которой не подозревал в себе, яростно оттолкнул отца. Старик рухнул на спину. Матиас услышал глухой звук удара черепа о бордюр, увидел капли крови на камне.
Он подошел и запаниковал, увидев, что Жорж не шевелится. Он тряс его, кричал и даже не заметил, что называл старика «папой».
Проверил ли он пульс и дыхание? Нет, насколько он помнит. Почему? Валентин Матиас не мог ответить. Стоя над бездыханным окровавленным телом, он был убежден, что отец мертв, что он убил его. В ужасе, не зная, как объяснить свой поступок, Валентин решил перевалить тело через бордюр. Опустил его в черную воду – наверное, для того, чтобы он исчез из поля его зрения, – а потом сбежал, прихватив фотографию матери.
* * *
Стоит ли сказать ему правду? Что его отец умер не от удара, а от утопления – и, значит, Матиас убийца? Делестран был обязан так поступить, хотя это не меняло избранной квалификации преступления. Валентин не собирался убивать – ни до, ни во время, ни после того, как столкнул тело в бассейн.
«Вы думаете, он выжил бы, если б я…» – Валентин Матиас не смог закончить ошеломляющую своей чудовищностью фразу. Он убил человека, своего отца, страстно любившего его мать. Делестран передал Матиасу слова патологоанатома: «Если б он и выжил, последствия были бы очень серьезные; возможно, он остался бы в вегетативном состоянии».
Делестран отметил, что похищения предшествовали непредумышленному убийству. Он был почти расстроен этим обстоятельством, но факты, как всем известно, упрямая вещь: Валентин Матиас начал осуществлять месть задолго до того, как узнал о существовании отца. Он придумал, выстроил план, подготовился до мельчайших деталей – и долго сдерживался. В ходе судебного разбирательства эксперты, возможно, объяснят этот триггер.
Делестрану пришлось сделать вывод: Валентина Матиаса могут обвинить в непредумышленном убийстве отца, в похищении и насильственном удержании трех женщин. Его ответственность безусловна и однозначна. У него не было соучастников, он действовал в одиночку. Телефонный звонок медсестры Прадель не являлся предосудительным с юридической точки зрения, и ее очень быстро выпустили. Вся эта история являла собой чудовищную неразбериху. Делестран был склонен назвать ее наглой выходкой, но делать этого не стал.
Принтер выплюнул шесть страниц. Делестран перечитал их, внес несколько изменений, исправил описки и ошибки, прежде чем распечатать финальный вариант. Затем подписал документ и подколол его к тремстам пятидесяти двум пронумерованным листам дела. Бомон выиграла пари, оказавшись ближе всех к финальному варианту.
Распечатку отправили в офис Танги Гэю, который после внимательного прочтения заверил ее своей подписью. Час спустя три экземпляра и запечатанные коробки вернулись обратно в тюрьму предварительного заключения при префектуре Парижа. Матиас проведет там ночь, а на следующее утро предстанет перед судьей.
На этот раз все действительно закончилось. Можно было подняться в кабинет шефа и выпить шампанского.
* * *
Группа Делестрана, к которой присоединилась Клер Рибо, около семи вечера собралась на четвертом этаже. Майор по привычке устроился у окна, чтобы не пропустить фургон срочной полицейской службы, который будет транспортировать Валентина Матиаса. Пока разливали шампанское, Виктуар болтала с психологом, потом взяла два бокала и подошла к Делестрану. Они чокнулись и выпили.
– С некоторым опозданием – с днем рождения, моя маленькая Виктуар.
– Спасибо, командор.
Гул голосов отделял их от остальных, так что можно было даже не шептаться.
– Ждешь его?
– Да.
– Думаешь, он поднимет глаза?
– Понятия не имею – как и каждый раз. Но мне нравится это короткое мгновение.
– Знаю, командор. Я тебя оставлю, но буду наблюдать… исподтишка.
Виктуар вернулась к Клер Рибо, но встала так, чтобы через ее плечо видеть Делестрана. Она караулила его реакцию, чтобы по лицу угадать результат, когда он покинет свой наблюдательный пункт. Это была мания. Однажды она займет его место и будет соблюдать ритуал, устаревший и имеющий значение только для ее шефа.
На следующей бутылке шампанского лейтенант увидела, как он приклеился лицом к стеклу. Транспорт прибыл. Через несколько минут все выяснится. Никто не обращал внимания на майора. Странное действо разыгрывалось в комнате, в атмосфере коллективного энтузиазма группы, разделяющей удовлетворение от чувства выполненного долга. Делестран и Бомон не прятались и все-таки чувствовали себя отделенными от коллег.
Виктуар увидела, как ее шеф еще ниже наклонил голову. Он пытался увидеть, что происходит прямо под окном. Валентин Матиас должен был выйти в наручниках, с руками за спиной, в сопровождении двух сотрудников в форме. Наблюдая за движениями головы Делестрана, Виктуар словно вслепую следовала за ним все десять метров до полицейской машины. Матиас должен был войти в фургон через боковую дверь. Делестран видел, что он сел сзади, следуя указанию полицейских. Виктуар почувствовала напряжение момента. Правая нога согнулась в колене, оторвавшийся от пола каблук подрагивал.
Синеватый свет стал ярче и замерцал, отражаясь в стекле. Сыщики затаили дыхание. Сейчас. Валентину Матиасу приходится смотреть в заднее окно. Поднимет ли он голову, чтобы последний раз встретиться взглядом с Делестраном?
Синий свет померк и растаял. Каблук майора опустился на пол. Он обернулся и нашел взглядом Виктуар, чтобы сообщить ей результат. Его глаза закрылись, сопроводив невероятно медленное движение головы слева направо – свидетельство его разочарования. Валентин Матиас не подарил Делестрану последний взгляд, в котором тот сумел бы прочесть окончательную истину.