Она приподнялась на постели, нашарила рукой одежду и облачилась в нее со скоростью солдата, привыкшего к внезапным побудкам. Жизнь карцев была нелегкой, за роскошь нужно платить.
— Я не знаю, — пробормотал Джетт. Она раньше не видела его таким испуганным. Конечно, он еще не вышел из подросткового возраста, как и большинство карцев в ее отряде, но все они были, что называется, крутыми парнями. Карцам не положено бояться — страх убивает волю. — Выйди и посмотри.
Салема так и сделала. С дюжину разбойников стояли у ее шатра и заворожено пялились вверх, и, последовав их примеру, предводительница подняла глаза. В небе висела незнакомая звезда, источавшая холодный, неприветливый свет, и на ее поверхности, будто высеченный из голубого камня, застыл мрачный лик смерти. Коса владыки, отсекающего жизненный путь, была величиной в треть Весперы.
— Нет, — нетерпеливо произнес Джетт, — не туда.
Салема проследила за направлением его руки. В десяти чейнах впереди была мерцающая стена, прозрачная как стекло, и, похоже, она двигалась. За ее пределами творилось что-то странное — там метались призраки, отдаленно напоминающие людей. Несколько из них склонились над распростертым телом, в котором Салема с трудом признала своего карца. Он был мертв, но плоть билась в агонии, словно ее терзали дикие звери. Потом мертвеца отшвырнули прочь, и тело шлепнулось наземь за границей стены.
Предводительница опустилась на колени перед покойником, перевернула его на спину. Глубокая рана тянулась от шеи до паха, он был выпотрошен и начисто лишен внутренностей, брюшную полость набили землей. Землей и мятыми листьями.
— Что это? — спросила Салема, набрав целую пригоршню грунта. — Что это?
— Я не знаю, — обреченно повторил Джетт.
Карцы оказались в числе первых, кто столкнулся с подобным явлением, и они же дали ему название. Эту стену нарекли Гранью — она была последней чертой всего того, к чему привыкли люди, концом мира, который они знали, царством блеклых красок и искаженных ценностей. За все нужно платить, и вселенная не осталась в долгу, отомстив за украденное время. Грань была пределом изведанного. За ней начинался ад.
Конец второй книги