на стенах. Остались, остаются. Небольшие, маслом, в темных деревянных рамках. Море, берег моря, по большей части серые, с редким красным или желтым пятном. Или лес, сосны, солнце. Поля с глинистыми дорогами. Или же инкрустации, обычно условный берег, непременная сосна на краю дюны. С врезанным янтарем, изображает солнце над морем. Эта физиология еще присутствует, но как вписать сюда, допустим, Гердера? С чего тут Гердер?
Тот жил в Риге с 1764-го, после Кенигсбергского университета. Преподавал в Домской школе, с 1767-го по 1769-й был адъюнктом пастора в Гертруде, пять кварталов от Авоту. Возле бокового входа в церковь есть угол, где я иногда курю, уже лет 50 (школа была на Акас, рядом). Примерно здесь Гердер думал об историческом наследии и национальных государствах. Тут, но не при самой этой церкви, нынешняя версия сделана в конце XIX (неоготика, темно-красная). У Андерсона (Benedict Richard O’Gorman Anderson) в «Воображаемых сообществах»: «Блаженно игнорируя некоторые очевидные внеевропейские факты, великий Иоганн Готфрид фон Гердер (1744–1803) провозгласил, что denn jedes Volk ist Volk; es hat seine National Bildung wie seine Sprache, „Каждый народ есть народ; он имеет свой национальный склад так же, как имеет свой язык“». Какие народ и язык Гердер имел в виду здесь? Впрочем, он первым стал собирать латышские песни (по ошибке назвав их дайнами, daina – «песня» по-литовски, но так и поехало). А вот von он только с 1802-го, когда провозглашал – им еще не был. Да, занудство, но это издержки положения: если в окрестностях предполагается непонятное, то все прочее должно быть четким.
Собственно, Гердер зафиксирован и неподалеку. За Таллинской есть гимназия его имени – не знаю, почему так. В его время там были дюны и песчаная дорога. Гимназию я видел, что она им. Гердера – не знал. Обнаружил, прогуглив Гердера в Риге. Нашлось и такое: 28 ноября 1939 года был закрыт немецкий Herder-Institut, – это уже пакт Молотова–Риббентропа, первые последствия. Есть памятник Гердеру сбоку от Домского, небольшой бюст в небольшом сквере. В начале 90-х бюст кто-то развернул на 180°, затем тот вообще исчез (у нас редакция была рядом: был, исчез). Вернулся уже в правильном положении, лицом со стороны надписи. Хотя наоборот было логичнее, смотрел прямо на Домскую школу. Туда Гердера устроил преподавать то ли Гаман, то ли Харткнох, то ли оба, совместными рекомендациями (все они знакомы по Кенигсбергу). Отчего он возник в этой истории – не знаю. Все-таки пять кварталов в сторону. Какая-то личная связь: в курении возле церкви было и остается что-то, соединяющее с этой историей? Но такая связь весьма холодна, а сопряжению дальних элементов следует быть эмоциональным, как иначе им дотянуться друг до друга? Значит, бывает и так.
Гердер плюс Гете при идеологическом энтузиазме Гамана – это Sturm und Drang. Johann Georg Hamann некоторое время (не очень короткое) тоже был рижанином. Но и он на районе бывал вряд ли, жил в Задвинье, да и какая тогда Авоту. С Гердером в Риге не пересекся, тот приехал сюда после его отъезда. Ну а где Sturm und Drang, там и Гайдн – и тут уже никакой связи с этим городом. Но зайду теперь в бар, негромко включу на телефоне Froschquartett, и Гайдн начнет иметь отношение даже к бару. Нет, чрезмерно декоративно: лучше включить Ö1 ORF, австрийское радио – там и сыграют, у них много классики.
Как коммутируют слои? Понятно, их связывает некий субъект действия, но это потом, сначала же что-то же помещает их сюда и они могут быть связаны. Что-то вытягивает их из заведомо разных пространств. Притом что степень разницы гуляет, квартет Гайдна ближе к фактуре старой краски ворот на Брунениеку, чем к обстоятельствам рижской жизни Гамана. Где они теперь тут неподалеку друг от друга, что за место? Если повсюду дырочки и клеммы, то подключиться можно к чему угодно: значит, обнаружилась техническая начинка мироздания, и дело уже не связано с улицей Авоту. Но именно здесь что-то образовало территорию, на которой можно собрать то, к чему подключился.
Но почему выбирается именно это, а если есть последовательность, то – предполагается какой-то процесс, кто его ведет? Сможет ли гипотетический ИИ понимать код, на котором написан? По крайней мере, разглядеть его в себе? Ощущаю ли собственный код я? Ах, по крайней мере, допускаю, что он может существовать, что уместно хотя бы для практических применений.
Что в основе связей и насколько переводимо в слова? Чалмерс в своем хите (The Conscious Mind: In Search of a Fundamental Theory, 1996) сетует, что язык устроен нарративно, не годится для описания феноменальных качеств, те могут быть представлены лишь «в терминах связанных с ними внешних свойств или же в терминах сопряженных с ними каузальных ролей». Типа, у ощущений нет слов о себе, они вынуждены соотноситься с внешним, с каким-то действием. Ну, Чалмерс без терминов не умеет, не его это работа, но язык – дело социальное, а то. Возник на действиях, взаимодействиях, там на 99,9% и используется. Личные ощущения описать прямо не умеет, надо дать контекст, в котором ощущение может быть опознано, выстраивать сходства, лепить эпитеты и т. п. Но вот же: своих описаний не имеют как частные ощущения, так и общие штуки, которые просто не упоминались раньше. Как-то это уравнивает разные ситуации.
То есть они одно и то же? В первом случае не знаешь, как объяснить, во втором не можешь понять, но это мелкая, очень мелкая разница. Связывание слоев, предъявляемое последовательностью фрагментов, – это уже само связывание или еще только его упаковка? По какой-нибудь абсолютной шкале рассуждение об упаковке менее упаковочно: сама упаковка о себе как об упаковке не думает. Есть пространство, вход в которое через улицу Авоту и даже через конкретный бар, в котором могут собираться разные слои, которые затем можно соединять. Но кто именно заходит в это пространство, когда вошел в бар?
Еще: на Авоту что-то странное со временем. Не с историческим-актуальным-культурным, а оно как-то исчезает. Куда-то девается, без каких-либо предпосылок, вроде ухода в себя или озабоченности каким-либо навязчивым чувством. Только что свернул с Мариинской, а уже и церковь. Да, всего километра полтора, но все же. Может оказаться, что прочтение этого текста – когда будет дописан – займет столько же времени, сколько идти по Авоту. Все читают с разной скоростью, но для кого-то время чтения окажется равным времени его прохода по Авоту. Конечно, среди тех, кто при