спасению евреев Германии фактически закончилось. А с ним также мания жизни — идея большой корпорации. Конечно, в его неудаче косвенно виновна двойственность его положения. Он не стремился объяснить различие между своей деятельностью во имя общества и его интересами как промышленника. Всё началось с вопроса, является ли электрическое предприятие национальным еврейским или оно просто дело, интерес которого в прибыли. А когда он простёр руку на поселения в Трансиордании и на спасение евреев Германии, многие отказались признать национальные цели корпорации. Но он человек дела. Он не может и не желает принять бессмысленные обсуждения и проволочки. Он только напрасно теряет время. У его компании грандиозные планы, и ему хочется ими заняться. Эрец-Исраэль, как центр национальной еврейской жизни, станет с этого времени фундаментом его экономической и политической деятельности.
В ближайшие месяцы лорд Рединг и председатели подкомиссий ещё попытаются заинтересовать его вопросом корпорации, но к концу 1933 года он совсем отчаялся. Он полагал, что возможность, открывшаяся несколько месяцев назад, уже не существует. С большим сожалением Рутенберг сознавал, что власть нацистов усилилась и тысячи евреев Германии с деньгами и имуществом уже не спасти.
Глава V. Соглашения с ревизионистами
Первые попытки Рутенберга
Положение в стране после убийства Арлозорова стало напряжённым. Оно и до этого трагического события не было благополучным. Ещё за два месяца до убийства активисты рабочих организаций атаковали участников съезда «Бейтара», шедших организованной колонной по улице Алленби. С криками: «Позор гитлеровцам!» они забросали «бейтаровцев» камнями, а затем бросились в рукопашный бой. Многие были ранены, несколько человек — тяжело. Среди участников кровопролитной стычки был двадцатисемилетний Авраам Ставский, который вступил в «Бейтар» в Бресте еще в 1925 году. Он приехал в Эрец-Исраэль из Польши всего лишь за месяц до съезда своей организации. Ставский был арестован по подозрению в убийстве Арлозорова. Через месяц был задержан и его предполагаемый сообщник — репатриант из Румынии, «бейтаровец» Цви Розенблат. Но в момент убийства было темно, и Сима не могла разглядеть лица покушавшихся. Тем не менее, она опознала Ставского и Розенблата как убийц своего мужа. Однако в начале расследования она сказала, что преступниками были арабы. Британские следователи, стремясь успокоить возмущение в стране, убедили её изменить показания. Так ревизионисты стали виновниками убийства. Ведь они резко выступали против контактов с нацистской Германией, которые от имени Еврейского агентства поддерживал Арлозоров. Их обвиняли в подстрекательстве против лидеров рабочего движения. Следствием этого якобы и стало преступление в Тель-Авиве. Британская полиция прекрасно знала, что ревизионисты не виновны. Только арабы и англичане были заинтересованы в этом убийстве. Арабы просто боялись массовой иммиграции евреев Германии, которую могло вызвать соглашение «Хаавара». А правительство мандата, покрывавшее настоящих преступников, не желало создания еврейского государства, которое приблизила бы эта репатриация. Оно было заинтересовано создать в стране противостояние и напряжённость между двумя лагерями еврейского населения. Ставский был приговорён судом к смертной казни через повешенье. Но и это не остановило насилия и враждебности между разными частями ишува.
Из-за создавшегося положения у Рутенберга в электрической компании возникли проблемы. Рабочие, члены профсоюзного объединения Гистадрут, не могли сотрудничать с рабочими-ревизионистами. Работы не выполнялись или не соблюдались их сроки вследствие напряжённых отношений между двумя организациями рабочих. Трудности возникли и у Моше Новомейского, директора калийной компании. Рутенберг знал о нём ещё в России. А в Палестине они познакомились и подружились. Новомейский просил о помощи Рутенберга, сумевшего добиться концессий за два года. Концессии он добивался восемь лет. Английские власти всячески противились выдаче её еврею. Раздавались даже голоса, утверждавшие, что с помощью русских евреев большевики намерены прибрать к рукам Палестину. И только в 1929 г., после продолжительной борьбы с британскими властями, отказывавшимися способствовать развитию еврейской промышленности в Эрец-Исраэль, Новомейский получил концессию на добычу брома и поташа из вод Мёртвого моря совместно с англичанином майором Таллоком. В Эрец-Исраэль они были одними из самых значительных работодателей. Многие месяцы каждый из них безуспешно пытался примирить своих рабочих.
Рутенберг был серьёзно задет этими разногласиями. В попытках найти компромисс между противоположными позициями у него, как одного из лидеров ишува, был национальный мотив. Но как у крупного бизнесмена был у него и очевидный деловой интерес. В это время он всё больше времени находился в Хайфе, где располагалось и управление электрической компании. Однажды утром, когда Рутенберг находился у себя в кабинете, раздался телефонный звонок.
— Пинхас, шалом, — раздался в трубке знакомый голос. — Это Новомейский.
— Я тебя узнал, Моше. Что произошло? Ты всегда звонишь, когда что-то случается.
— Вчера я собрал своих рабочих на разговор, — ответил Новомейский.
— Есть результаты? — спросил Рутенберг.
— Особых нет. Я подумал, что говорить нужно с главарями. Потому и звоню.
— У меня похожие мысли, Моше. Спасибо, что поделился. Я хочу организовать у себя дома маленькую конференцию. Если приедешь, буду рад.
— Уверен, что ты и сам справишься, Пинхас. Не смогу я. Нужно обеспечить важные поставки. Сейчас всё идёт с большим трудом.
— Ладно. Сообщу тебе, чего я добился. Будь здоров, Моше.
Он положил трубку. Значит, всё правильно: нужно собрать лидеров. Он поднялся со стула и открыл дверь.
— Мария, зайди ко мне, — обратился он к молоденькой секретарше.
— Да, господин управляющий.
Он вернулся в кабинет, взял со стола ещё вчера приготовленный список и протянул его Марии.
— Здесь четыре фамилии и их телефоны. Позвони им и скажи, что я приглашаю их к себе домой вечером Судного дня. Там же написан и мой адрес. Жду их к пяти часам.
— А если спросят, по какой причине?
— Тогда пусть свяжутся со мной.