— Но бургомистр, траты… У меня нет таких денег, — пискнула фрау.
Я подошел поближе, взял фрау Уту за плечи и хорошенько встряхнул:
— Жить хочешь? Или мне тебя все-таки убить? — поинтересовался я.
Возможно, убивать бы я ее не стал, хотя кто знает? Мне-то, в конце концов, тоже надо на что-то жить. Почему я должен думать о ее тратах? Я начал обдумывать — ограничиться ли хорошей трепкой, такой, чтобы Ута не неделю-другую, а месяц-другой не могла выйти из дома, или — прирезать ее. Нет, лучше придушить, чтобы не было крови.
Стал примеряться к нежной шейке, но намерения прервал скрип отворившейся двери. Величаво, с хвостом, поднятым, как плавник акулы, вошел Его Высочество Китц Первый, и Единственный. Рыжий бандит без разбега вскочил на кровать, потерся о свою непутевую хозяйку и недоуменно посмотрел мне в глаза. Дескать — ну и что? Ты чё, ревнуешь? Кошку коты по очереди «покрывают» — вполне нормально. Чего тут переживать?
Скорее всего, кот ни о чём таком и не думал, но все мои мысли вертелись вокруг того, что я тут видел, потому сам и домыслил.
Ута схватила кота и яростно прижалась к нему, будто искала защиту, а этот… рыжий паразит замурлыкал…
При виде кота во мне что-то дрогнуло. Наверное, Ута еще не совсем пропащее существо, если любит кошек, а главное — если и ее любят кошки… Из-за Китца я и передумал ее убивать. А может — в память о той девочке, которой она была двадцать лет назад и которую я спас (пусть и невольно) от насильников?
— Ладно, дружище… Ничего с твоей хозяйкой не случится. Только — деньги ей придется отдать, — успокоил я рыжего, ставшего невольным защитником хозяйки. — Мне еще Гневко искать нужно. Как я его без денег кормить буду?
Китц повел усами и соскочил с кровати, показывая хозяйке, что ей сейчас лучше не спорить.
Фрау Ута пошла открывать тайнички, а я принялся стаскивать со стены доспехи и оружие.
Покопавшись по углам, хозяйка гостиницы отыскала только триста талеров — и то в основном медью. Я мысленно прикинул вес, соотнес медь и серебро и слегка застонал. Это же — почти два с половиной таланта! Зато — «Левый» и «Правый» были в восторге. Еще бы — им была обещана половина. Даже после того как отдадут ночному «королю» его десять процентов, останется приличная сумма. Ежели ее не пропить за первые три дня, то можно безбедно прожить год, а то и больше. Мне даже подумалось — хорошо, что монет оказалось меньше. Пришлось бы отдать тысячу талеров двум бездельникам.
Доспехи и оружие я увязал в хозяйские простыни, а узел нагрузил на беднягу Эдди.
— О! — вздохнул парень, прогибаясь, словно осел, груженный мукой.
— А ты ко мне в оруженосцы просился, — усмехнулся я. — Прочувствовал теперь, что значит таскать целыми днями доспехи!
— А я и сейчас не против, — встрепенулся парень, делая вид, что ноша не тяжелее пуховой подушки.
«А ведь я бы теперь не взял парня в оруженосцы, — подумалось вдруг. — И пожалуй что и не возьму!»
Казалось бы, а в чем виноват Эдди? Ну соблазнила его женщина. Или — он ее соблазнил? Был у меня подобный случай, когда я спал с женой своего полкового начальника. Чем же я лучше Эдди? Повторюсь, что он ни в чем не виноват. Но… То самое «но», которое никому (в том числе и самому себе) не объяснишь.
— Иди к Жаку, — велел я своему бывшему адъютанту, а сам принялся упаковывать мешочки и распределять их по сумкам. Половина — мне, а половина — бандитам. Ну теперь будет полегче.
— Простыни… — плаксиво сказала Ута.
— Что простыни? — не понял я.
— Мои простыни! — пустила слезу фрау.
Вот и пойми этих женщин. Только что рассталась с суммой, на которую можно вымостить простынями весь город, а из-за ерунды… Ну с другой стороны — деньги эти были чужие, а простыни — кровные. Я не стал препираться, а бросил на стол талер. Замечу — свой собственный талер! Копаться в сумках, выскребать медяки мне было лень.
— А почему ты ничего не тронула в сумках? — поинтересовался я. — Ну я не про белье с бритвой.
— А что там трогать? — пожала она плечиками, сжимая в кулачке монету. — Железяки? Правда, ваш послужной список вместе с железками хотел забрать бургомистр, чтобы положить на почетном месте в ратуше, но ему все зайти некогда. Браслет неплохой, но мне он не по руке, да и стекла много. Я думала выковырять стеклышки, а его переплавить в слиток…
— Стеклышки?! — удивился я, вытаскивая браслет.
Нет, все камушки как были настоящими, так и остались. Судя по тому, как Ута захлопала глазами, мысль о драгоценных камнях ей в голову не пришла. Да и откуда у наемника такое богатство? Я не стал объяснять, сколько стоят эти камни. Зачем расстраивать женщину?
— Артакс, — услышал я, уже выходя из дверей. — Если бы я знала, что вы живы, я никогда не осмелилась бы изменить вам. Неважно — были вы моим супругом или нет. Поверьте мне…
Я не стал оборачиваться, чтобы Ута не увидела моих глаз, а поспешно вышел во двор, в ночную темноту, где меня ожидали бандиты.
— Тяжеловато, — пожаловался я, поднимая сумки и простыню с монетами. Все же раньше их возил Гневко и не жаловался.
— Ты, кэп, свяжи их да через плечо перекинь, легче будет, — угодливо посоветовал мне «Правый».
Сами они уже пересыпали свою долю в заплечные мешки и шли со свободными руками.
Уже отойдя на приличное расстояние, вспомнил, что не заглянул в конюшню, где оставалось седло. Но горевать об этом не стал. Все равно сейчас седло не утащить. Да и кого седлать? Не клячу же, доставшуюся от «язычников». К тому же, скорее всего, седло фрау Ута куда-нибудь «пристроила».
«Найдется Гневко — куплю ему новое», — пообещал я, утрясая ношу. (Вернее, себе куплю. Конь-то и без седла прекрасно обойдется.)
Загруженный сумками, как лошадь контрабандиста, я шел медленней, нежели «Левый» и «Правый». Скоро они оторвались и ушли вперед. Удерживать я их не стал, а доверять им сумки — тем более. До трактира оставалось пройти всего ничего — глухую улочку, втиснутую между слепых домов.
Улица, названная Ракушечной, изгибалась, будто ее специально застраивали для «ночных парикмахеров». Если встать за углом и прижаться к стене, то жертва тебя не сразу увидит. Не увидит, но может услышать, так же как я сейчас услышал легкий звон. И даже не совсем звон… Что-то вроде легкого шелеста металла — будто кто-то сдавил кошелек с монетами.
Урок, который я когда-то преподал парням, они хорошо усвоили и нападать открыто не осмелятся. А вот втихую в привычном и удобном месте почему бы не попробовать?
Рассчитывая на удачу и внезапность, «Левый» и «Правый» все сделали правильно. Все, кроме одного! По старой привычке они прижались спиной к стене, забыв, что в заплечных мешках лежат монеты. Много монет. Этот шелест и выдал засаду…
«Значит, сейчас меня будут убивать и грабить! Ай-ай-ай», — повеселел я.
«Левый» и «Правый» — ребята неплохие. Ну а то, что они собираются меня убить, — это нормально. Иначе — какие же они будут после этого воры-убийцы? А я им кто? Друг «короля воров»?
Не стоило демонстрировать камушки перед парнями, готовыми прирезать родного отца за десяток талеров, а не то что за драгоценный браслет. Хотя они могли принять опалы и изумруды за стекляшки. Но и те деньги, что оставались у меня, — очень лакомый кусочек. Имея по полторы сотни на рыло, можно куда-нибудь и свалить, подальше от гнева своего «короля».
Что же, чтобы они не убили меня, придется убить их самих. Это нормально.
…Я осторожно снял с плеч сумки и узел с медью, порадовавшись, что не стал их связывать. Потом, прижимаясь к стене, боком, приставными шагами, пошел вперед и в движении нанес удар тому, кто стоял ближе, оглоушив его той самой сумкой и теми монетами, до которых бандиты и добирались… Роняя барахло, толкнул обмякшее тело («Левый» это был или «Правый», не разбирался) на второго, а когда тот непроизвольно схватился за приятеля, воткнул ему нож в кадык…
Решив, что оставлять их в живых не стоит, добил, хотя и не люблю этого делать. Потом, вывернув нож из мертвой руки «Левого», воткнул его в рану «Правого», а его свинорез оставил на дороге. Пусть стража, или — кто их там первым обнаружит? — решит, что парни убили друг друга. Бывает и такое. А даже если и засомневаются, то искать убийцу не станут. Насколько я успел узнать парней, городской магистрат мне еще должен выдать награду… Ну шут с ней, с наградой.
Постояв пару секунд над телами убитых, задумался. А может, парни никуда и не собирались ехать? Конечно, убийство старого друга «ночного короля» не скроешь. Но будет ли гневаться? Жак изрядный прагматик. Не думаю, чтобы он стал мстить за мою смерть лучшим подручным. Друга не вернуть, зато можно получить проценты с еще одной суммы… Плюс — целехонькими остаются те семьсот талеров, что он заплатил мне за участие в поединке. Опять-таки, моя доля от дохода с «Пойла наемника» перейдет в его руки. Мелочь, конечно, но…