шильдбюргерах (т. е. жителях города Шильды, 1-е издание 1597 года), о семерых швабах и др. ‹…›
Из анекдотов, приуроченных на Западе к своим «пошехонцам», а у нас – просто к глупцам, без обозначения национальности, наиболее распространены следующие: глупцы тащат корову на крышу, где растет трава; вгоняют лошадь в хомут и никак не могут ее запрячь; строя дом, забывают об окнах и вносят свет в мешках; сеют соль; пробуют доить кур и т. д. В этих случаях герой сказки им помогает, учит их, а они его благодарят и награждают. Но часто такие глупцы от своей глупости гибнут или страдают. Глупец рубит сук, на котором сидит, и несмотря на предостережение мужика падает в воду. Глупцы собираются стрелять, один из них заглядывает в дуло. Спуская с горы жернов, один из них просовывает голову в отверстие, чтобы узнать, куда скатился жернов. Такие сказки рассказываются реалистически, но их реализм носит условный характер, как и реализм других видов новеллистической сказки. Они отнюдь не являются копией с действительности. Глупость героев дает возможность осуществления одного из основных принципов сказочной поэтики: невозможное для обычного человека становится возможным для глупца, а сказка стремится именно к необычному, невозможному в бытовых условиях. Эти бытовые условия обрисованы очень реалистически, но само событие обычно абсолютно невозможно в реальной жизни.
Выделяя сказки о глупцах и присматриваясь к их героям, мы приходим к заключению, что глупость здесь нечто большее, более значительное, чем только художественный прием для создания необычайных ситуаций и комических происшествий. Эти сказки принадлежат более широкому кругу комических сказок, комизм которых производит на современного человека иногда несколько странное впечатление. Так, среди анекдотов о глупцах есть такие, в которых герой мнит себя умершим. Он убежден, что умер, и это дает возможность для комических реплик. Добрый удар плеткой приводит его в себя. Смещение сознания мы имеем в эпизодах, которые повествуют о том, что один из супругов находит другого спящим на месте работы, обычно жатвы. Его обстригают, вымазывают дегтем, облепляют перьями и проч., и, проснувшись, герой уже не узнает себя. Он уже не он, он спрашивает других о том, кто он. Если включить в круг сравнения еще сказки о шутах и их страшных проделках над ближними без всякой цели, только ради какой-то грандиозной насмешки, то мы невольно вынуждены будем предположить, что эта оргия глупости, шуточности стоит в какой-то связи со средневековыми так называемыми праздниками дураков (festa stultorum, fětes des foux).
Сказки о злых женах. Наконец, в особую тематическую группу могут быть выделены сказки, в которых выведены строптивые, ленивые, злые и неверные жены. Такие сказки окрашены сатирически. В них отмечены некоторые отрицательные стороны семейного быта патриархальной деревни. Применение гиперболы придает им ярко комический характер. О сказке «Баба хуже черта» мы уже упоминали. К сказкам о злых женах относится, например, такой сюжет, как «Злая жена в яме» (тип 1164, Аф. 433–437). Муж чтобы избавиться от своей злой и сварливой жены, сбрасывает ее в яму к чертям. Через некоторое время он приходит к этой яме и видит, как черти один за другим из нее вылезают, так как не могут выдержать соседства этой женщины. Много сказок имеется о ленивых, упрямых и строптивых женах. Муж ищет труп утонувшей жены, идя вверх по течению, так как он убежден, что она и после смерти все делает наперекор (тип 1365 А, Аф. 439). Такая жена лучше даст себя похоронить или утопить, но никогда не согласится с мужем. Она, например, укоряет мужа, что он плохо побрился (не «брито», а «стрижено»). Муж сбрасывает ее с моста в воду, но она из-под воды поднимает руку и двумя пальцами показывает, что стрижено (тип 1365 В, Аф. 440). Женщина еще в девичестве отличается строптивостью. Жених или молодой муж берется ее исправить и делает это весьма решительно: он запрягает ее в сани вместо лошади и приезжает на ней к своему тестю (тип 901, Аф. 519) («Укрощение строптивой» Шекспира).
В числе сказок о неверных женах намечаются две группы. В одних неверная жена обличена, торжествует муж, наказывающий свою жену, в других, наоборот, ловкая жена проводит своего мужа, который остается в дураках. Международен и очень древен сюжет «Матроны Эфесской», рассмотренный еще Ф. И. Буслаевым. Неутешная вдова оплакивает мужа в склепе, но изменяет ему с преступником, который приходит спасаться в склеп, и выдает ему труп своего мужа (тип 1510). Она готова выйти замуж за человека, который приносит ей известие о смерти мужа (тип 1350; см. 272). Даже царь Соломон обладает неверной женой, которую он казнит (тип 920).
В Западной Европе такие сюжеты о женах-изменницах были известны уже в Cредние века, что мы знаем из сохранившихся латинских монашеских проповедей. C точки зрения церковного аскетизма женщина – это источник всякого зла, сосуд дьявола, И это доказывалось историями о неверности жен. Народная мораль, выраженная в них, однако, совершенно иная. Осуждается распущенность, она выведена в комическом виде в форме занимательных рассказов, но в фольклоре нет никакого аскетизма. C другой стороны, сюжет о жене, с успехом обманывающей своего придурковатого мужа или мужа-деспота, старика, ревнивца, отражает более поздний взгляд на женщину в эпоху Ренессанса. Такого рода сюжеты использованы Боккаччо. Международным также является сюжет о Госте Терентии, известном у нас как в форме сказки, так и в форме былины-скоморошины. Жена посылает мужа за лекарством. Наученный скоморохами, он в корзине скоморохов возвращается домой, застает пир с любовником и излечивает жену плеткой (136 °C, «Гость Терентий», Аф. 445). Сюжет еще в XI веке в Голландии исполнялся в кукольном театре. К этому же кругу сюжетов может быть отнесена сказка «Дорогая кожа». Продавая кожу, бедняк попадает в дом богача, жена которого находится с любовником. Изобличения не происходит, хитрый бедняк спасает любовника и остается в выигрыше (1535, Аф. 447). Большой популярностью пользовалась также сказка «Никола Дупленский». Жена спрашивает у дерева, как ей избавиться от мужа. Муж отвечает ей из дупла вместо святого Николы, а затем убивает ее любовника (1380, Аф. 446).
Сказки о шутах. Эти сказки на современного человека, воспитанного на реалистической литературе, производят несколько странное впечатление. Герой сказок, шут, своими обманами доводит людей до преступлений и смерти, вызывает пожары и гибель – и все это под злорадный хохот. Такие сюжеты могут вызвать не только недоумение, но и возмущение. Однако впечатление меняется, как только мы ясно себе представим, что перед нами сказка, действие которой не может быть непосредственно и прямолинейно соотнесено с