Авоту перед воротами два дома симметрично сдвинуты вглубь. В одном «Трое в лодке», ресторан, давно уже; в другом когда-то было что-то китайское, а теперь одежда-комиссионка.
Далее к центру, за подворотней в детск.поликлинику, книжное кафе Bolderāja, «Болдерай». Очень хорошее, абсолютно здешнее, но там и гейт во внетерриториальные местности, поэтому сейчас его обхожу: там-то выход в разные пространства по умолчанию, просто вокзал какой-то. А мне бы сейчас попасть в них иначе, о чем, похоже, эта история. Ну а в ней исходная точка – тот бар.
Соседний с «Болдераем» дом № 27b на ремонте, вход во двор заколочен-запечатан, семь лет назад я туда зашел – увидел двор в раскрытые ворота – в доме никого не было. Похоже, что расселяли недавно. Сквот или ночлежка не возникли, но следы последующей жизни имелись. Не бомжи, скорее кто-то с такой-сякой целью иногда заходил в пустые комнаты. А они выглядели так, будто их тоже – как в музее на Лиенес – решили сохранить, причем в каждой квартире зафиксировалось чуть другое время. Это было в 2013-м, давно заколочено. Ремонтировать не начали, так что все это, надо полагать, сохраняется. Или бомжи изобрели какой-нибудь ход внутрь.
Вот что, на Авоту нет ни одного куска с силикатным кирпичом. Не то что здания, а части дома, заплаты. Не потому, что тут сохраняли исторический облик, в советское время улица была такой, что ее и не видно, кому до нее дело. Разве что на углу с Гертрудес, в глубине двора дома № 51 есть силикатный гараж на одну машину; возле него почти древнее темно-синее авто, скоро его засыплет желтыми листьями (рядом липа). Еще, чуть сбоку от ворот с плющом, наискосок через улицу силикатное пятно на стене, под ним – вглубь двора – ряд гаражей, они тоже. За гаражами сохранилась голубятня: крыша-рейки-планки-сетка. Птицы живут. Говорят, есть еще одна, в Ильгуциемсе, в глубине Задвинья.
Вообще, у человека исходно два варианта его самого. Один, со всякими конструкциями и связями, его выстроят школа и общество, а второй – в моем случае – затеяла улица Авоту, находившаяся в наглядно слабой связи с первым. Ну а где два варианта, там и сколько угодно. Странно, ничего не изменилось, а улица не выглядит заторможенной и выпавшей, наоборот – ее неизменчивость как неподвижная точка, из которой видны перемены вокруг. Все, что тут излагается, не могло бы возникнуть в каком-либо другом районе, и речь не об окрестностях. Понятно, в любом районе можно попасть в какую-то схожую историю, они будут отчасти подобны друг другу, не идентичны. Разве что некоторые позиции совпадут, не более того; ни одной штамповки. И эта история – только тут.
Деревьев на улице почти нет (видны только сквозь подворотни, плюс плющ на воротах и рябина в выемке, в небольшом дворе слева от Bubble tea, напротив чебуреков: вдоль тротуара два-три куста сирени, за ними рябина). А когда деревьев нет, то улица больше зависит от погоды, чем от времени года. Зимой здесь еще пахнет печным дымом – раньше так было в половине города, минимум, и это был его существенный запах. Тут он еще иногда присутствует, идет со стороны железной дороги и Гризинькалнса, дым из труб невысоких домов замечаем и на Авоту.
Эти детали не делают район нетипичной Ригой, они – небольшие отступления от среднего по городу. Ощущения и прочее тут свои, но для перехода в другие районы меняться не надо. Немного все же надо: сообщает ли эта необходимость о наличии других слоев реальности (здесь – городской), по которым перемещаешься? Или такие переходы происходят автоматически, а вдаваться в детали не надо, все склеит длинный опыт? Но если бы переходы не ощущались, то речь о них бы не возникла. Склеивает, но переход отмечается легким толчком на стыке.
Ну а в исходном баре-распивочной стойка, на полках неведомые напитки – где их берут, в алкостоке наискосок через улицу таких нет – не сравнивал, но там стандартный расклад, а здесь нетипичные этикетки, с двух метров не распознать. Конечно, разнообразных градусов. Водка и вовсе непонятная, спросил, что получше, ответили, какую берут обычно (причем белорусской нет, а окраины предпочитают ее). Ценники не как в большей части центра – а это все же центр – не на 50 г, а на 100, так что в первый раз окажется в два раза дешевле против ожиданий. Тут все как-то так, будто само выросло. Удовлетворяются нужды не только питья и общения, а и какого-то общего функционирования. Локальной остановки, приостановки чего-нибудь всего. Никто тут, поди, не замечает ни обстановки, ни еще чего-то. Орешки в блюдце (объемное, розетка, небольшое), они всегда. Мелкие сухарики в таком же блюдце, то и другое затянуты пленкой. На третий раз я тоже не стану это замечать. Ну а в седьмой раз уже и не зайду – не потому, что не нравится. Нелогично часто оказываться в заведении, с чего бы. Живу я не здесь, и выйдет, что захожу не по жизни, а с некой специальной целью. В их жизнь мне не включиться, зачем. В основном тут пьют пиво – чтобы посидеть дольше.
Бар выглядит местом для совсем своих. На свете так еще бывает. В 2019-м на Рождество мы с R. поехали в Вену. Закономерно мало что работает, знакомые локалы закрыты. Однажды отыскали еду в переулке Леопольдштадта. Вино налили, шницель пожарили, а господа и дамы пьют и болтают. Все друг с другом знакомы. Заходят, пересаживаются. Выходят по делам, в магазин, возвращаются с пакетами, пьют дальше. Приходят с цветами, куда-то дальше пойдут. Не так даже, что заходят сюда по необходимости, а функционируют с участием этой точки, привязывают день к локалу. Посредник он между домом и городом. Когда в городе народа мало (каникулы же были), то это заметнее.
Вот и на Авоту когда зашел в четвертый раз, то увидел тех же. Они меняются, не все сразу, но там человек 10 постоянных, не меньше. Впрочем, что за четыре раза разглядишь, да и нет цели их исследовать. Они в определенном симбиозе и друг с другом, и с заведением. Как-то место для своих выживает – причем дешевое по выпивке. Может, не аренда, а хозяйское помещение. Само собой, пиво пьют не из бокалов, а из кружек. А в Вене на Рождество почти ничего не происходило, ни в театре an der Wien, ни в Музикферайне; пошли на Die Csárdásfürstin в Фольксоперу,