мы им воспользуемся, я разве иду на попятную?!
Молчит, но молчит недолго. Аккуратно выворачивая руль, Лекс останавливается у высокого, темного забора, после чего поворачивается ко мне и хмурится.
— Не идешь, но подумай вот о чем. Если за нами будут следить и увидят рядом с тобой Амелию…будут вопросы. Отец не дурак, он быстро обо всем догадается и перестанет доверять Лилиане, а значит всё зря.
— К чему ты клонишь?!
— К тому…что может быть лучше, если Амелия…исчезнет?
— Нет.
— На время.
— Я сказал — нет! Этого не будет! Из всех нас я больше всех сделал и пожертвовал! — повышаю голос, бескомпромиссно идя вперед, — Амелия остается! Точка!
Лекс смотрит на меня удивлено и растеряно, а я устало выдыхаю и потираю глаза. Эта мелкая сучка высосала из меня все соки своими выкрутасами, и меня все легче и легче вывести из равновесия.
«Как же меня это бесит…и она бесит!» — но вместо этого, я тихо говорю другую, более очевидную действительность.
— Я еле нашел ее в Химках, если дам уйти сейчас, она скроется, и я никогда ее больше не найду.
— Макс…ты ее…любишь?
И снова я не знаю, что сказать. Она меня определенно волнует, я хочу ее до дрожи где-то внизу животе, иногда мне даже нравится ее заскоки, но еще Амелия меня дико раздражает. Она прямо бесит. Один взгляд — и я готов ее убить.
— Нет, — цежу сквозь зубы, в ответ получая смешок Лекс.
— Что-то непохоже.
— Чаще всего она меня бесит, но я ее хочу. Это не любовь, а чисто физика. Меня к ней дико тянет.
— Может это психологическое? Ты у нее первый и единственный, что-то на подкорке срабатывает, включается собственнический режим и…
— Прости, ты, кажется, закончил менеджмент, а не психологию? — фыркаю, открывая дверь машины и бросая напоследок, — Пошли в дом.
И все же я беру ее на руки бережно, в пледе, чтобы случайно ее не заморозить — это Лекса веселит пуще прежнего. Он наблюдает за нами со стороны, а я только сильнее злюсь. Ему очень крупно везет, что он не открывает рот, а так бы в раз узнал, как сильно на самом деле мне некомфортно в сложившейся ситуации. Я даже не могу нормально себе объяснить, что чувствую к этой непокорной девчонке, и зачем она так нужна мне рядом. Может быть все дело действительно в собственническом инстинкте? Без понятия. У меня нет ответов, а значит ни у кого их нет.
— Адель со своим футболистом приедут завтра, — доносится со спины голос Лекса, на что я киваю.
— Знаю, она писала. Марина прилетит только через три дня — у нее в Париже какие-то проблемы со зданием.
— Я ее предупреждал…
— Все ее предупреждали, но ты ведь понимаешь — без толку.
— А Миша?
— Он, как Марина.
— Ему все еще не нравится наш план?
— На Мишу больше не влияют обстоятельства. Он живет в своем красивом замке со своей нежной принцессой, и ему на все насрать.
— Но он будет участвовать?
— Он уже участвует. Заднюю тоже давать не собирается. Все-таки и ему есть за что ненавидеть нашего отца.
— Макс, ты собираешься все обсуждать при ней?
Замираю у лестницы, после пары мгновений медленно оборачиваюсь. Лекс, убрав руки в карман, на этот раз отвечает прямо и четко, холодно. Он это умеет, особенно если ему что-то не нравится. Амелия ему не то, чтобы не нравилась, она его скорее забавляла, как экзотическая зверушка, но это не значит, что он был сильно рад тому факту, что эту экзотическую зверушку станут посвящать в темы настолько опасные. И я его понимал. Мне бы тоже не хотелось, особенно не знай я, что у кого-то есть настолько прочный поводок, способный сдержать любого зверя, тем более котёнка.
— Да.
— Мне это не нравится.
«Что и требовалось доказать…»
— Знаю, но будет так.
— Если она сбежит…
— Она не сбежит, Лекс, поверь мне. Она у меня под контролем.
— Я это уже где-то слышал и не один раз.
— Все изменилось.
— Дело ведь не в сексе и не в любви. Может быть поделишься?
— Нет.
— Нет?
— Здесь эхо?
— Не саркази, я ведь серьезно…
— Ты мне веришь?
Он устало вздыхает, но, помедлив лишь миг, коротко кивает.
— Тогда расслабь галстук и выдохни. У меня все под контролем, на этот раз железобетонно.
А-га…
Глава 8. Двое в темноте. Амелия
18; Декабрь
Я медленно открываю глаза и слегка касаюсь лба — голова просто гудит, а во рту так сухо, что язык прилипает к нёбу. Что произошло — не помню. Где я — не понимаю. Мой мир кружит и швыряет из стороны в сторону, как я когда-то швыряла свои коллекционные мячики, и это меня не радует. Слабость просто дикая, и мне требуется пару минут, чтобы хотя бы немного собраться в кучу, но потом память возвращается, и ни о каких "сборах" и речи идти не может. Я вспоминаю все: Максимилиан, «поездка», странное поведение в гостиной, наличие в этой самой гостиной еще одного дьявола, только ледяного, потом лифт, парковка и…
«Твою мать!»
Резко сажусь и осматриваюсь, но мало что понимаю. Это комната — очевидно. Я на огромной постели — тоже очевидно. По правую руку, полагаю, окна, по крайней мере судя по шторам до пола. Комната, кстати, просто огромная. Она лишь малым меньше гостиной в моей клетке-52, и здесь есть камин…Огонь там зажжен, рядом кресло. Оно повернуто в мою сторону, слева столик, на котором стоит макбук с ярким яблоком на корпусе, рядом граненный стакан с остатками чего-то на дне. Из-за полумрака и своего плачевного состояния, я не вижу чего именно, как не вижу цвета стен или пола, да и некогда мне разглядывать. За спиной звучит голос моего палача…
— Проснулась наконец?
Мне не хочется поворачиваться, но я это делаю и сразу натыкаюсь взглядом на внушительную фигуру своего тюремщика. Максимилиан стоит в черной футболке и в мягких спортивках, потирает руки. Нет, не так, как делают злодеи в старых, диснеевских мультиках, а будто вытирает их после того, как помыл. Хотя прообраз подходит, как нельзя кстати.
«Он меня усыпил!»
Злюсь, но всего пару мгновений, пока до меня не доходит кое что еще: зачем? С какой целью? И где я, мать твою, нахожусь?!
«А вдруг я в притоне?!» — снова неожиданно накрывает страх, который появился еще на пятьдесят втором этаже, — «Вдруг они собираются…расширять границы?»
Голос в моей голове звучит жалобно, еле