Читать интересную книгу Ведьмин жребий (СИ) - Федорченко Юлия

Она растопырила пальцы, разглядывая мягкие перепонки между фалангами. Эти шелковые паутинки, отсутствующие у людей, служили неизвестной цели. Мать бросила меня, подумала Морвена, потому что я была человеком только наполовину — или того меньше. Она посмотрела на птицу, чистившую перья перед сном.

— Что ты думаешь о небольшом путешествии, Харри?

Ворона глухо каркнула, не отвлекаясь от своего занятия. У Морвены болезненно сжалось сердце, на глаза навернулись слезы. У нее нет друзей и родных; никому нет дела до такого чудища, кроме этой птицы, бывшей ее постоянным собеседником.

Приступ меланхолии продолжался недолго — Морвена не позволила себе окончательно раскиснуть. Стоя перед зеркалом голышом, она успела покрыться гусиной кожей, поэтому как можно быстрее облачилась в рубаху и балахон и села перед очагом. Будучи слабой здоровьем, Морвена вполне могла умереть от обычной простуды.

Когда она согрелась, в окно уже заглядывала луна. Морвена нашла в груде тряпья подходящую сумку и принялась укладывать в нее зелья, порошки и пучки трав. За окном послышался далекий металлический скрежет и глухой стук копыт, с силой бивших об землю. Какое-то время Морвена не обращала внимания на эти звуки, справедливо полагая, что они не имеют к ней ни малейшего отношения, но лязг и топот неумолимо приближались. Потом экипаж остановился во дворе, и обоняния Морвены коснулся холодный, мертвый запах старого склепа. Секунду спустя раздался стук в дверь.

Морвена не ждала гостей. Человек, назвавшийся Ланном, сказал, что они явятся за ней утром. Она не собиралась открывать дверь ночным пришельцам, кем бы они ни были, но все-таки на мгновение почувствовала себя беззащитной и пожалела о том, что выгнала людей Гильдии. У них были с собой одеяла и меха, они вполне могли устроиться на полу. Потом ведьма упрекнула себя за прилив слабости. В памяти всплыли жестокие и, тем не менее, правдивые слова Ланна: 'У тебя есть что-то, что представляет какую-либо ценность?'

— Нет, — прошептала Морвена, отвечая на его слова. — У меня ничего нет.

Ее позвали. Сначала тихо, нерешительно, а потом все настойчивее. Как во сне, Морвена шагнула к двери, смутно сознавая, что зов не является ее именем и даже знакомым ей словом. Кто-то набросил на нее невидимую петлю и медленно накручивал веревку на руку, притягивая ведьму к себе. Веревка была сплетена из стальных прутьев и до боли врезалась в плоть, если жертва пробовала сопротивляться.

Морвена отворила дверь и вышла на крыльцо. В трех шагах от нее, на склоне холма, находился экипаж, запряженный парой коней в черненых доспехах. Сквозь прорези в лошадиных наголовниках струился алый свет, от копыт поднимался темный туман с запахом разложения. На козлах стояла женщина в свободных одеждах, ее силуэт темнел на фоне звездного неба. Когда луна выплыла из-за стремительно бегущих облаков и озарила незнакомку бледным серебристым светом, Морвена поняла, что находится на прицеле у дуллахан. Ужас сдавил ей горло. Безглавая женщина натягивала тетиву длинного прямого лука, металлический наконечник стрелы, всегда попадающей в цель, угрожающе блестел. Дуллахан никогда не промахивались — возможно, при жизни они были исключительно меткими стрелками, или луки, из которых они убивали жертв, содержали частички колдовства; а может, они являлись не чем иным, как орудиями в руках неумолимой судьбы, которая назначает время рождений и смертей.

Морвена крепко зажмурилась. Она боялась смерти. Она не хотела умирать. Дуллахан покачнулась, спуская тетиву, и стрела с черным оперением вонзилась в дерево в двух дюймах от головы Морвены. Ведьма открыла глаза и поразилась тому, что увидела.

Утопая в ненужном хламе, заполнявшем кузов, черная волчица тянула дуллахан за платье. Ткань трещала и расходилась по швам, оголяя синеватую кожу у женщины на бедре. Дуллахан раздраженно оттолкнула волчицу, но та продолжала грозно рычать и хватать женщину за ноги. Мертвая плоть была холодной, невкусной и не сочилась кровью. Вонзая в нее зубы, волчицу передергивало от отвращения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Морвена с замиранием сердца наблюдала за схваткой хищницы и дуллахан. Ее исход казался очевидным. Ведьма ничем не могла помочь слабой стороне, у нее не было оружия, а если бы и было, она не знала, как причинить вред бессмертной. Неужели срок жизни Морвены заканчивался именно сегодня, именно тогда, когда у нее появилась надежда на лучшее будущее?

Дуллахан сняла с пояса плеть, и волчице пришлось соскочить на землю, уходя от ударов. Это напоминало какой-то сложный танец: волчица прыгала из стороны в сторону, плеть била по земле, поднимая пыль. Дуллахан сделала обманное движение, волчица дернулась вправо, и кнут хлестнул ее по спине, оставив на шерсти кровавый след и повредив лапу. Волчица заскулила от боли. Морвену захлестнуло отчаяние. Краем глаза она уловила движение: кто-то еще взбирался на холм, спотыкаясь и тяжело дыша.

Несмотря на раны, волчица не желала уходить. Дуллахан намеревалась прикончить несносное животное, мешавшее ей выполнять свою работу. Плеть взвилась в воздух, когда сияние золота ослепило дуллахан, и она прикрылась рукой, едва не выронив оружие.

В руке Ланна сверкала золотая монета. Чем выше он ее поднимал, тем сильнее отворачивалась дуллахан. Демонические лошади заволновались, зафыркали. Голова, отделенная от шеи, перестала вращать глазами — ее внимание приковал золотой блеск.

— Уходи, — громко произнес Ланн, — вот твоя плата. — И швырнул монету в дуллахан.

Кони поднялись на дыбы, чуть не опрокинув повозку. Дуллахан издала нечеловеческий визг, раздирающий уши, и со всей силы натянула поводья. Завертелись колеса, и экипаж покатился вниз по склону, сопровождаемый громким скрежетом и ржанием лошадей.

Морвена долго приходила в себя, восстанавливая дыхание. Потом по очереди посмотрела на своих спасителей. Слова благодарности застряли у нее в горле. Ланн подошел к волчице, присел на одно колено и протянул к ней руку ладонью вверх. Волчица, не колеблясь, положила голову ему на ладонь.

— Она твоя? — срывающимся голосом спросила Морвена. Ланн молчал, не отрывая взгляда от волчицы. — Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь.

— Не я, — сказал Ланн. — Она.

— Но ведь ты послал ее? Она принадлежит тебе?

Волчица зарычала и попятилась, когда Ланн осторожно коснулся раны на ее спине.

— Нет, — ответил ульцескор. — Она первой почуяла дуллахан.

— Почему за мной пришла эта женщина?

Ланн наконец-то посмотрел на Морвену. Ее тело била мелкая дрожь. Он не мог — не хотел — воспринимать ее как девушку, которая точно так же нуждалась в опеке и защите, как и Летиция. Морвена была для него не более чем объектом, который требовалось перевезти с места на место. Он не мог понять, почему госпожа ди Рейз так рисковала ради незнакомого человека; а сейчас Морвена задавала глупые вопросы, нисколько не беспокоясь о Летиции, пострадавшей по ее вине. Да, по ее вине, думал Ланн, и его охватила злость.

— Потому что ты умираешь, — сказал он.

Морвена уловила в его голосе раздражение и больше ничего не спросила. Она редко помогала людям, еще реже — животным, но в тот миг она быстро вспомнила о целительной мази, которую ранее упаковала в сумку. Морвена бросилась в дом, зажгла свечу и высыпала содержимое сумки на пол, не думая о том, что может разбить хрупкие стеклянные колбы.

— Не то, не то, — повторяла она, лихорадочно перебирая коробочки.

Желтоватый отблеск света, вспыхнувшего в окне, упал на волчицу. Она лизнула Ланна в лицо. Он мучительно улыбнулся. Ты могла погибнуть, хотел сказать ей ульцескор, и ради чего? От смерти не убежишь — по крайней мере, никому это еще не удавалось. Дуллахан не остановят врата Гильдии, Морвена выглянет в окно с высоты башни, подчинившись зову, и в сердце ей вонзится смертоносная стрела.

Медейна легла на землю, вытянув передние лапы, и Ланн накрыл ее своим плащом. Морвена вернулась с мазью в руках и несмело приблизилась к ним. Он позволил ведьме обработать раны его возлюбленной, пристально наблюдая за каждым ее движением. Ланн не стал ничего объяснять, решив, что Летиция сама скажет Морвене о своей способности, если пожелает. Потом ему стало страшно. 'Однажды ты не сможешь стать человеком'. Он хотел бы забрать эти слова назад, будь это возможно.