его жалко.
– Для нас это может плохо кончится, – высказала наши общие опасения Настурция.
– Лоргварзабараз будет в гневе, – согласился я.
– За сына дракон возьмет горькую палату, но не с вас, а с Шамсундоля… Вашей вины в том нет.
– Я бы так не торопился с суждениями.
– Так будет. Мне открыли это Шибунусы.
Ледянки все приближались и приближались, а я, раскачиваясь в седле, будто бы находился в прострации. Я отрешенно перебирал в себе все «свидания» с Укулукулуном и то, как меня спасали от их явно гибельных финалов. Горгон Преломляющий Оттенки – гениальный чародей–инженер, Бракарабрад – отшельник клана Серебряной Росы, Серэнити – Великий инквизитор Иль Градо и примас Братства Света, Алан Вельстрассен – понтифик Братства Света и Петраковель – оракул Оплота Ведьм, все они смогли отодвинуть от меня фатум лишь по невероятной случайности. Физическая сила Укулукулуна, его военная выучка, оточенная вечностью, и способности к созиданию волшебных эманаций стоят за гранью человеческих – и не человеческих, если брать Петраковель – возможностей. Да, архонт точно меня уничтожит, если только… Вопреки всей этой безысходности во мне теплится, как масленый комочек на тарелке манной каши, надежда. Эмириус Клайн, Матрона Тьмы, Та, что без всякого страха готова ответить мечом на любой Вызов, Помазанница Ураха. Она обещала мне, что не бросит меня. Что в самый ответственный момент придет ко мне на выручку. Не знаю почему, но я верю ей. В своих визиях я проникся тем, какая она, эта Эмириус Клайн. Она показала мне ту себя, которую никто другой из смертных никогда не видел. Мягкая, заботливая, нежная и неотступная от идеалов любви и чести, – такова настоящая Эмириус.
Уже скоро она сможет подтвердить или опровергнуть свой образ в моих глазах. Я жду этого.
Мы въехали в Ледянки и поскакали промеж их истрескавшихся базальтовых глыб по едва приметной тропинке направо. Сбоку от меня клубилось туманом Кристальное Одиночество. Его воды, фосфоресцирующие бархатистым фиолетовым оттенком, были безмятежны и гладки. Ничто и никто не нарушал их застывшую» гармонию. У берега Кристального Одиночества, то тут, то там, едва–едва шевелил стеблями тимьян обыкновенный. Как же здесь красиво! Все тут будто бы такое, каким было тысячи и тысячи лет назад!
Миновав несколько крутых подъёмов и спусков, усеянных нарядными смородиновыми кустами, мы, спустя пару часов, оказались перед громадной выемкой, уводящей в недра скалы. В пещере, как и в тот раз, при нашем появлении весь потолок озарился эфемерным светом звезд. Имиш Ампту, прогибаясь под тяжестью короба (нам она его нести не дала), затаив дыхание, шла первой. Снисхождение по вертикали вниз сопровождалось резким понижением температуры. Когда мы достигли логова дракона у меня изо рта вовсю шел пар. Ага… Влияние Дроторогора… Здравствуйте. Ошметок Юкцфернанодона, я опять ощущаю твои липкие и мерзкие щупальца на моей душе…
Какой предстала перед нами Лоргварзабараз? Могучее тело вирма, подобно высеченному изо льда монументу, дугой простиралось от одного края каверны до другого. Я вдруг понял. Оцепенение Кристального Одиночества, как в зеркале, отражало то, что случилось с его владыкой. Казалось, что дракон мертва, но…
– Она еще жива.
Голос, слабый и такой знакомый…
Не помня себя от радости, я обнял Лютерию Айс. Магистр Ордена Милосердия, изрядно исхудавшая и сильно продрогшая, едва держалась на ногах. Однако ее взгляд был тверд и полон отваги.
– Ты не знаешь всей истории, но мы… – быстро заговорила Настурция. Лютерия ее перебила:
– Настурция, милая моя. Вы привели сюда Имиш Ампту и принесли яйцо. И то, и то правильно, – переводя взор на принцессу–цирвада, сказала магистр. – Лоргварзабараз заморозила меня, однако не лишила слуха. После вашего ухода она общалась со мной мысленно и поддерживала в противостоянии с дланью Дроторогора. Когда вы убили Гравразуба с его Брошу–Ха, а Гнилая поглотила Ол–То, Лоргварзабараз, отпустила меня, распустив надо мной сеть своих чар. Затем она сразу погрузилась в беспробудный сон. Восстановит он ее или нет? Я не берусь сказать этого. Однако с уверенностью могу заявить: дракон, что вы имеете счастье лицезреть – исключительное создание Порядка. Сам Урах после Великой Войны благословил ее Своим Именем, хоть она и не приняла Его.
– Я излечу ее, – тихо промолвила Имиш Ампту, аккуратно ставя короб на промерзшую почву и нежно прикасаясь пальцами к морде Лоргварзабараз. – То, что у нее отнял Брошу–Ха, я восполню Сапфиром–Благословением и Шибунусами моего народа. Пройдет не одна неделя, но она точно очнется. Я обещаю вам.
Имиш Ампту уселась на корточки.
– Калеб, отнеси Браигиляра к его собрату. Для этого иди к тому скату и спускайся с него вниз. Там будет инкубатор. В нем нет ловушек. Лоргварзабараз обезвредила их для тебя.
Сказав это, принцесса Шамсундоля дотронулась до своего лба, и из Сапфира–Благословения вырвался луч живительной энергии. Он проник в череп Лоргварзабараз и зарделся в нем радужными всполохами. Сей обряд выглядел чрезвычайно мистически и таинственно! Творилось волшебство, флюиды коего были суть добро и исцеление! Поразительно!
Настурция, взяв за руку Лютерию, зачарованно смотрела на то, как Имиш Ампту, в полголоса напевая рифмы–заветы и мерно покачивая им в такт плечами, ворожит над Лоргварзабараз. Я тоже потряс головой туда–обратно, призвал шарики Света и потащил короб с Браигиляром в инкубатор. Лоргварзабараз явно не предусматривала того, чтобы кто–нибудь из двуногих именно сходил к ее хранилищам, а не катился к ним кубарем. Если оступиться на этих хитрых уступах, то легче легкого упасть и сломать себе хребет или шею. Ну, вот и да, погибшие цирвады Шамсундоля, встречающиеся мне тут, тому доказательство. Я часто останавливался, ставил короб и высматривал, как мне двигаться дальше, чтобы случайно не свалится в расщелину или бездонную дыру. Магическое освещение, вырывающее из тьмы древние сталактиты и сталагмиты, странные скрипящие и шипящие, едва уловимые звуки, пробирающиеся из горных толщ, а также холод, царящий здесь от начала Времен, все это, окутывало мою душу вуалью таинственности.
Долго или коротко, я, преодолев сотню лживых круч и коварных обрывов, весь потный, наконец, сошел на плато, под которым разверзла зев бесконечная пропасть. Я боязливо встал на край вертикального скоса и заглянул вниз. Черная пустота… Отойдя назад, я поднял голову ввысь. Там, где–то надо мной, были Имиш Ампту, Лютерия Айс и Настурция Грэкхольм, а впереди, источая неземную малиновую люминесценцию, так же, как глаза у Лоргварзабараз, дыбились кубы чистейшего льда. Их сложная конструкция, наподобие арок, делила предполагаемую дорогу на два гигантских ответвления. Какое выбрать? Я потер индевеющие пальцы и потопал налево. Почему бы и не «да»? По мере моего продвижения вокруг зажигались невиданного размера факелы, вбитые в промерзлые стены. Их бирюзовое пламя, не отбрасывающее тени, не грело, но наоборот только еще больше