Робкая попытка примирения провалилась. Вернее, как оказывается, Дигран совсем не обижался. Как можно обижаться на неразумное дитя.
Вкусно запахло готовящимся мясом. Правда, голод, совсем недавно настойчиво дающий о себе знать, исчез. Но отказаться сейчас от еды значило проявить себя, как та самая капризная девчонка, обидевшаяся на правдивые слова. И Вайолет приняла протянутый кусок и безмятежно улыбнулась, не преминув сухо и вежливо поблагодарить. Что ж, пусть считает её ребёнком. Дети имеют свойство вырастать. Она тоже совсем скоро перерастёт эти детские выходки. И тогда, ваше высочество Дигран Лерестен, берегитесь. Вы узнаете, чем ведьма отличается от ребёнка.
***
Совсем рядом раздался знакомый хлопок.
– Развлекаетесь? – из портала вышел Глендар, жадно принюхался и протянул руку к лежавшей на широком листе жареной дичи, откусил от неё, тщательно прожевал и только потом как ни в чём ни бывало, спросил: – Позволите?
– Бери, конечно, не стесняйся, – кивнул Дигран.
А Вайолет хотелось броситься на шею брату, обнимать его и тормошить так, как будто не виделись тысячу лет, и уже не надеялась на встречу. Но она только что собралась доказывать, что уже не ребёнок. Да и мужчины делают вид, что ничего странного не происходит. Как будто встретились на приёме или в театре, а не в диком лесу после далеко небезопасных приключений.
Появился повод перестать мучить несчастную птичью ножку. Девушка аккуратно отложила свой ужин в сторону, неспешно, как и полагается, вытерла мягким листом пальцы и вежливо задала вопрос:
– Глендар? Ты как здесь оказался?
До чего же вредная натура! Сидит и ест птичку. Как будто бы и правда, в гостях. Как же хочется запустить в него остатками своей трапезы. Но Вайолет не будет так делать. Она вежливо подождёт, когда гость насытится и ответит на вопрос.
Похоже, Гленд понял, что сегодня в него швыряться ничем не будут, а значит, дальше дразнить сестру не имеет смысла. Он, продолжая и дальше играть роль желанного гостя, вежливо поблагодарил за угощение, тоже вытер пальцы о траву и только потом заговорил:
– Мне показалось, что нужна моя помощь.
– Только сейчас? – хотелось закричать, но уж если играть роль, то до конца.
– Ну да. До этого я чувствовал, что ты вполне довольна жизнью. Может, немного испугана и устала, но не более того. А сейчас. Что-то случилось, сестрёнка? – и опять этот издевательски-вежливый тон. И если бы Вайолет не знала его так же хорошо, как саму себя, то решила бы, что спрашивает он из вежливости, а не потому, что искренне переживает за неё.
– Ничего такого, с чем не могли бы справиться мы сами.
Хотелось добавить, что всего лишь нашли самостоятельный портал в неизвестный мир, откуда появлялись потусторонние монстры и туман, полностью лишающий магии. Но нерациональная злость на мужа, на брата, на всё окружающее и, прежде всего, на саму себя, так бурлила в груди, что, продолжи Вайолет говорить, она засыпала бы обоих мужчин недостойными даири упрёками.
– Я так и думал. Уж мне ли тебя не знать, – показательно вздохнул несносный братец. – Тогда я пошёл?
– Гленд, мы будем тебе благодарны, если поможешь добраться домой.
Силы на то, чтобы оставаться вежливой, заканчивались. Они, вообще, заканчивались. Ночная погоня и последующий переход вымотают кого угодно, а не только нежную хрупкую женщину. Такую, каковой отныне Вайолет и собиралась стать. Вообще-то, подобные разговоры должен вести муж. Но он молчит. Не хочет показывать, что сам не в состоянии открыть портал? Ох уж эти мужчины. Порою бывает так сложно понять их мужские игры.
– Домой, значит, домой, – согласился Глендар.
Было немного боязно. А вдруг и у него не получится? Но нет, знакомый хлопок раздался вновь, брат сделал приглашающий жест, и Дигран первый шагнул в появившееся сияние, крепко держа жену за руку. Совсем, как маленького ребёнка.
***
Оставив мужчин в портальной гостиной дворца младшего Лерестена и сославшись на усталость, Вайолет прошла к себе в комнату.
Поджидавшая горничная нисколько не удивилась, увидев госпожу в таком виде. Служанка послушно набрала ванну и помогла помыться. Можно было бы отправить её и ещё полежать в тёплой воде, блаженно разгоняя пену пальцами и отправляя отдельные пузыри в сторону бегающего по бортику сворка, но высока была вероятность заснуть прямо там, где лежала, а потому пришлось выбираться и позволить вытереть себя, надеть халат и только потом отпустить помощницу. Осталось сделать несколько шагов до кровати и забраться под одеяло.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вайолет сбросила слегка намокший халат, устало глянула на разложенную поверх одеяла сорочку, махнула рукой и легла нагишом. Кого ей стесняться. Прислуга без разрешения не зайдёт, Гленд тоже внял просьбе и больше не появляется в её спальне. А муж. Муж тоже устал, и сегодня она останется без обязательного поцелуя.
Она уже проваливалась в блаженное небытие, когда чуть слышно щёлкнул дверной замок. Дигран? Всё же пришёл поцеловать на ночь? Вспомнилось, что мама, когда они с Глендом были совсем маленькими, тоже всегда целовала своих детей на ночь в лобик, даже если приходила совсем поздно, и они уже крепко спали. Притвориться, что уже заснула? Тем более, это была почти правда.
Зашуршала одежда. И что бы это значило? Нет, глаза открывать не стоит. Решила же притвориться спящей.
Послышались удаляющиеся шаги. Мягко закрылась дверь ванной комнаты, зашумела вода. Дигран пришёл помыться в её комнату? Во всех других внезапно закончилась вода? Любопытство мигом разогнало наваливающийся сон. Вайолет осторожно приоткрыла один глаз. На спинке одного из кресел у камина был небрежно брошен мужской камзол. И ещё что-то тёмное. Брюки? Он что, решил, что жена спит, разделся до белья и так прошёл в ванную? А как обратно? Ах да, она же спит, чего стесняться. Для надёжности нужно ещё и отвернуться, чтобы… чтобы что? А, мало ли что!
Шум воды вскоре прекратился. Лёгкие шаги остановились у кровати. Предатель Тер. Вылез из-под одеяла и сейчас радостно бегал по хозяйке. Вроде бы и лёгкий, а скачет так, что даже если действительно спала бы, то уже проснулась. Но ничего, она же устала, а потому спит. Крепко спит.
Под тяжестью мужского тела прогнулся матрас. Фу, Тер, отстань от уха, щекотно же! Сейчас, получим свой дежурный поцелуй в лобик, и Дигран уйдёт.
– Отныне будем спать вместе, – прошептал муж, устроился рядом и даже положил руку на талию Вайолет. Хорошо ещё, что поверх одеяла. Она… она же голая! – Дыши, Вайолет, дыши.
Значит, понял, что жена не спит. Ну и ладно! Зато можно набрать полную грудь воздуха и почесать наконец-то ухо, которое щекотал бессовестный сворк.
– Но почему? – Вайолет перевернулась на другой бок, для надёжности подтянув одеяло повыше, оставив только глаза и макушку.
– Я не хочу, чтобы однажды утром твоя постель осталась пустой, и никто не знал, где тебя разыскивать.
И почему совсем не нашлось слов, чтобы ответить? Потому что их нет? Или потому что голая мужская грудь оказалась буквально перед носом? А что Вайолет ожидала? Что муж спит в сорочке или пижаме? Нет, в своей спальне он, конечно, имеет право спать как угодно. Хм, да, в супружеской, вроде бы тоже. Пришлось крепко сжать кулаки под одеялом, так захотелось провести пальчиком по ключице, притронуться к выпирающему кадыку. Ни у Гленда, ни у других даири его не было. Счастливчик Тер. Бегает свободно по ним обоим и наверняка видит, а что же надето на Дигране ниже пояса.
– Устала, моя маленькая? Спи, – муж прижал её крепче к себе и для надёжности ещё и ногу положил сверху, как будто боялся, что сбежит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Зря он так не доверяет. Вайолет же обещала, что больше никаких приключений. Не считать же за приключение попытку подсмотреть, что же надето на муже. Засопел. Тоже устал. Она-то спала, пока Дигран нёс её на руках. Вот уснёт покрепче, и тогда Вайолет осторожно приподнимет голову и глянет, что же на нём надето. Ещё чуточку подождать. Как же уютно. Только жарко. Да, очень жарко. Даже Тер разомлел и на удивление медленно ползёт от груди и вниз. Как же это может быть приятно. Совсем, как тогда, когда муж поцеловал её в брачную ночь. Даже застонала. Сворк резко остановился. Ну и ладно! Девушка плотнее прижалась к большому и тёплому боку, устроилась поудобнее и безмятежно затихла.