Опаздывать куда-то конкретно очень волнительно, а когда даже не догадываешься куда опаздываешь и подавно. Перескакиваю через две ступени, чтобы поспеть за Платоном и улыбаюсь, аж за ушами сводит. От выплеска адреналина, сначала я начинаю тихонько посмеиваться, когда заскакиваем в вагон уже стоящей электрички и за нами захлопываются двери, хохочу в голос.
– Вот это да! Сто лет так не бегала, – выдыхаю я, наклонившись, пытаюсь отдышаться.
– Идём, успеем занять место возле окна, – Платон тащит меня за руку в полупустой вагон набирающей скорость электрички.
Мест свободных много, глаза разбегаются. Платон выбирает лавку у самого входа, и мы садимся рядом к окну по ходу движения. Я двигаюсь ближе к плечу Маркелова, планируя использовать его как подушку.
– Вообще, конечно, нас могло дверью прихлопнуть, – озвучиваю свои мысли, вспоминая, как мы забежали в электричку после слов «Осторожно, двери закрываются!»
– Нет, я бы не стал рисковать твоей рукой. Нас машинист видел, он бы не закрыл двери раньше, – оправдывается Платон и я ему верю.
– Так, и куда мы едем? – спрашиваю я и смотрю в окно.
Мы уже отъехали от платформы, электричка медленно набирает скорость, проезжая мимо каких-то технических помещений, скорее всего, относящихся к железной дороге.
– Скоро узнаешь, – таинственно говорит Платон и с лукавой улыбкой добавляет: – Через три часа.
– Три часа?! – выпрямившись, выкрикиваю я, испугалась, что просто не доеду.
И зачем только кофе пила?!
– Не волнуйся, здесь есть туалет, – смеётся Маркелов, снова словно прочитал мои мысли. – Даже два. Один в первом вагоне, второй в последнем.
– Фух... А мы в каком? – интересуюсь заранее, чтобы успеть добежать, если что.
– В вагоне четвёртом. Пойдёшь?
– Нет, я потом, попозже, – снова устраиваюсь поудобней, беру под руку Платона и смотрю в окно, за которым неспешно и на короткие промежутки меняется пейзаж.
То заброшенные постройки из кирпича, то мелькает небольшой лесок, а за ним следует что-то наподобие дач. Хотя, скорей какое-то частное подворье, возле одного из сараев возвышается добротный стог сена. Мы едем минут девять до следующей станции. Из динамика доносится хриплое «Серповое», следующая станция «Известковый». Никаких домов не видно, но на станции люди выходят и садятся. В вагоне появляется контролёр в форме.
– Готовим билеты для проверки! – громко объявляет женщина и мы первые в её списке на проверку.
Платон лезет в карман, достаёт билетики и протягивает их контролёру. Та тщательно смотрит откуда и куда мы едем, надрывает билеты.
– Приятного пути, – желает женщина и возвращает билеты Платону.
Я всё это время пытаюсь разглядеть пункт назначения, но у меня не получается. Да и что мне это даст? Я всё равно не пойму, куда мы едем.
– А мы обратно сегодня вернёмся? – уточняю я, всё-таки три часа туда и три часа обратно, а там сколько пробудем?
– Не скажу, – Платон своим ответом напускает ещё больше таинственности на эту поездку в никуда.
От любопытства внутри меня нарастает щекотка, нервишки пошаливают. Но разгуляться фантазии не удаётся. На смену кассиру в вагон заходит женщина в голубом фартуке с белыми рюшами и коробкой в руке.
– Мороженое! Пломбир! Сливочное! Шоколадное! – кричит она ещё громче, чем до этого объявляла проверку билетов контролёр.
– Хочешь мороженое? – спрашивает Платон и не дожидаясь ответа лезет за кошельком.
Три часа ехать, без еды и воды, да я хочу мороженое.
– Шоколадное, – говорю я.
– Нам пломбир и шоколадное, – просит Платон у продавщицы и открывает кошелёк.
Я в принципе у Платона редко видела деньги, он обычно расплачивался картой, либо это были купюры не меньше тысячи. Сейчас из-под зажима торчал целый веер мелких купюр от пятидесяти до пятисот рублей.
Значит, мы едем туда, где нет цивилизации.
– Пломбир шестьдесят, шоколадное сорок, – объявляет женщина и лезет в коробку за мороженым.
Маркелов протягивает ей сто рублей, я забираю вафельные стаканчики с ароматом детства.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– А ты подготовился, – улыбаюсь я Платону и передаю ему его пломбир.
Едем дальше, поедаем прохладное мороженое под вид из окна и стук колёс, а вагон медленно но верно заполняется людьми на каждой станции.
15
Километры леса разделяются частыми и небольшими станциями. Три часа пути в обнимку с Платоном пролетают незаметно за наблюдением этого чудесного вида из окна. Ёлочки и пожелтевшие берёзы словно метёлки дворника выметают из моей головы всё дурное и на душе становится так спокойно. Динамик снова хрипит, объявляя очередную станцию прибытия и следующую, но я их уже давно прослушиваю. А зря.
– Следующая наша, – неожиданно говорит Платон и осторожно поднимается с места, заставляя меня убрать голову с его плеча.
– А какая? Я прослушала, – признаюсь я, но от Маркелова снова нет ответа на этот вопрос, лишь лукавая улыбка.
И я понимаю, что интрига продолжается.
– Идём в тамбур, через две минуты выходить, там и узнаешь. – Платон снимает с крючка свой небольшой рюкзак, в котором, как оказалось, были термос с кофе и бутерброды с ветчиной. Мы взявшись за руки выходим из вагона.
В тамбуре с нами остановки ждут ещё несколько человек. Электричка замедляет ход и останавливается далеко до платформы, двери раскрываются под объявление станции с красивым названием «Голубые ели».
– Ой, – я суюсь к выходу и пугаюсь как высоко, да ещё и ступеньки отвесные, если прыгать, то на щебень.
До платформы оказывается наш вагон вовсе не доехал и вниз, кажется, что прыгать метра два. Люди, что стояли с нами, уже спустились и пошли по тропинке уходящей в лес, а я боюсь.
– Задом спускайся, я помогу, – говорит Платон и тянет мне руки уже снизу.
– Мамочки, – выдыхаю я и почти прыгаю в руки Платона, придерживаясь за поручень.
Вовсе не набралась смелости, а прыгнула из-за страха, что уеду чёрт знает куда, а Платон останется с голубыми елями один.
Двери электрички захлопываются, и пригородный поезд с гудком отъезжает. Мы ждём, и я понимаю, что нам нужно на другую сторону.
– Испугалась? – переживает Платон, обнимает и целует меня в макушку, успокаивая тем самым.
– Да. Я вообще никогда на электричках не ездила, – признаюсь я.
– Ничего, втянешься, – говорит Маркелов и улыбается, одним светлым взглядом обещая, что мы сюда приедем ещё не раз.
Электричка уезжает в лесную даль, а мы переходим железные пути по деревянному настилу. Перед нами тропинка, разделяющая еловый лес на две части, за одной из которых остаётся станция, а что дальше неизвестно.
– Что это за место? – спрашиваю я и так кисло, что Платон сдаётся.
– Дача бабушки и деда. Место силы, – усмехается Платон.
– Дача? – удивляюсь я, что всё так просто, а в мыслях максимум был турпоход выходного дня.
– Да. Папиных родителей, они умерли. Бабушка пять лет назад, дед ещё раньше. Ну, а отцу с мамой своего дома хватает, они сюда и не ездят. Долго добираться на электричке, на машине ещё дольше, а я не могу забросить. Здесь моё детство прошло. Столько воспоминаний. Я на эту дачу езжу, когда сил совсем не остаётся и знаешь, помогает. Отдохну даже сутки и потом как новенький.
– Здорово иметь такое место, – радуюсь вслух за Платона и огорчаюсь за себя.
У меня есть такое же место, но до него не доехать к несчастью за три часа. Родные места в далёком Уссурийске.
– Я готов поделиться, если тебе понравится, конечно.
– Делись, мне нравится, – улыбаюсь Платону, и он мне в ответ улыбается тоже.
– До домика идти ещё минут десять, печь затопим и сходим в магазин.
– Мы здесь останемся? – спрашиваю я, хотя и понимаю, что да.
Сама всю жизнь прожила в частном доме и знаю, что печь быстро не затопить, да и смысл её топить, если уезжать в этот же день?