение – этакий волшебный ключ, помогающий привлечь к себе внимание и быть воспринятым всерьез. Предъявив фотографию Сандрин Лакруа, майор ждал реакции и прекрасно понимал, что чем дольше собеседник размышляет, тем меньше шансов добиться результата. В большинстве случаев люди сожалели, что не в силах помочь полиции, несмотря на все попытки вспомнить. Некоторые почти злились на себя, это выглядело почти забавно.
За два с лишним часа группа Делестрана опросила сотню человек, возможно, больше – они не считали. Никто не заметил бегунью на тротуарах между авеню де Вилье и парком Монсо, но добрая дюжина свидетелей вспомнили, что видели ее бегущей по саду в прошлую пятницу. Хорошо запомнился кислотно-розовый цвет облегающей футболки и черные легинсы, а также солнцезащитные очки, которые она не снимала. Сандрин Лакруа бегала одна. По показаниям большинства свидетелей можно было точно установить, что она находилась в парке с 12:45 до 13:20. С другой стороны, никто не упомянул, что заметил ее выходящей или идущей домой.
Группа задала вопросы водителям такси, которые парковались в специально отведенных местах у главного входа, и водителям автобусов нескольких линий на двух остановках, обслуживающих парк. Никто не знал Сандрин, поэтому никто не мог сказать, ушла она, как и следовало ожидать, или что-то случилось.
Эта тщательная работа позволила установить, что Сандрин Лакруа явилась на пробежку в парк Монсо в пятницу, 2 апреля. В тот же день ее коллеги, потом муж и, наконец, полицейские несколько раз связывались с отделениями неотложной помощи разных больниц, чтобы выяснить, не была ли ей там оказана помощь. Тщетно. Она исчезла бесследно – в спортивной одежде, без удостоверения личности, без денег, банковских карт и даже мобильного телефона, что делало ее исчезновение еще более тревожным.
Гипотеза о случайной встрече – возможно, злонамеренной – оставалась единственным объяснением. Служители закона много чего знали