Читать интересную книгу Тринадцатый бог. История одного Зла - Галина Геннадьевна Черкасова

зависти подумал Гидеон и с долей легкого превосходства добавил. — «Смертные».

— Нам всего-то и надо, что холм обойти, — упорствовал первый, по всей видимости, предводитель. — Дойти до колодцев и проверить воду. Чего вы ссыте?

— «Всего-то»? — передразнил второй. — Мы с холма спуститься не успеем — пятнами покроемся. А у колодцев и издохнем. Если доползем.

— Нужно было уходить, как первый отряд, — вздохнул третий. — За излучину и вверх. Отсиделись бы с год у рыбаков, да по домам.

— Нам теперь домой путь заказан, — заметил четвертый.

Пятый молчал. Он один до сих пор сидел в лодке и, не мигая, смотрел перед собой.

— Мы не дезертиры, — отрезал первый. — Мы обязаны выполнять приказ короля. Воевать вы горазды, чего сейчас трусите? Тьфу!

Он сплюнул себе под ноги.

— Если вернемся, принесем домой заразу, — тихо произнеся пятый, и все посмотрели на него. — Вспомните, сколько заброшенных селений вдоль Аноро… Думаете, нас пощадят? Думаете, перед нами откроют ворота? А если и пропустят, я в дом не вернусь. Не принесу гниль жене и детям.

Махнув рукой, он поднялся, спрыгнул прямо в воду и направился к холму, горбатой спиной дракона тянувшемуся вдоль берега. Сначала предводитель отряда, а затем и остальные, с тоской оглядываясь на восток, поплелись следом. Гидеон выждал некоторое время, пробрался через сплетение ветвей колючего кустарника, что служил ему укрытием, и двинулся по берегу реки, вдоль холма. Он рассчитывал прийти к колодцам раньше чужаков, засесть где-нибудь в отдалении и понаблюдать. Редко встретишь живых, здоровых людей по эту сторону Аноро.

Он оставил позади уже половину пути, как внимание его привлек чуждый этим местам звук. Над рекой разносилось невнятное, но мелодичное бормотание. Берег здесь пророс тростником, и ближе к концу лета вода зацветала и начинала, по всей видимости, смердеть. Кто там мог петь, кроме лягушек, Гидеон не представлял, поэтому, поправив капюшон, полез прятаться в тростник. Вода в заводи стояла, но ещё не позеленела. От каждого движения во все стороны прыскали лягушки, а тростник предательски шуршал. Гидеон замер. Теперь он мог различить слова.

— Красива дева и свежа, а он гниет сто лет. А у неё сгнила душа, что для него секрет. Её ведет он в темный склеп, там злато, серебро. Она позарилась, увы, на мертвое добро… — песня оборвалась. Его заметили. — Чего прячешься, брат? Выходи.

Гидеон решительно шагнул вперед. Вода доходила ему до колен, и полы красного тряпья поднялись и плавали вокруг костлявых ног, как ошметки кожи.

— День добрый, брат, — поздоровался певец.

— Где ты? — Гидеон обернулся.

— На берегу, конечно.

Поиски не заняли много времени. На позеленевших камнях, спустив ноги в воду, сидел скелет. На правом его колене примостилась серая, пупырчатая лягушка.

— Тоже решил попытать счастье? — спросил скелет. У него не хватало доброго десятка зубов, а оставшиеся были черны и обломаны. На ребрах незнакомца покачивались в такт движениям разноцветные ленты. Такие полтора века назад молодожены повязывали на веточки белого, Свадебного дерева. Сейчас на Западе не осталось ни молодоженов, ни белых деревьев. Только поющие скелеты с ленточками на ребрах.

— О чем ты?

— Перейти реку, — скелет осторожно погладил лягушку пальцем по голове. Та и не думала удирать. — Докуда дошел? Я только ноги окунуть и могу, а дальше — как стена невидимая. Ну, ты сам понимаешь…

— Понимаю, — Гидеон прошел мимо мертвеца, показывая, что разговор окончен, но певец не собирался умолкать.

— Говорят, если перейти реку — умрешь до конца. И родишься под новыми звездами, — произнес скелет и мечтательно добавил. — Придет время, и каждый из нас сможет пересечь Аноро. Все мы когда-нибудь пойдем на восток. Только бы перейти реку… Только бы одолеть воду…

Гидеон вышел на берег, отжал тряпье и двинулся своей дорогой. Он-то знал, что на востоке нет ни ответов, ни новой жизни. А здесь была его проклятая земля. И его проклятый народ.

Ближе к полудню он свернул с берега, поднялся на холм, укрываясь за разросшимися кустами жимолости, а на самой его вершине опустился на землю и замер. За холмом начинался мертвый Запад. Серая пустошь, словно выжженное поле, дымилась в лучах полуденного солнца. Чахлые деревца с черными, кривыми стволами росли близ мутных луж. Кое-где из пыли-пепла поднимались белесые шевелюры некой упрямой травы. И над всей этой серостью в раскаленном воздухе летнего дня плыл в отдалении, заслоняя горизонт подобно миражу, желтый Саван Рыб.

Гидеон оглядел колодцы — то были три обложенные камнем ямы у самого подножья холма. Вокруг них росла здоровая, зеленая трава, кое-где виднелись мелкие белые цветочки. Только гости с востока куда-то запропастились. Гидеон, поднявшись, поправил капюшон и двинулся вниз. У колодцев, в пыли, он нашел следы сапог, а в траве поблескивал оставленный воином меч. Брошенное оружие насторожило Гидеона. Пройдя первый, пустой колодец, он заглянул в средний. Тот тоже давно иссяк, но из его пересохшего нутра доносились вскрики и глухие звуки ударов, словно кто-то барабанил по стволу мертвого дерева. Гидеон подобрал брошенный меч и хотел было шагнуть в среднюю яму, как земля ушла у него из-под ног, и он кубарем покатился вниз, гремя костями, как десяток песчаных змей трещотками. Живым прахом Гидеон свалился во тьму и воду. Поправив съехавшую в сторону челюсть, он поднялся, сжал меч в костлявой руке и огляделся. На холодных стенах ямы замерли капли воды. Вода же заполняла дно колодца, доходя Гидеону до щиколоток. Он тронул лук — тот едва держался за спиной. Похоже, его излюбленное оружие не пережило очередного падения. Да и стрелы вылетели из колчана.

— Живоооой, — раздалось откуда-то справа, и Гидеон так резко повернул голову, что челюсть вновь соскочила с отведенного ей места.

— Нет, — ответил он, возвращая кость куда следует. В коридоре, что начинался по правую его руку, мелькнул неясный силуэт. Плечи, голова — существо походило на человека, но при движении как-то странно подавалось вперед. — Кто ты?

Житель ямы выскользнул наружу, и Гидеон увидел тварь во всей красе. Верхняя часть туловища выглядела как уродливое женское тело — кожа бледная, морщинистая, широкие груди обвисли и лежали на выступающих ребрах. Существо цеплялось за стену правой рукой, которая, начиная от плеча, ссохлась до костей. То же произошло и с правой стороной лица — только на месте глаза осталось молочно-белое яблоко, опутанное красной сеткой. Тварь словно решила заглянуть внутрь своего черепа. Ниже пояса начиналось толстое змеиное тело, черное и блестящее. Гадина, не подозревая, что её видят, бесшумно скользила вдоль стены, и даже вода молчала под змеиным хвостом. Длинным, синим языком хищница облизала остатки