Читать интересную книгу Слова сияния - Брендон Сандерсон

– Какие новости сегодня из дома? – спросил Таравангиан, чтобы отвлечь внимание от вытираемых слез.

– Дова докладывает, что предсмертных слов, которые мы обнаруживаем, становится все меньше. Она не записала ни одного вчера и только две реплики днем ранее.

– Значит, Моэла движется, – проговорил Таравангиан. – Теперь точно. Вероятно, что-то привлекло это существо на западе.

Что теперь? Прекратит ли Таравангиан убийства? Его сердце страстно желало этого, но если им удастся обнаружить хотя бы один дополнительный проблеск будущего, один факт, который спасет сотни и тысячи, разве не стоит он всех жизней, что отнимал король?

– Прикажи Дове продолжать работу.

Подумать только, он не ожидал, что его договоренность вызовет преданность ардента. Диаграмма и ее члены не знали границ. Дова самостоятельно обнаружила, чем они занимаются, и им было необходимо либо принять ее в свои ряды, либо убить.

– Будет исполнено, – ответила Адротагия.

Гребцы добрались до более гладких, располагавшихся неподалеку камней в конце гавани, и спрыгнули в воду. Эти люди служили ему и были частью Диаграммы. Он им доверял, так как приходилось кому-то доверять.

– Ты изучила другой вопрос, с которым я обращался? – спросил Таравангиан.

– На него трудно получить ответ, – проговорила Адротагия. – Невозможно точно измерить интеллект человека, даже твоя проверка дает нам только приблизительный результат. Скорость, с которой ты отвечаешь на вопросы, и то, как именно ты на них отвечаешь... Ну, все это позволяет нам вынести оценку, но она очень грубая.

Гребцы подтянули их к каменистому берегу веревками. Дерево заскребло по камню с ужасным звуком. Но он хотя бы заглушал раздающиеся вокруг стоны.

Адротагия вынула из кармана листок и развернула его. На нем был изображен график. Точки располагались в виде закругленной выпуклости, маленький хвостик слева поднимался до верхней границы в центре и спускался похожим изгибом вправо.

– Я взяла за основу результаты твоих проверок за последние пятьсот дней и присвоила каждому номер от нуля до десяти, – объяснила Адротагия. – Отобразила уровень твоего интеллекта в каждый из дней, хотя, как я говорила, представление неточное.

– Что насчет выпуклости в середине? – спросил, указывая на график, Таравангиан.

– Это средний уровень твоего интеллекта. Как видишь, большинство дней ты находишься на этом уровне. Дни подлинной гениальности, как и абсолютной глупости, редки. Мне пришлось экстраполировать прогноз по имеющимся данным, но думаю, что график вполне точен.

Таравангиан кивнул и позволил одному из гребцов помочь ему высадиться на берег. Он знал, что большинство дней его интеллект находится на среднем уровне. Однако он спрашивал Адротагию, может ли она выяснить, когда ожидать еще один день, подобный тому, в который он создал Диаграмму. Прошли уже годы с того дня исключительной ясности.

Адротагия выбралась из лодки, за ней последовал Мралл. Она подошла к Таравангиану со своими листками.

– Значит вот это уровень моего наивысшего интеллекта, – сказал Таравангиан, указывая на точку на графике. Она находилась далеко справа и почти у самого низа, представляя собой высокий уровень и низкую вероятность проявления. – Тот день, день совершенства.

– Нет, – ответила Адротагия.

– Что?                                           

– Эта точка отражает день, в который ты был наиболее умен за последние пятьсот дней. В тот день ты закончил решение самых сложных заданий, которые оставил для себя, и придумал новые для будущих проверок.

– Я помню тот день, – проговорил король. – Тогда я разрешил головоломку Фабрисана.

– Да, – подтвердила ученая. – Когда-нибудь мир поблагодарит тебя за нее, если, конечно, выживет.

– Я был умен в тот день.

Умен настолько, что Мралл решил, что его следует запереть во дворце, чтобы он не обнаружил публично своей натуры. Таравангиан был уверен, что если сможет просто объяснить жителям города, в каком состоянии находится, они все прислушаются и позволят ему полностью контролировать их жизни. Он разработал закон, согласно которому все, кто обладал интеллектом не выше среднего, должны покончить жизнь самоубийством во благо города. Казалось, что это имеет смысл. Король не исключал возможности, что люди откажутся, но посчитал, что они не смогут устоять перед великолепием идеи.

Да, в тот день он был умен. Но и близко не так умен, как в день, когда создал Диаграмму. Таравангиан нахмурился, изучая лист бумаги.

– Вот почему я не могу ответить на твой вопрос, Варго, – проговорила Адротагия. – Такой график мы называем логарифмической шкалой. Все деления от центра не одинаковы – они тем сильнее зависят друг от друга, чем дальше ты удаляешься. Насколько умен ты был в день Диаграммы? В десять раз умнее, чем в другой день?

– В сотню, – сказал Таравангиан, посмотрев на график. – Может быть, больше. Мне нужно провести вычисления...

– Разве ты не глуп сегодня?

– Не глуп. На среднем уровне. Этим я могу заняться. Каждое деление от центра...

– Измеряемая разница в уровне интеллекта, – ответила Адротагия. – Можно считать, что с каждым делением твой интеллект удваивается, хотя его трудно измерить. С делениями вверх проще – они показывают, насколько часто случаются дни, соответствующие определенному уровню. Поэтому если ты начнешь от центра пика, то увидишь, что на каждые пять дней, когда ты на среднем уровне, приходится по одному дню, когда ты умеренно глуп и умеренно умен. На каждые пять таких дней приходится по одному дню, когда ты умеренно туп и умеренно гениален. И так далее...

Таравангиан стоял на камнях и изучал график, солдаты ждали наверху. Его взгляд скользнул за пределы листка к точке, которая, как он рассчитал, должна была соответствовать дню Диаграммы. По скромным прикидкам.

– Всемогущий над нами... – прошептал он. Тысячи дней. Тысячи тысяч. – Этого никогда не должно было произойти.

– Конечно же, должно было, – сказала Адротагия.

– Но это настолько маловероятно, что практически невозможно!

– Вполне возможно. Вероятность того, что это произойдет, существует, поскольку подобное уже случалось. Такова особенность аномальных величин и вероятностей, Таравангиан. Аналогичный день может наступить завтра. Ничто не запрещает его повторения. Это все чистая случайность, как я могу определить. Но если ты хочешь узнать вероятность того, что событие произойдет опять...

Он кивнул.

– Если бы тебе суждено было прожить еще две тысячи лет, Варго, – сказала Адротагия, – у тебя, возможно, выдался бы один такой день за все время. Возможно. Пятьдесят на пятьдесят, я бы сказала.

Мралл кивнул.

– Так что это была удача.

– Нет, это была обычная вероятность.

– Так или иначе, – проговорил Таравангиан, сворачивая лист бумаги, – твой ответ – совсем не то, что я хотел услышать.

– С каких пор имеет значение то, чего хотим мы?

– Ни с каких. И никогда не будет такого.

Таравангиан засунул листок в карман.

Они пробрались через камни, миновав трупы, раздувшиеся от слишком долгого пребывания на солнце, и присоединились к небольшой группе солдат в верхней части пляжа. Те носили на одежде оранжевый герб Харбранта. У него на службе находилось мало солдат. Согласно Диаграмме, его нация не должна представлять угрозу.

Однако Диаграмма не была безупречной. Время от времени они отыскивали в ней ошибки. Или... не настоящие ошибки, а неправильные догадки. В тот день интеллект Таравангиана стал в высшей степени выдающимся, но он не мог предвидеть будущее. Король высказал обоснованные догадки, очень обоснованные, и оказывался прав в необъяснимом большинстве случаев. Но чем дальше они удалялись от того дня и знаний, которыми он тогда располагал, тем больше требовалось вносить в Диаграмму поправок и уточнений, чтобы оставаться на верном пути.

Вот почему Таравангиан надеялся, что вскоре наступит еще один такой же день, когда он сможет внести изменения, подкорректировать Диаграмму. Но, скорее всего, этот день не придет. И они продолжат свое дело, доверяя тому человеку, которым он когда-то был, доверяя его видению и пониманию.

Больше, чем чему-либо еще в этом мире. Боги и религии их подвели. Короли и лорды были эгоистичными и жалкими. Если он и будет верить во что-то, так это будет он сам и ничем не ограниченный чистый гений человеческого разума.

Но временами было трудно придерживаться выбранного курса. Особенно когда Таравангиан сталкивался с последствиями своих действий.

Они добрались до поля битвы.

Большая часть сражений, по-видимому, происходила за пределами города, когда начались пожары. Люди продолжали драться друг с другом, даже когда их столица горела. Семь фракций. Диаграмма предсказала шесть. Имело ли это значение?