«Камин пригас. Пушась, как иней…»
Камин пригас. Пушась, как иней,Зола повила головни,Чуть дым клубится струйкой синей.А за окном лежит пустынейЧужой нам мир. И мы одни.
Простой, но близкий на чужбине,Напев, всё тот же искони,Ведет сверчок. В простой кручинеМы, как в обрядном строгом чине,Былые воскрешаем дни.
И в созерцательном поминеДо боли милы нам они:Друг, дай мне руку!.. А в камине,Зардев, как алый блеск в рубине,Мерцают угольев огни.
«Как прежде пел, так пой и впредь…»
Как прежде пел, так пой и впредь:Не верь суду ханжей, что лираВотще бряцающая медь…Твори, поэт. Мы знаем ведь,Что в Красоте — спасенье мира.
«Как в своде купола, в глубоком небе — звезды…»
Как в своде купола, в глубоком небе — звезды;И ярко их в себе затеплила река:Заботливо зажгла незримая рукаВнизу, как и вверху, лампад лучистых грозди,И дымкою туман полночный их повил,Как синий фимиам пылающих кадил.
Полны высоких дум, полей душистых шириВ затишьи молятся, как в праздничный канун,А в воздухе дрожит напев бессчетных струн,Подобный пению ликующей псалтири:В нем голоса всего, что дышит на земле,Слились, созвучные, в торжественной хвале.
И, словно пробудясь от долгой летаргии,С вселенскою душой сливается душаИ, в ней дыханием бессмертия дыша,Внимает таинству надмирной литургии,Свершаемой в ночи природою живойПред Неприступною Загадкой Мировой.
«Я иду одинокий… И слышит…»
Я иду одинокий… И слышитДумы сердца полночный простор…Как алмазами по небу вышитПереливчатый звездный узор.
За рекой, словно зеркало, гладкой,Серебрится берез береста,И цветущей гречихою сладкоВеет сонных полей пустота.
Шелест ветра, как шепот знакомый,Светляков голубые огниИ дыханье неясной истомы, —Всё как прежде… в погибшие дни.
Где же ты, незабвенная?.. Где же,Чутко слушая летнюю тишь,Ты, как я, этой полночью свежейО несбывшемся счастьи грустишь?..
«Прохлада утра так легка…»
Прохлада утра так легка.Восток повит зари каемкой,И, отвечая ей, рекаМерцает радужностью ломкой.
Уже пропели петухи;Тумана поднялась завеса,И зарумянились верхиЕще нахмуренного леса.
А на селе поет рожок,В пыли волнистой — топот стада.Вставай. Открой окно, дружок, —Как на заре сладка прохлада.
«Слышится радостно благовест утренний…»
Слышится радостно благовест утренний;Радостно утром мне дышится.Благовест… Солнце… И на сердце внутреннийУтренний благовест радостно слышится.
«Последних журавлей стремительная стая…»
Последних журавлей стремительная стаяВысоко поднялась в лучистой синеве,С перекликанием звенящим пролетая;Как в тонком кружеве, в редеющей листвеСквозит березовая роща золотая.
Прозрачный ветер тих. Скользят по травам влажнымКосящатым крылом проворные стрижи;Пыля, идут стада с мычанием протяжным,И с тщетным рвением у брошенной межиВоронье пугало шумит тряпьем сермяжным.
А там, за ним, вдали, так веселы размывыДорог, змеящихся среди пустых полей,И ветра свежего так радостны порывы,Что мне в курлыканьи отлетных журавлейНевольно слышатся к скитаниям призывы.
Старинная тоска, зовя, как в путь — бродягу,Вошла мне в сердце вновь с печалью заревой.Таинственный недуг. Я нынче спать не лягу,А буду слушать ночь и воли кочевойБессильно изживать наследственную тягу.
На страже
Когда, поверив выкликам шаманов,Их амулетам, маскам и рогам,Толпа ушла, забыв своих арханов,От бога правды к призрачным богам,От солнца жизни — к сумеркам туманов,От чистых вод — к болотным берегам,Тогда душа отвергла яд обманов:Бесстыдный пляс, курения дурманов,Бессмысленный косноязычный гамИ дикий ритм трещащих барабанов;Для вычурных и пестрых истукановЯ петь не стал, не пал я к их ногам,Не осмеял молитвенных пэанов,Не смял цветов, родных родным лугам,И растоптать священных талисмановНе мог на радость радостным врагам.
Вернулся я в моленные дубравы,Где песни птиц и ветра тихий гул,И в храме лип, на жертвеннике славыЗабытый пламень ревностно раздул.
Огонь горит. Я на алтарь высокийПлету венки, в них бережно храняМедовый дух и нив живые соки;Моих псалмов задумчивые строкиПоют о Вечном, с Вечностью родня.И пусть кликуш я слышу суд жестокий,Пусть чернь хулит мой подвиг и меня —Не дрогну я, гоним, как все пророки:Прекрасный Образ, тайный и далекий,Всё ближе брезжит, властно в высь маня,И мой огонь бросает в мрак глубокийМаячный свет… Я чую, — близки сроки.Мой бог грядет, победно тьму гоня…Взгляну иль нет в лицо восходу дня,Но счастлив я, хранитель одинокийСвященного бессмертного огня.
Молитва Господня. Переложение
Отец наш. Имя Твое да святится;Да будет Царство Твое; да творитсяИ в дольнем мире, средь скорби и тьмы,
Как в небе, Воля святая Господня.Наш хлеб насущный нам дай на сегодня,Прости нам наши грехи, как и мы
Прощаем ближним своим прегрешенья,И не введи нас в соблазн искушенья,Но духа злого от всех нас отринь.
Зане Твоя есть и Сила, и Слава, —Отца, и Сына, и Духа Держава,Отныне, присно, вовеки. Аминь.
«Справляя роскошно и бодро…»
Справляя роскошно и бодро,Как праздник, по лету помин,Смеется осеннее вёдро,Качает серьгами рябин.
В цветистом наряде дубравы,Как кружево четко-сквозист,Сверкает и медный, и ржавый,И пламенем рдеющий лист.
А небо так ласково сине,Так тонко сквозят облака,Так нежно-прозрачна в лощинеНасквозь голубая река.
Высоко-высоко, курлыча,Летит караван журавлей;На сердце от звонкого кличаМечты и стремленья смелей.
И солнце, везде разлитое,Смеется в поющей душе,Светясь, как вино золотоеВ отзывно звенящем ковше.
На переломе
В душе ни ропота, ни горьких сожалений…Мы в жизни знали всё. Мечтавшийся давноРасцвет искусств — был наш; при нас претвореноПрозрение наук — в триумф осуществлений.
Мы пили творчества, любви, труда и лениИзысканную смесь, как тонкое вино,И насладились мы, последнее звеноВ цепи взлелеянных веками поколений.
Нахлынул мир иной. С ним — новый человек.Под бурным натиском наш утонченный векВ недвижной Красоте отходит в область мифов.
А мы, пред новизной не опуская век,Глядим на пришлецов, как в древности на скифовС надменной жалостью смотрел античный грек.
«Неуклонно, хотя и неспешно…»
Неуклонно, хотя и неспешно,Солнце жизни идет на закат,И сознанье томит безутешно,Что с пути невозможен возврат.
Но, душа, не ропщи своевольноИ, в предчувствий вечной зари,В час урочный, светло и безбольно,Как закатная грусть, отгори.
«Мечту души на праздник горний…»