— И брак наш вполне законен?
— Я — законная супруга фон Артакса, вдова Лайнс! А вас я не знаю!
— Милочка, может, тебя стукнуть? — поинтересовался я. — Чтобы не говорила глупостей. Ну так как — стукнуть?
— Не надо. Не надо меня бить, господин… господин Артакс.
— Вот так-то лучше, — кивнул я. Что поделать — не люблю бить женщин. — Ну коли мы выяснили насчет законности и незаконности, скажи, что прописано в законах вольного города Ульбурга на предмет прелюбодеяния? — поинтересовался я и, не дожидаясь ответа, позвал: — Август, зайдите.
В комнату вошел старый Август. Глядя куда-то в сторону, спросил:
— Звали, господин Артакс? — наверняка поднялся следом и подслушивал.
— Господин Август, — вежливо поклонился я «сторожу». — Вы подтверждаете факт прелюбодеяния фрау Уты, именующей себя госпожой фон Артакс?
— Да, господин Артакс. Осмелюсь сообщить, что госпожа Артакс в ваше отсутствие неоднократно принимала у себя разных мужчин.
— Ты лжешь, сволочь! — вскинулась Ута. — Да я тебя!
— Ой ли… — насмешливо протянул я. — А кого же мы с тебя стаскивали?
— Я хочу сказать, — зарделась моя «супруга», — что совершила измену всего один раз.
— А есть разница — один, два раза? — усмехнулся я. — По закону даже одно прелюбодеяние карается тюрьмой и денежным штрафом. И то если супруг согласен взять жену обратно. А коли нет — монастырь, на покаяние. Да, Август?
— Я… — притихла Ута. Укоризненно посмотрев на старика, сказала: — Эх, Август-Август. Уж от кого я не ожидала подлости, так это от вас. Я столько лет давала вам хлеб насущный!
— Господин Артакс, отправьте ее в монастырь, — закивал Август. — Непременно в монастырь. Ишь как заговорила, шлюха! Хлеб насущный… На пфенниг сейчас и краюхи хлеба не купишь.
— Август, вы умеете писать? — поинтересовался я.
Старик кивнул, а я пошел искать чистый лист бумаги. Оный, если мне не изменяла память, должен быть в шкафчике. В бытность свою комендантом прикупил целую стопку. Если, конечно, фрау не продала… Ан нет. На месте. Тут еще и перо и немножко чернил. Странно, что не высохли.
— Возьмите бумагу, перо и напишите… — приготовился я диктовать, но старик отмахнулся — мол, сам знаю.
Пока полуслепой сторож пыхтел и сопел, нанизывая строчку на строчку, я молчал. Молчали и остальные. Ута лишь прикрыла глаза.
Эх, фрау! Пожалела ты лишний пфенниг. Десять талеров, обещанные Августу от имени короля воров, — хороший кусок хлеба для одинокого старика. Даже не кусок, а целый каравай! А тут еще и мой талер. Думаю, за такие деньги Август подтвердил бы супружескую неверность и без демонстрации измены.
— Вот, господин Артакс, — подобострастно изогнулся старик, вручая мне обличительный документ.
Бегло прочитав текст — все как положено — факт прелюбодейства зафиксирован, дата, подпись.
— Спасибо, господин Август, — поблагодарил я старика, выпроваживая его из комнаты и вкладывая в его руку кошелек.
— А с этим что делать? Прирезать? — деловито поинтересовался «Левый», показав на юнца.
— Зачем? — пожал я плечами. — Он нам еще пригодится. Будет вторым свидетелем на суде. Расскажет, как все было. Ну-ка, малый, вставай!
«Левый» и «Правый» отпустили «добычу», а парень, поднимаясь с пола, затараторил:
— Это все она, господин Артакс! Сказала, что работу мне даст в гостинице. Мол, нужен ей слуга, который дрова будет рубить, печи топить, воду от водоноски таскать. А сама сюда привела, на постель плюхнулась, подол задрала и говорит — давай, мальчик, обработай мою «кошечку». Я ни в какую! Так она сказала, что, ежели я ее не трахну, стражу позовет.
— Штаны возьми, чучело. А то — трясешь тут своим… удом, — безучастно приказал я. Ну старался сделать вид, что мне все равно.
— Ну а что мне оставалось делать, если старуха сама навязалась? — буркнул парень, подбирая с полу штаны и рубаху.
— Старуха?! Ах ты тварь! — подпрыгнула на кровати фрау и в ярости бросилась на юнца. — Да я тебе глаза вырву!
Мои бандиты с трудом успокоили разъяренную бюргершу, а я от греха подальше вывел парня за дверь. Оказавшись в безопасности, горе-любовник обернулся ко мне и бухнулся на колени:
— Господин Артакс, господин капитан! Ну простите меня, коль сможете. Вправду не хотелось мне. Так получилось…
— Встань, не позорься, — грустно сказал я, глядя на своего адъютанта. — Ты ни в чем не виноват.
Кто бы знал, чего мне стоило сдержаться! Так хотелось взять кинжал и вспороть горло или брюхо этому ублюдку, наставившему мне рога! Пусть даже он совсем не виноват.
— Если бы я знал, что вы живы, если б я знал! — продолжал причитать Эдди. — Если бы я знал, то ни за что бы старуху не стал трахать. Да еще и жену командира. Но правда, она сама. Что я мог сделать?
Я пропустил мимо ушей «старуху» и не стал говорить парню, что жену командира как раз очень приятно трахать. Был собственный опыт.
Эдди врал. По моим сведениям (да уж какие там сведения? Август же все и рассказал парням!), соблазнял он ее не очень долго — два дня. На третий фрау Ута не устояла и уступила домогательствам молодого (очень молодого!), но настойчивого воздыхателя. Сегодня был уже пятый день их романа. Может, если бы Ута не уступила домогательствам моего адъютанта (вернее, уступила, но не так скоро), я бы еще подумал — а стоит ли затевать весь этот спектакль с неверной «женой», с бумажками? Может, ограничился бы беседой. Хотя нет, не ограничился бы. В конце концов, я просто человек и к «супруге» накопились кое-какие вопросы…
— Эдди, зачем ты лжешь? — поинтересовался я. — Не говори, что тебя соблазнили. Не ври.
— Простите, капитан, так получилось, — потупив голову, признался Эдди. — Подумал, а что за фрау такая, коли сам Артакс с ней жил? Решил попробовать — какова…
— Неужели не понравилось? — удивился я.
— Понравилось, — не стал кривить Эдди. — Я даже удивился. Думал — тетке о душе пора думать, а она — вон что вытворяла! Я даже и не знаю — кто кого отымел…
— Глупый, — покровительственно похлопал я парня по плечу, хотя в этот момент хотелось сломать его тощую шею. — Девки, которым ты юбки задираешь, опытной фрау и в подметки не годятся. Скажи, зачем ты мне врал, что это она тебя соблазнила?
— Испугался, — еще больше понурился Эдди. — Думал, что фрау-то вы не тронете, а меня и убить можете. Простите, капитан…
— Ладно, не бери в голову, — еще раз похлопал я Эдди по плечу.
Оставив парня вздыхать о своей горькой участи, я вернулся к «неверной супруге». Взглядом указал подручным на дверь. Пусть посидят внизу вместе с Августом. Предварительная беседа с парнями проведена, и шарить по дому без моего ведома они не осмелятся. Ну а мне нужно поговорить с фрау без свидетелей.
— Ну, вдова Лайнс, незаконная супруга. Зачем тебе это понадобилось?
Ута не нашла ничего лучшего, как упасть в обморок. М-да, будь это кто другой, может быть, поверил, но свою «либер фрау» я успел изучить. Из-за такой ерунды она сознание не потеряет.
— Щас, помогу… — пообещал я. — Где тут водичка? Нет? Ну это тоже сойдет, — пнул я ночной горшок.
Полный! Поленились любовнички сходить в клозет. В свое время Ута очень обижалась, что я заставлял ее проделывать марши по длинному коридору, а не делать как все порядочные люди. В смысле — в горшок делать!
Фрау решила очнуться. Застонав, открыла глаза и приподнялась на локте.
— Вот так лучше, — с удовлетворением хмыкнул я, а потом отвесил ей пощечину. За ней — вторую. Третью.
Первую она стерпела молча, от второй — застонала, а после третьей завыла в голос. Я сумел-таки взять себя в руки и бил щадяще, без увечий, но больно. Без холодных компрессов ей на улицу не выйти недели три. А с компрессами — две с половиной…
Отведя душу, нашел на столике еще одну свечу и зажег ее. Все-таки, когда тебе за сорок, лучше осматриваться при ярком свете.
В комнате, которую я когда-то занимал и к которой успел привязаться, кое-что изменилось. Помнится, каменные стены были завешены салфетками, вышитыми какими-то сентенциями вроде: «Кто рано встает — тому Бог подает!» или «Поел кашку — вытри ротик!»
Теперь главным украшением были вычурные доспехи, в сочетании с салфетками делавшие из комнатки пародию на рыцарскую залу. Я не сразу и сообразил, что вызолоченные фольгой страшилища — это моя старенькая кираса, поножи, набедренники и шлем, которые не раз и не два приходилось выправлять от вмятин. Ножны для меча, ранее деревянные, обтянутые потертой кожей, украшали стеклянные «брюлики». Наверное, делал ученик ювелира… Да и все остальное — кистень, кинжал и метательные ножи впору выставлять в витрине оружейника, что жаждет привлечь богатого клиента.
Не утерпев, ухватился за меч, потянул его из ножен. Слава Богу, хоть до клинка не добрались! А рукоятку, усыпанную фальшивками, можно оббить, а потом обтянуть кожей и обмотать медной проволокой. А лучше сдать оружейнику…