– Отлично, – расслабился Деган. – Потому что…
– Но есть один нюанс, – перебил его я. – Я могу поклясться не Дегану, а тебе. Я доверюсь тебе в том, что ты не только исполнишь свою часть клятвы, но и не злоупотребишь моей. Черт побери – ты столько раз меня прикрывал, что давно поимел бы, если бы захотел.
Деган болезненно скривился:
– Это отличается от Клятвы, как день и ночь, Дрот.
– Ты объяснил это до боли понятно, – ответил я. – Но дело все равно в доверии. Я доверяю тебе. Я доверяю твоей Клятве. Найдись другой выход, я бы и не просил. Клясться или нет – решай сам, но я не отступлюсь, а это значит, что рано или поздно столкнусь на узкой дорожке с Железным Деганом и его хозяйкой. Когда это произойдет, мне бы хотелось, чтобы ты оказался поблизости.
Я выставил руку ладонью вверх:
– Я хочу обменяться с тобой Клятвой, Деган.
Деган смотрел на меня так долго, что я уже не ждал ответа.
– Мы с тобой глупцы, – наконец выговорил он. – Первостатейные дураки.
Он опустил руку на мое предплечье и сжал, а мои пальцы сомкнулись на его. Потом отпустил меня.
– Ну что же, давай.
– Где?
– Там, где нам не помешают, мать его, клясться.
Я пошел за Деганом по улицам, небо на востоке светлело. Казалось, тот не искал места, а просто шел с досады куда глаза глядят.
Его смятение чуть не заставило меня от всего отказаться и заявить, что я справлюсь без всякой Клятвы. Но стало ясно, что мне не выстоять одному, особенно против Железного Дегана. К тому же я сказал чистую правду о моем доверии к Дегану. Я должен был верить в то, что он не согласился бы на Клятву, не стой она того; что не предаст меня, когда настанет время платить по счетам. Слишком многое стояло на кону, чтобы верить в обратное.
Наконец мы свернули в проулки, которые называли Галереями, тянувшиеся вдоль границы между кордонами Каменной Арки и Госпожи Роз. Их неповторимость обеспечивалась остроконечными арками, стоявшими на равном расстоянии друг от дружки и бывшими не только живописными опорами для зданий, но и удобными мостиками для передвижения по крышам.
Деган провел меня по одному проулку, потом зашел в другой и там остановился. Мы стояли под оплетенной плющом аркой. Он повернулся ко мне.
Деган вытащил меч и взялся за клинок сразу под гардой. Острие смотрело вниз. Другую руку он возложил на окованную бронзой гарду. Я понял, что надо последовать его примеру.
Металл оказался теплее, чем я ожидал. Нагрелся на солнце? Хранил тепло тела Дегана? Или от чего-то еще? Возможно, причина заключалась в моих ладонях, похолодевших от пота. Так или иначе, сейчас это не имело значения.
Я посмотрел на Дегана. Тот стоял прямо и держался официально. Глаза скрывала тень. Обычное выражение лица на грани насмешки исчезло. Теперь он смотрел на меня, как на случайного встречного, – без жалости и приязни. Он больше не был мне другом, он стал Бронзовым Деганом. Впервые за долгое время я вспомнил, что это значит, и почувствовал страх, который он внушал всем, кого не считал друзьями. Я ощутил бремя Клятвы.
Сглотнув, я попытался прочистить горло. Не помогло.
– Ну и как это делается? – спросил я.
– Какой службы ты от меня хочешь? – осведомился Деган.
Что ж, к делу так к делу. Я отвел глаза и уставился на меч, приводя мысли в порядок.
Вблизи было видно, что бронзовые вставки на гарде идеально вычищены. Ни ржавчины, ни зелени даже вокруг зазубрин и царапин, которыми меч обзавелся за годы службы. Широкие полосы и тонкие завитки чередовались в узоре, изображавшем не то ползучие лозы, не то траву на ветру. Клинок отливал молочным налетом, словно кто-то дохнул на сталь и не стер испарину. По всей длине клинка под дымкой проступали тонкие линии и завитки чуть темнее металла. Сталь с Черного острова, выкованная в одноименном монастыре и славная прочностью с почти легендарной способностью нести свой вес. Лучшая сталь, какую купишь за деньги или за что угодно еще.
Я изучил меч и впервые заметил вытравленную слезинку на стыке гарды с клинком сразу за сомкнутыми пальцами. Я снова посмотрел на Дегана.
– Я хочу, чтобы ты помог мне навести порядок в Десяти Путях, – сказал я. – Независимо от участников и исхода, мне нужно, чтобы ты был рядом и защищал меня. И рассказал мне, что там происходит, а также помог узнать то, что от нас еще скрыто. – Помолчав, я добавил: – В общем, я хочу, чтобы ты меня прикрывал и защищал мои интересы. Как всегда.
Деган поиграл желваками.
– Все ли это, чего ты от меня потребуешь?
Я задумался. Добавить можно было много чего, но я боялся, что чем конкретнее сформулирую, тем меньше будет охват. Лучше выразиться туманно, чем лишиться возможности что-нибудь изменить.
– Да, – сказал я. – Это все, что я от тебя потребую.
Деган кивнул.
– Очень хорошо. Я готов принести тебе Клятву Дегана и служить тебе верой и правдой. Согласен ли ты связать себя той же Клятвой и сослужить мне службу по первому требованию, не уклоняясь и не имея права отказать? Будешь ли ты верен этой Клятве, если она перейдет к моим братьям в случае моей гибели до того, как я взыщу с тебя долг?
Я представил оскал на широком лице Железного Дегана, с которым тот призывает меня к себе.
– Лучше не умирай, – сказал я Дегану.
Тот отозвался секундной улыбкой.
– Да, я готов обязаться, – произнес я.
Деган коротко кивнул.
– От зарождения Деганов и до конца, пока стоит наш Орден и члены его не обратились в прах, – да будет так. И как я обязан тебе службой, так и ты обязан мне. Да будет мой меч символом этого завета.
С этими словами он повернул меч острием вверх, поднес к губам и поцеловал сталь. Затем протянул его мне. Я сделал то же самое. Металл похолодил губы и оставил привкус масла.
– Да будет так, – молвил Деган.
Он вытер клинок о рукав и задвинул его в ножны.
Мы стояли и молчали.
– Все? – наконец не выдержал я.
– Все, – отозвался Деган.
– Ни грома, ни молний, ни воя призраков во тьме? После твоих рассказов я ожидал чего-то поярче.
– Извини, что разочаровал. В следующий раз найму Рта, чтобы напустил туману и зажег болотные огни.
– Не парься, – заметил я. – Следующего раза не будет.
– Да, обычно не бывает, – отозвался Деган.
Я вытер губы тыльной стороной ладони, избавляясь от последних следов оружейного масла.
– Итак? – произнес я.
Деган развернулся и пошел по проулку, но уже медленнее. Я зашагал рядом.
– Железный Деган, – вымолвил он, давая имени сколько-то повисеть в воздухе. – Он горд. Как человек и как Деган. Ему не очень по нраву то, что некоторые члены Ордена служат за деньги, а не только за Клятву. Время от времени так поступает большинство, поскольку приходится на что-то жить, а деньги оказываются надежнее репутации. Но, за исключением пары случаев, наши братья и сестры видели разницу между платной работой и Клятвой.
– Пары случаев? – переспросил я.
Деган покосился на мою рапиру.
– Забавно, – сказал он. – Совсем не похожа на деганский меч.
Я ответил смешком.
– Правильно. Не лезь не в свое дело. Чего же хочет Железный Деган от Ордена?
– Искать правое дело и сражаться за него. Служить достойному господину или госпоже. Стоять выше найма и мелких разборок. Железо поучаствовал в клановых войнах, когда был юн, и перебил много народу за деньги. Теперь он хочет, чтобы все это осталось в прошлом. Он стремится служить цели, а не человеку.
– Высокие порывы?
– Насколько возможно для того, кто зарабатывает боями и убийством.
– Тогда выходит, что в Десяти Путях он присягнул идее, а не человеку.
Деган пожал плечами.
– Это Железо. Он поклялся кому-то, в кого он верит. Этот человек либо воплощает для него высокую цель, либо с ней связан. Но кто бы это ни был, это не рядовой член Круга и даже не перспективный Туз. Я же сказал: Железо горд и он не станет служить по мелочи. Он поклялся какому-то крупному игроку.
– Крупнее Туза?
Мы остановились неподалеку от места, где Галереи переходили в Дощатую улицу, и ненадолго задержались в тени. Впереди уже посветлело и появились прохожие.
– Это предположение, – отозвался Деган.
Меня вдруг шатнуло, пришлось прислониться к стене.
– Деган, – проговорил я, – не хочешь ли ты сказать, что наш враг в Десяти Путях – кто-то из Серых Принцев? Долбаный Серый Принц?
Деган ответил, не сводя глаз с улицы:
– Теперь ты понимаешь, почему я советовал тебе держаться в стороне.
Я его почти не слышал. Я стоял и думал о стенке: сколько раз и как крепко нужно приложиться башкой, чтобы все это кончилось? Счел, что не больше пяти, для верности – шесть.