твое самое действенное заклинание? — Коинт схватил мага за плечо и толкнул вперед. — Иди! Колдуй!
Патриция закусила губу. Картина до поры до времени казалась ей забавной. За маленькой, всхлипывающей девочкой-призраком, поднимая тучи пыли, семенила толпа скелетов. Из-за темноты и обилия ходячих костей понять, сколько мертвых к ним пожаловало, не представлялось возможным.
— Вон! — девчонка ткнула пальцем в застывшего впереди отряда Фирмоса. — Злобные, поганые маги!
— Схватить их! В яму их! В яму! — тишина пустыни рассыпалась в мелкое крошево. Скелеты не просто орали — они потрясали руками, тарабанили друг друга по ребрам и клацали зубами, едва ли не выбивая искры.
— Это магия, — прошептал Фирмос, приходя в себя. — Очень сильная… магия.
— Это мертвые, — тихо заметил подкравшийся сзади Нит. — Порождения черной смерти.
— Это обычные селяне, — фыркнул Коинт и, вернув меч в ножны, поднял руки над головой и шагнул вперед. — Достопочтенные жители этих… пустынных земель…
— Да он рехнулся, — Фирмос сглотнул. — Окончательно.
Однако поведение короля удивило не только его подданных. Скелеты замерли и вмиг утихомирились. Девочка-призрак вытерла нос и хмуро посмотрела на Коинта.
— Мы очень сожалеем о случившемся и надеемся…
— Эй, да у него на тряпках герб восточника, — донеслось из толпы. — Захватчики.
— Лев… Лев на гербе… Смерть захватчикам!!!
— На виселицу диеннарцев!
— Четвертовать!!!
Коинт шагнул назад.
— Для безглазых трупов у них чересчур хорошее зрение, — процедил он, выхватывая меч.
Глава 4
Рыбы
Глория закусила губу и ещё раз оглядела полку. В кабинет отца без разрешения входить было строго-настрого запрещено, но у Глории закончились книги. Конечно, в общей библиотеке имелись интересные рукописи, но всё, что касалось магии, мессер Нильянто хранил у себя. Глорию этот факт нисколько не смущал — она привыкла тайком пробираться в кабинет отца и таскать оттуда нужные тома. Всего-то и стоило в общей библиотеке подобрать схожую по размеру и цветам книгу и подменить ею искомую. Мессер Нильянто давно не следил за своими книжными полками.
Глория потерла лоб. Она никак не могла решить, что стащить на этот раз — «Малый ключ Акатрина» про запрещенную магию севера или «Чудовища степей» о мифологии кочевников. Обе книги походили по внешнему виду на «Основы фехтования», которую Глория взяла в общей библиотеке, но вторая выглядела потрепанней. Значит, к ней когда-то обращались чаще.
Голос отца привел девочку в чувства. Прижав «Основы» к груди, она на мгновение застыла, открыв рот и с ужасом глядя на дверь кабинета. Если её обнаружат — грозы не миновать. Отберут книги, посадят под замок или, чего хуже, отправят в храм Девы раньше срока. Решение пришло быстро — поудобнее перехватив книгу, Глория бросилась на балкон и, укрывшись за углом, присела на корточки. Балкон был достаточно широк, а ограда высока, чтобы ни отец, ни любопытные с улицы не смогли заметить её.
— Отобедаешь со мной? — голос отца зазвучал так отчетливо, что Глория вздрогнула и перестала дышать.
— Благодарю покорно, но изысканная пища мне не по нраву, — отозвался дядя Клавдий, и у Глории затряслись поджилки — то ли от напряжения, то ли от страха. Дядю она терпеть не могла и боялась до ночных кошмаров. — Что нового ты мне поведаешь?
— Он готовится самолично отправиться на Запад.
— Забавно.
— Что?
— Его непоследовательность, — снисходительно пояснил Клавдий. — Верный признак сумасшествия. Он уже отбыл?
— В летние угодья. Большего не знаю.
— Почему?
— Мой человек затих.
— Значит, надобно послать нового человека.
Отец промолчал.
— У тебя кончились люди? — насмешливо спросил Клавдий. — Одолжить пару голов?
— Я написал письмо Патриции, — отец будто не заметил выпада собеседника. — Она тоже хранит молчание.
— Патриция — не соглядатай. Патриция — персонаж нашей пьесы. Пока не главный, смею напомнить.
Глория сжала кулаки. Вот мерзавец.
— Пока, — отец вздохнул. — Если у неё будет возможность уйти за Аноро, она уйдет.
— Пусть. У тебя есть ещё одна дочь.
Глория зажмурилась, как от предчувствия удара.
— Ей четырнадцать.
— А через год — пятнадцать. Если он не сойдет с ума до того времени, мы прекрасно сыграем и с Глорией в главной роли.
— Завел бы сам детей, а не подставлял под свою секиру чужих, — зло огрызнулся отец.
— Зачем ещё нужны дочери, как не для подобных игр? Править будут сыновья.
— Тебе легко судить со стороны.
— Ты заблуждаешься. Сделаешь ещё шаг — и пропадешь окончательно, — Клавдий вздохнул. — Не стоит выкорчевывать планы, если они ещё могут прорасти. Тебе нужны люди?
— Да… Подмастерья смерти.
— Хорошо. Пришлю тебе подарок к утру, а сейчас мне пора.
Клавдий ушел. Отец вызвал слугу, приказал приготовить одежду и лошадь и удалился, сильно хлопнув дверью. Глория тихо плакала, кусая губы.
Так вот, кто они для отца — персонажи пьесы.
С трудом поднявшись, размяв затекшие ноги, Глория занавеской вытерла слезы, поправила платье и выскользнула из кабинета.
В своем первом шаге она была уверена. Патриция поступила бы также.
Она ещё никогда не выходила из дома без сопровождения, но дорогу до дворца знала достаточно хорошо, чтобы не сомневаться в своих силах. В огромном сундуке нашелся старый пыльный плащ Патриции, в котором та изображала привидение и пугала мать. Глория встряхнула его, надела, покрутилась перед зеркалом и, высоко подколов волосы, накинула капюшон. Теперь только и останется, что пройти через кухню во двор и выйти на дорогу, а там до улицы Кипарисов рукой подать.
Глория сняла плащ, аккуратно свернула его и прислушалась. После обеда в доме Нильянто царила ленивая, летняя тишь. Слуги в большинстве своем дремали, господа спали (кроме, отца, разумеется), и Глория, ни мгновения не колеблясь, вышла в коридор. До самой кухни ей никто не встретился, зато в царстве жара и ароматов кипела работа — кухарки перебирали помидоры на соус и ягоды на варенье. Потайных ходов кухни Глория не знала, поэтому, смекнув, что незамеченной пробраться мимо женщин не получится, свернула к кладовой. Из чулана доносились приглушенные стоны, поэтому Глория позволила себе вздохнуть спокойно. Если кто-то из слуг в прохладной кладовой решил предаться любовным утехам, значит, поблизости точно никого нет.
Прошмыгнув мимо сваленных в кучу корзинок, девочка оказалась на галерее внутреннего, «рабочего» двора. Здесь пахло подгнившими овощами, конским навозом и кошками. Во дворе действительно было пусто. Надев потрепанный плащ, накинув пыльный капюшон, Глория поспешила пересечь открытое пространство. Окна покоев господ сюда, конечно, не выходили, но кто-то из слуг мог обратить внимание на особу, скрывающуюся в жаркий день под плотным плащом.
Два конюха спали у выезда. Глория осторожно переступила через их ноги и, юркнув между