Да, действительно, в том состоянии, в котором я пребывала на данный момент, поговорить нормально было трудно: слезы, всхлипывания, вздохи общению не способствовали.
Жидкость оказалась сладкой на вкус, как вишневый сок, в который добавили мед или сахар. Подействовала она практически мгновенно, и я смогла, не чувствуя никаких эмоций, будто робот, пересказать собеседнику все то, что со мной случилось за последнее время.
— Вы с ним целовались в Серых Землях, — задумчиво проговорил дракон, выслушав меня, — невозможно вернуться оттуда вместе, если чувства ненастоящие. Ты уверена в том, что просишь?
— Да, — заторможено кивнула я, — в ближайшие годы я не хочу даже слышать о предателе. Поэтому, пожалуйста, помогите мне вернуться домой, на Землю.
— Хорошо, пусть так. Для этого нам с тобой придется попасть в Запретные земли. Только там живет та раса, что способна тебе помочь. Не беспокойся: я все время буду рядом и проконтролирую действия нужного нам существа.
Последняя фраза прозвучала чересчур зловеще, но я, находясь под воздействием непонятной успокоительной настойки, страха не испытывала.
Дракон поднялся, подошел ко мне, взял за руки, что-то прошептал, и мы перенеслись, даже без портала, в полутемное помещение, освещавшееся лишь несколькими факелами на стенах.
— Джеральд, я тебя чувствую, — равнодушно сообщил темноте дракон.
Послышался тихий смешок, а затем под потолком вспыхнул свет. Если бы не настойка, я завизжала бы от страха: существо, появившееся перед нами, нельзя было назвать человеком. Скорее это был неудачный эксперимент скрещивания человека и ящерицы: круглые сетчатые глаза, плоский, практически полностью исчезнувший нос, растянувшиеся в гадкой улыбке крупные мясистые губы. Само существо было невысокого роста, примерно по пояс мне. Шесть конечностей, хвост, совершенно лысый череп. В общем, жуть.
— Познакомься, Рита, перед тобой — единственный из оставшихся в живых гортаронтов, людей-ящериц, — заявил дракон. И уже существу. — Портал на Землю. По указанным координатам. И без глупостей, если жить хочешь.
Пока злобно блеснувший глазами гортаронт что-то чертил в воздухе, дракон наблюдал за ним молча, потом взял меня за руку, внимательно посмотрел в лицо и продиктовал «ящерице» какие-то цифры, видимо, координаты портала.
В комнате резко потемнело, рядом со мной образовалась воронка, в которую меня мягко подтолкнул дракон. Я шагнула. И меня мгновенно накрыло волной боли. Ломались кости, рвались мышцы. Я кричала, не жалея легкий, казалось, еще чуть-чуть, и я умру или сойду с ума от того ужаса, что творился с моим телом.
Все закончилось внезапно. Почувствовав спиной что-то твердое, я открыла зажмуренные глаза. Квартира. Моя. Та самая, которую мне подарили родители. И раскладушка в полупустой комнате. Я открыла и закрыла рот, облизала сухие губы, поднялась с пола. Как ни странно, боли в теле не ощущалось. Как будто это не меня только что выворачивало наизнанку.
Чтобы убедиться, что не сплю, я оглядела себя, удостоверилась, что на мне тот же костюм, что и утром, и разрыдалась.
Сколько плакала, не помню. Слезы смывали с души горечь и боль, но легче мне не становилось. Успокоившись, кое-как доковыляла до кухни, включила электрочайник, осмотрелась. Марита, похоже, или вообще тут не жила, или научилась обходиться в быту без магии: все вокруг блистало девственной чистотой. Ни пыли, ни мусора. Идеально. Что ж, хоть в этом плюс, так как сил на уборку у меня не осталось.
Запретив себе думать обо всем произошедшем, я выпила чай с фигурным печенье, посмотрела на висевший на стене календарь и тяжело вздохнула: вытащили меня в тот мир за две недели до начала очередного учебного года. Сейчас было начало сентября, вторник. Значит, завтра отправлюсь в родной вуз, грызть гранит науки. Хочется надеяться, что учеба станет отнимать и время, и силы, а значит, мысли и чувства уйдут на второй план.
«Наивная, — горько хмыкнула я про себя, — такое если и забывается, то очень нескоро».
Зайдя после импровизированного чаепития в ванную, я взглянула в зеркало. Тело Мариты. А сама она где? По идее, должна быть в том мире, в моем теле. Я мрачно усмехнулась. Сюрприз, кузина. Не одна ты умеешь удивлять внезапными и не совсем приятными поступками.
В спальне заверещал мобильник. Я подошла, покосилась на него, как на ядовитую змею. Мама.
— Марита! Ты забыла, что мы ждем тебя сегодня? Марита! Ну что ты молчишь?!
Марита, значит? Что ты тогда обещала, дорогая кузина? Что родители скоро все вспомнят? Вспомнили, похоже.
— Мам, — позвала я внезапно севшим голосом, — мам, я вернулась.
На том конце воцарилась тишина. Я уже решила, что связь оборвалась, когда услышала ошарашенное:
— Рита? Доченька? Но как?.. Рита, мы сейчас же выезжаем! Слышишь? Не плачь!
Рита!
Я не плакала. Подумаешь, слезы. Это так, просто…
Родители и брат прилетели быстро. Мама, невысокая шатенка, постоянно истязавшая себя диетами и спортзалами, действительно была похожа на тетю, а папа — пусть отдаленно, но на дядю. Мы вчетвером сидели в кухне за столом, я рассказывала о своих злоключениях и про себя сравнивала родственников.
— Мам, пап, почему блок? — задала я давно мучивший меня вопрос. — Что плохого случилось бы, если бы вы помнили обо всем и нам могли рассказать?
— Память, милая, — качнула головой мама, — достаточно болезненная вещь. Проще не знать и не помнить, чем жалеть о том, что потерял.
— И что дальше? — вступил в разговор Андрей, все время молчавший до этого. — Ты вернулась, Марита, в твоем теле, отправилась назад. Так и будете жить, словно ничего не приключилось?
— А что ты предлагаешь? — пожала я плечами. — Простить предателя? Она не спрашивала меня, когда решилась на эту аферу, пусть теперь живут вместе.
— Вроде как изощренная месть? — поднял брови брат. — А сама-то ты как?
Проживешь без него?
— Андрей! — повысил голос папа.
— Что? В чем я не прав? Она сбежала, даже не потрудившись разобраться в том, что видела. Сама же рассказывала о куче врагов, да о том же племянничке мага. Кто угодно мог гадость сделать. Но нет, наша Ритка гордая. Она первый раз влюбилась, собралась наконец то замуж и из-за непонятной сцены щедрой рукой подарила все стерве кузине. Ритка! Ритка, не реви!
Я снова плакала. Все, что говорил Андрей, было логично, но едва я начинала думать об этом, сердце сжималось от боли.
Глава 17
Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила;
К ней па плечо преклонен, юноша вдруг задремал.
Дева тотчас умолкла, сон его легкий лелея,
И улыбалась ему, тихие слезы лия.
А.С. Пушкин. «Юношу, горько рыдая, ревнивая дева бранила…»
Она сидела на полу
И груду писем разбирала,
И, как остывшую золу,
Брала их в руки и бросала.
Брала знакомые листы И чудно так на них глядела,
Как души смотрят с высоты На ими брошенное тело…
Ф.И. Тютчев. «Она сидела на полу»
Мебели в квартире было мало, а потому со мной остался ночевать только брат, постеливший себе на старом диване. Родители пообещали навестить меня завтра после пар и уехали.
— Как вы тут жили с Маритой? — мы с Андреем сидели за кухонным столом и пили чай.
— Да как, — пожал плечами брат. — Сначала все трое думали, что у тебя крыша поехала. Видно же, что человек изменился. А за одну ночь стать другой невозможно. Потом, после того как эта дурында умудрилась с королевским видом сбить машину и не могла в больнице внятно объяснить, кой черт ее понес на красный, у нас начала болеть голова. Да жутко да. Будто обручем кто сдавливал. В общем, я вспомнил первый. Пристал к родителям, начал пытать, где мы раньше жили, что за дикие картины в голову лезут. Но и мама, а потом и папа… Да… Можно сказать, вспомнили. У мамы — истерика, у папы — ступор. Одна Марита довольной козой скачет. У нее-то точно все чудно. И от женихов сбежала, и кузину подставила, и в ином мире научилась выживать. Че б не попрыгать.