***
{Дигран}
Спит. Его девочка спит. Его надежда. Его любовь. Его жизнь.
А ведь уже отчаялся. Поначалу просто удивился, почувствовав непреодолимое желание на том бесконечно скучном балу идти куда-то. Удивился ещё больше, когда в комнате, куда ноги привели помимо воли, обнаружил одну из высокомерных тиори. Таких холодных. Таких правильных. Делающих вид, что признали его – темноволосого и темнокожего сталкера – за своего. Вообще, в тот вечер Диграну много предстояло удивляться: и её необычным словам, и отчаянным поступкам. Но то, что случилось в той сотню раз благословенной гостиной, нельзя было назвать просто удивлением, это был шок. Смешная наивная девчонка, в широко распахнутых фиалковых глазах которой решимость отчаянно боролась со страхом, разбила все его представления не только о даири, но и о жизни. О надеждах на эту самую жизнь. У него появилась надежда. Надежда жить дальше. Тот поцелуй, призванный поставить избалованную девчонку на место, изменил всё. Это оказалась {она}. И Дигран был готов стелиться ковриком у её ног, радостно вилять от счастья всей задней частью туловища, как это делал Удав. Готов был петь, прыгать и совершать любые безумства, совсем не свойственные его положению и возрасту. А возраст у него был почтенный. Настолько почтенный, что совсем вплотную подошёл к тому рубежу, когда стоило задуматься о небытие. И остановить этот уход могла только встреча с той, которая опять придаст смысл жизни, заставит заиграть её новыми красками. И совсем не вина его избранницы в том, что она ещё совсем малышка. Главное, она есть. А уж Дигран подождёт. Подождёт, пока она вырастет и наиграется в свои детские приключения. И даже постарается не ревновать. К брату уж точно.
Спит. Его девочка спит. И совсем не понимает, как же тяжело тихо лежать рядом и знать, что её сорочка брошена поверх одеяла. Встать и уйти? А вдруг, опять попадёт в какую-нибудь переделку, а его не окажется рядом?
Так доверчиво прижалась к нему. Издевается? Ещё и одеяло отбросила. Точно издевается. Рука сама собой легла на девичью грудь. Да не каждый прыщавый пацан млеет от счастья так, как он. Никогда ничего не трогал нежнее её кожи. Застонала. Его девочка застонала так, как тогда, когда он еле сдержался, чтобы не овладеть ею. Овладеть, сделать своей и навсегда потерять.
Кажется, в огне Бездны находиться гораздо спокойнее, нежели в одной постели с его наивным, капризным и таким бесконечно желанным счастьем.
Глава 10
Наутро Вайолет проснулась одна, плотно укрытая до самого подбородка одеялом. Как же хорошо, а то ночью показалось, что она скинула его. Нет, всё в порядке. Нужно будет тактично выяснить у мужа, правда ли он собрался контролировать её даже ночью. Нет, она не собирается его обманывать, просто нужно будет приобрести сорочки поскромнее, а лучше пижамы. А то мало ли что? Эти недоразумения для новобрачных, которые невесомыми лепестками висели на вешалках в гардеробной, совсем не подходили для их случая.
Завтрак прошёл как обычно. Чинно и скучно. Как, ну скажите, как другие тиори не сходят с ума от такой размеренной и правильной жизни? А ведь она обещала. И сегодня начался только первый день из огромной череды таких же. Говорят, те, кто сошёл с ума, живут в своих выдуманных мирах и вполне счастливы. Хочет ли Вайолет сойти с ума? Нет, она просто хочет быть счастливой.
– Дорогая, – обратился к ней муж, – я вынужден отлучиться. Возможно, на несколько дней. Ты не будешь против провести это время у Глендара и Настурции?
Что? Дигран куда-то отправляется? И не хочет взять её с собой? Понятно, наказывает. Что ж, заслужила. И даже то, что он предложил пожить у Гленда, не радует, как это случилось бы ещё совсем недавно. Ответила же Вайолет ровно и спокойно:
– Да, конечно.
– Вот и хорошо. Вели горничным собрать вещи. Через пару ридайсов я сопровожу тебя до замка Леграсса.
Похоже, с самим Глендаром он договорился ещё вчера.
Впервые за всё время встреча с братом не принесла ощущения того безмятежного счастья и полноценности существования. Место Вайолет в его жизни прочно заняла Настурция. Настурция и ребёнок, которого они ожидали. Нет, привычные пикировки и братские подначки не прекратились, но они потеряли прежнюю прелесть и остроту. Да ещё эти постоянные разговоры о младенце. Ладно бы о том, который скоро должен был появиться на свет, нет же, невестка интересовалась, когда у её малыша появится братик или сестрёнка. Мало того, она советовала, что нужно делать, чтобы это произошло как можно быстрее. И как на неё обижаться? Ведь жена брата так счастлива, что хочет делиться своим счастьем со всеми. А счастьем нельзя поделиться. Как и детьми.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Хотела ли Вайолет своего ребёнка? До совсем недавнего времени она даже не задумывалась над этим. Но возвышенно-глупое выражение лица Гленда, осторожно кладущего руку на заметно увеличившийся живот жены, наводило на размышления. А как бы выглядел на его месте Дигран? И тут она поняла, что очень хотела бы на это посмотреть. И на то, как он осторожно подносит ухо к животу, и на то, как он разговаривает с малышом, и на то, как берёт на руки маленький гукающий комочек, как нежно касается пальцами груди, к которой тот приложился. И, что уж совершенно точно, ребёнок полностью бы вытеснил в ней неуёмную жажду приключений.
– Настурция, а можно, я тоже послушаю?
– Конечно, Ви! Малыш, познакомься, это твоя тётушка.
– Шевелится. Он шевелится!
– Да, он уже всё понимает и тоже приветствует тебя.
Неделя, проведённая в замке четы Леграсса, совсем не дала Вайолет того, что она ожидала. Похоже, прежние отношения и совместные приключения остались там, где и положено им быть – в детстве. Женившись, Глендар резко повзрослел, стал серьёзнее, приобрёл совсем другие интересы. Что же не так с Вайолет? Завтра она вернётся в дом мужа и уже не будет так скучать по брату. Их прежняя связь осталась в прошлом. У него появилась новая. А у неё? Только то, что хотела. А хотела бы поменять Диграна на другого? На того, кто закрепил бы связь до конца? Неужели, могла бы точно так же сидеть в гостиной и улыбаться, когда бы совершенно другой мужчина прикладывал руку или ухо к её животу? И вдруг поняла: нет, ни за что! Не нужен ей никто другой. И пижамы она заказывать не будет. И сорочки на ночь будет надевать самые откровенные. И как можно крепче прижиматься к такому желанному мужскому телу. Он не устоит и обязательно довершит то, что не пожелал, да-да, именно не пожелал довершить в их первую брачную ночь!
– Ви, – обратился к ней брат, когда быстро устающая Настурция прилегла отдохнуть, – ты грустишь. Я могу чем-то помочь? Я чувствую себя виноватым. Так долго мы были одним целым. И вот, я нашёл свою половинку, и теперь я с ней. А ты. Я же вижу, что ты несчастлива, Ви! Может, мне поговорить с твоим мужем и попросить оставить тебя здесь? Сейчас, сама понимаешь, – он взял Вайолет за руку и виновато вздохнул, – Насти на первом месте. Но и ты по-прежнему моя маленькая сестрёнка. Я никогда не откажусь от тебя, Ви!
– Это было бы странным – замужней тиори жить в доме у брата. У меня есть муж. И я люблю его. Да, люблю. Думаю, нет, я знаю, что у нас всё наладится, – Вайолет решительно тряхнула головой. На миг даже показалось, что в снежной белизне идеальной причёски промелькнула задорная рыжинка упрямых кудрей.
На следующее утро появился Дигран. Он поблагодарил хозяев за то, что не дали скучать его жёнушке и, отсидев положенный ридайс вежливости, отбыл вместе с женой домой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
***
Как же много предстояло сделать до предстоящей ночи. Принять ванну с особыми маслами, велеть горничной заменить столь любимые ранее батистовые простыни на шёлковые, пусть скользкие и от этого не удобные, но такие… возбуждающие. А ещё решить, нужно ли надевать сорочку и, если надевать, то какую? И где ждать мужа? На кресле за книгой или в постели? И показывать ли, что ждала?
Ответы на вопросы так и не понадобились. Сразу после ужина Дигран поднялся из-за стола и сообщил: