включая дочерей, предпочитали сокращённое имя – Роза, что ничуть не смущало добрую женщину.
И не было никакого смысла говорить Мэредит, что, ведя себя хотя бы чуть по-иному, она тоже могла бы привлекать клиентов. Та лишь отвечала, что не умеет лицемерить.
«Но ведь относиться ко всем людям одинаково вне зависимости от сословия и их богатства не значит лицемерить», – часто думала Гвендолен, посыпая пирожки корицей.
Но, несмотря на это, младшая сестра любила старшую и часто внимала её советам, когда была согласна с ними.
Гвендолен открыла заднюю дверь в дом, потянув на себя потёртую ручку с деревянным набалдашником. Почувствовав запах яблок, она немного устыдилась того, что опоздала и заставила мать с сестрой начинать без неё.
Девочка быстро преодолела расстояние в несколько комнат и увидела мать, стоящую в одиночестве и в заметной печали взирающую на подрумянивший пирог.
– Мам, что случилось? – Гвен подошла к Розе и обняла её, пытаясь судорожно угадать, в чём проблема.
«Только бы не повышение налогов, – пронеслось в голове у девочки, – мать и так в последнее время работает почти без отдыха».
– Твоя сестра уже несколько часов плачет, заперевшись в комнате, – с грустью ответила женщина, проводя рукой по волосам младшей дочери, – знать бы, что с этим делать…
– Я с ней поговорю! – решительно предложила Гвендолен, надеясь, что не произошло ничего серьёзного и что ей не составит труда успокоить Мэредит.
– Я очень беспокоюсь, – пожаловалась мать, – ты же знаешь, она может немного погрустить, но никак не сидеть в запертой комнате по несколько часов… Пожалуйста, Гвен, узнай хотя бы, что случилось…
– Мэредит! – Гвендолен настойчиво барабанила в дверь.
Главное, чтобы сестра открыла, а она уж разберётся, что случилось, насколько всё это серьёзно и что, собственно, делать.
– Гвен, уходи! Я не в настроении играть… – всхлипнула Мэредит, приоткрывая дверь ровно настолько, что было видно её красное лицо с несчастнейшим выражением.
Гвендолен ловко поставила ногу между косяком и створкой двери так, чтобы сестра уж точно её не закрыла.
– Не уйду, пока не скажешь, что случилось! – решительно сказала она.
– Ты не поймёшь… – старшая сестра опустилась на кровать, обхватив руками колени и сжимая в кулаке синий платок, вытирая слёзы, которые бежали у неё ручьём.
Гвендолен с облегчением поняла, что всё не так уж и плохо. Если Мэредит открыла дверь почти после первой просьбы, значит, ничего действительно ужасного не случилось… Но всё же нужно обязательно выяснить причину слёз!
– А ты расскажи, вдруг пойму! – произнесла она, садясь рядом с сестрой.
Та угрюмо и исподлобья взглянула на неё, но тем не менее начала рассказывать.
Оказывается, все эти слёзы из-за того, что один принц, которого Гвен ни разу не имела счастья видеть, помолвлен с дочерью одного богатого предпринимателя. Не надо быть сильно умным, чтобы понять, что помолвка – это, по сути, соединение на всю оставшуюся жизнь. Помолвка – это нерушимы узы, являющиеся обязательными для любого человека королевской крови, хочет он того или нет.
Когда-то, в том возрасте, когда Гвен было буквально пару лет, принц Эрин приезжал в Астарию с визитом. Тогда ещё совсем маленькая Мэредит поспорила со своей подружкой Тристой, что вырастет и выйдет замуж за этого принца. Две подружки почти весь день не отходили от дворца, делая вид, что увлечённо играют в куклы, а на деле они внимательно следили сквозь ограду за происходящим внутри Замка Света.
Когда принц наконец показался с сопровождением, состоящим из нескольких говорливых гувернанток и серьёзного, как и подобает, телохранителя, у Мэредит загорелись глаза. У принца Эрина были прекрасные, будто шёлковые, волосы, и он, несмотря на небольшой возраст, был одет так, что смотрелся действительно по-королевски. Не хватало лишь короны на голове… Но это вопрос времени, сказала тогда Триста.
Мэредит лишь смотрела на Эрина, затаив дыхание. Он казался таким неприступным и прекрасным, девочке захотелось заговорить с ним и хоть раз ощутить на себе взгляд этих поражающих своей голубизной глаз династии Тернов. И, конечно же, каким и полагается по всем романам быть голубоглазому красавчику, принц был ещё и светловолосым.
Триста лишь посмеялась, справедливо полагая, что вряд ли принц Эрин даже просто посмотрит на них – самых обычных девочек, ничуть не отличающихся от огромного числа других. Вот королевских сестёр – принцесс Елену и Киру – он точно заметит.
Мэредит же таила надежду хоть раз заставить красавчика посмотреть на себя. Мать часто читала ей книги о прекрасных принцессах и бесстрашных принцах, которые рискуют жизнью, спасая дам сердца от страшных драконов. Роза видела, что её дочь растёт мечтательницей, но считала, что ничего плохого в богатом воображении нет.
Жаль, что она не принцесса и драконов не существует… Мэредит знала, что если бы у неё были хоть какие-то шансы, то она бы посидела годик-другой в замке дракона. Тем более что тот уж точно не заставит её печь пироги, а самое неприятное из всех занятий – немного поскучать в высокой башне. Но ничего не делать Мэредит не придётся, ведь никакой дракон не запретит своей пленнице заниматься вышиванием – любимым занятием девочки. Кому-то, может, и нравится непрерывное сидение у печи, постоянно прерывающееся мыслями наподобие: «А не пригорает ли второй пирог с левого боку?»
Может, её младшая сестра и без ума от готовки, думала Мэредит, но это совсем не для неё… Она же дождётся своего принца, который заберёт её из этой лавки…
Но нельзя быть эгоистичной – это девочка тоже прекрасно понимала. Когда у неё будет много денег, то она пригласит мать жить у себя. Безусловно, младшая сестра тоже переберётся в богатый дом и забудет о пирогах навсегда. Может быть, Гвен тоже найдёт себе принца… Красавчика, который наконец-то отвадит младшую сестру от дурной привычки бегать за всей живностью, которую только можно отыскать в округе.
Сегодня ночью Мэредит снился сон. Большой бальный зал – такой просторный, что, казалось, можно легко переместить туда всех людей в округе, да ещё бы место осталось. Дамы высшего общества в пышных нарядах с огромными юбками и бархатными шлейфами, которые, хоть в последнее время и вышли из моды, но оставались в предпочтениях у многих дам в возрасте, любящих лишний раз обратить на себя внимание даже таким пустяком, как шлейф.
Потолок у зала прятался где-то за облаками. Возможно, это был купол, словно в большом южном дворце, а может, потолка и не было вовсе. Когда девушка смотрела наверх, она могла охватить взором лишь лёгкую дымку, не позволяющую взглянуть сквозь неё.