Читать интересную книгу Слова сияния - Брендон Сандерсон

– Что ж, ладно. Судя по всему, отличный выбор.

Пай ушла, а Лан слегка коснулся головы. Она ничего не пообещала, по крайней мере, не напрямую. Он не знал, стоит ли волноваться по этому поводу.

Как оказалось, волноваться стоило, и сильно.

На следующее утро Лан вошел в Народный зал – большое открытое строение в тени дворца, где король или королева рассматривали дела простых людей. Перешептывающаяся толпа испуганных ардентов стояла прямо за внешней границей.

Лан уже слышал, в чем дело, но хотел увидеть все лично. Он протолкался вперед. На полу на коленях сидела Пай, склонив голову. Очевидно, она рисовала всю ночь, вычерчивая глифы при свете сфер. Никто ничего не заметил. Зал обычно тщательно закрывали, когда он не использовался, и Пай начала превращать задуманное в жизнь гораздо позже того, как все легли спать или напились.

Десять больших глифов, нарисованных прямо на каменном полу, сходились у возвышения с королевским общественным троном. Глифы представляли собой десять греховных атрибутов, соответствующих десяти дуракам. Рядом с каждым глифом женским почерком был выведен параграф, объясняющий, почему королева являла собой пример каждого из дураков.

Лан читал с ужасом. Это... это была не просто критика. Это было осуждение всей системы правления, светлоглазых и самого трона!

Пай казнили на следующее утро.

Вечером вспыхнули массовые беспорядки.

Интерлюдия 13. Своя роль

Голос в глубине разума Эшонай по-прежнему кричал. Даже когда она не настраивала старый ритм мира. Чтобы его заглушить, она старалась занять себя, прогуливаясь по идеально круглому плато сразу за Нараком, где часто тренировались солдаты.

Ее народ превратился во что-то старое, но в то же время что-то новое. Что-то могущественное. Они выстроились рядами на плато, напевая в ритме ярости. Эшонай сгруппировала их в соответствии с имевшимся боевым опытом. Новая форма не делала из тебя солдата. Многие всю жизнь оставались рабочими.

Они сыграют свою роль. Помогут добиться великих целей.

– Придут алети, – сказала Венли, широко шагая рядом с Эшонай.

Сестра рассеянно вызывала энергию к ладони и позволяла ей свободно струиться между двух пальцев. В этой форме она часто улыбалась, но во всем остальном, похоже, совсем не изменилась.

Эшонай понимала, что с ней самой произошли перемены. Но Венли... Венли вела себя как обычно.

Что-то в происходящем было неправильно.

– Разведчик, приславший сообщение, уверен, – продолжила Венли. – Твой визит к Терновнику, по всей видимости, побудил их к действиям, и люди планируют нанести удар по Нараку всеми своими силами. Конечно, это по-прежнему может обернуться катастрофой.

– Нет, – ответила Эшонай. – Нет. Все просто идеально.

Венли взглянула на нее, остановившись посреди каменного поля.

– Нам больше не нужно тренироваться. Мы должны действовать прямо сейчас и призвать сверхшторм.

– Мы призовем его, когда люди будут близко.

– Почему? Давай вызовем его сегодня вечером.

– Что за глупости? – проговорила Эшонай. – Это инструмент для использования в битве. Если мы вызовем неожиданный шторм сейчас, алети не придут, и мы не выиграем войну. Нужно подождать.

Венли, казалось, задумалась. В конце концов она улыбнулась и кивнула.

– Что ты знаешь такого, о чем не говоришь мне? – требовательно спросила Эшонай, схватив сестру за плечо.

Улыбка Венли стала еще шире.

– Меня легко убедить. Нужно подождать. Все же шторм подует в неправильном направлении. Хотя, может быть, все остальные шторма дули в неправильном направлении, а этот будет первым, что подует как надо?

Неправильное направление?

– Откуда ты знаешь? Насчет направления?

– Из песен.

Из песен. Но... в них ничего не говорилось насчет...

Что-то глубоко внутри Эшонай подтолкнуло ее продолжить.

– Если это правда, – проговорила она, – то, чтобы поймать людей в ловушку, мы должны будем дождаться, пока они практически не доберутся до нас.

– Тогда так и поступим. Я займусь обучением. Наше оружие будет готово.

Венли говорила в ритме стремления, таком же, как старый ритм предвкушения, только более жестком.

Она отошла, присоединившись к своему партнеру и многим из ученых. В новой форме они явно чувствовали себя комфортно. Слишком комфортно. Они не могли пребывать в этой форме раньше... ведь так?

Эшонай подавила внутренние крики и отправилась готовить очередной батальон солдат. Она всегда ненавидела быть генералом. Какая ирония, что в итоге ее увековечат в песнях как военного лидера, который в конце концов сокрушил алети.

Интерлюдия 14. Таравангиан

Таравангиан, король Харбранта, проснулся от того, что затекли мускулы и болела спина. Он не чувствовал себя глупым. Хороший знак.

Король со стоном приподнялся. Теперь боли стали постоянными, а его лучшие целители могли только качать головами и заверять, что он находится в сносной форме для своего возраста. В сносной форме. Его суставы трещали как дрова в костре, он не мог быстро встать, не потеряв при этом равновесие и не свалившись на пол. С возрастом действительно начинаешь испытывать страдания от предательства своего же тела.

Таравангиан сел в койке. Вода тихо билась о корпус судна, в воздухе пахло солью. Однако невдалеке были слышны голоса. Корабль пришвартовался в соответствии с графиком. Превосходно.

Как только он устроился поудобнее, один из слуг подошел со столиком, а второй – с теплой, влажной тканью, чтобы протереть его глаза и руки. Позади них ожидали королевские испытатели. Сколько времени прошло с тех пор, как Таравангиан оставался один, по-настоящему один? Задолго до появления этих болей.

Мабен постучала в открытую дверь и внесла на подносе утреннюю трапезу – кашу из тушеного с пряностями зерна. Считалось, что такая еда поддерживает его в хорошей форме, но на вкус она напоминала помои. Пресные помои. Мабен шагнула вперед, чтобы подать еду, но Мралл – тайленец в черной кожаной кирасе, бривший и голову, и брови, – остановил ее, положив ладонь на руку женщины.

– Сначала проверка, – произнес Мралл.

Таравангиан поднял глаза, встретившись взглядом со здоровяком. Мралл вполне мог бы нависать над горой и запугивать ветер. Все думали, что он служил начальником охраны Таравангиана. Правда была более неприятной.

Именно Мралл решал, проведет Таравангиан день как король или как заключенный.

– Вы хотя бы дали ему сначала покушать! – возразила Мабен.

– Сегодня важный день, – ответил Мралл, понизив голос. – Я хотел бы узнать результаты проверки.

– Но…

– У него есть право это требовать, Мабен, – проговорил Таравангиан. – Позволь ему.

Как только Мралл отступил назад, подошли испытатели – группа из трех штормстражей, носивших особенные эзотерические одеяния и головные уборы. Они поднесли несколько листов, исписанных цифрами и глифами. Сегодняшний вариант задач, расположенных в порядке увеличения сложности, которые он сам же и разработал в один из лучших дней.

Таравангиан нерешительно взялся за перо. Этим утром он не чувствовал себя глупым, но так было практически всегда. Только в худшие из дней он немедленно осознавал разницу. В такие дни его разум становился вязким, как смола, и он ощущал себя пленником собственного мозга, понимая, что с его рассудком что-то глубоко не в порядке.

К счастью, сегодня не наблюдалось ничего подобного. Он не был полным идиотом. В худшем случае, он окажется просто очень глупым.

Таравангиан приступил к проверке, решая те математические задачи, что были ему по силам. Это заняло большую часть часа, но в процессе король мог оценить свои способности. Как и ожидалось, сегодня он был не слишком умен, но и не глуп. Сегодня… он обычный.

Сгодится.

Таравангиан передал задачи штормстражам. Они посовещались вполголоса и обратились к Мраллу:

– Он в состоянии работать, – объявил один из них. – Он не может дополнять Диаграмму связующими комментариями, но может общаться без присмотра. Ему разрешается менять политический курс, если до вступления изменений в силу остается не менее трех дней, а также свободно выносить решения в суде.

Мралл кивнул, посмотрев на Таравангиана.

– Признаете ли вы данную оценку и эти ограничения, ваше величество?

– Да.

Мралл кивнул и отступил назад, позволяя Мабен подать Таравангиану завтрак.

Трио штормстражей сложили заполненные им бумаги и разошлись по своим каютам. Тесты были нелепой процедурой, отнимающей ценное время каждое утро. Тем не менее они являлись лучшим обнаруженным им способом определения своего состояния.

Для человека, который каждое утро просыпается с разным уровнем интеллекта, жизнь может оказаться очень непростой. Особенно когда весь мир, возможно, зависит от его гения и может рухнуть от его же идиотизма.