темноте такое бывает. Я всегда будила свою силу, когда меня пытались повалить. Я не буду падать по чужой воле. Буду биться. Люди с детства не понимают слов. Они понимают только власть. Да, под крылом так.
Пятно вернулось и не отстает от меня. Носит цветы, сорванные в садике перед рестораном. Вечером провожает меня до дома. Целуемся у входа. Предлагает мне жить вместе как муж и жена. Дурак. Моих мужей сводит судорогой у холодильника. Уж лучше мне жить одной.
Понимаю, что ему припекает. Если я признаюсь, его повысят из копа в копа с медалью. Полно таких. Сидят себе по кафе и ресторанам, тратят не свои деньги и слушают. Когда я приближаюсь к такому, то начинаю чесаться. Похоже, у меня на них аллергия. Если я не признаюсь — все! Конец не своим деньгам, машинам, удовольствиям. Много раз проговаривался, что его карьера висит на волоске. Он настолько мне противен, что даже вызывает жалость.
Он и подобные ему не могут честно играть в охранников и преступников. Они пользуются подлыми средствами. Они не убивают своих жертв, чтобы быть сытыми, а разрушают их жизни и отнимают их дома. Даже пауки не охотятся так подло. В моей комнате за батареей живут два паука. Я дружу с ними. Они враждуют, но играют честно. На балконной двери висит сетка, но я разрезала ее, чтобы мухи и комары залетали. Никто не должен умирать с голоду. Но кто-то должен умереть.
Я начинаю думать, как мерзкий паук. Сижу и молча жду, пока созреет желание. Это искусство. Общипанный и отбитый зад начинает шевелиться. Я выпускаю первую тонкую нить. Трогаю ее рукой. Прозрачная и достаточно липкая. Получится. Смотрю на пятно, сидящее напротив. Он не перестает меня расспрашивать.
Замужем ли я?
Вдова? Отчего умер муж?
Несчастный случай?
Умирать от несчастного случая легко, дурачок. Я не произношу этого вслух. Я посылаю свой голос за стаканом воды. Начинаю плакаться. Я же работала в театре. Он не ходит в театр. Играю плохо, без куража. Все равно. Мне не платят за то, чтобы я развлекала придурков в свободное от работы время. Где еще я работала? Были романы с начальниками? Я не сплю с начальниками. Неужели у нас нет общих знакомых? Знаю ли Того или Этого? Хватит выспрашивать, несчастное жужжащее насекомое! Ты что, не чувствуешь, как запутываешься в паутине? Чувствуешь, как липнут крылышки? Чем больше он крутится, тем больше становится похожим на овода. А что такое овод? Большая муха, которая кусается до крови, пока какая-нибудь корова не прихлопнет ее метким ударом хвоста. От овода остается грязное красное месиво — кровь с испражнениями. Вот так. Что бы человек ни делал — только пятно и остается.
Я не хочу есть. Только бы прекратил расспросы, тогда все было бы в порядке. Не успокаивается, гад. Сам виноват. Нет, этот не заслуживает ни жизни, ни смерти. Я иду в туалет помыть руки и накрасить губы. У входа стоят двое моих постоянных клиентов. Я подмигиваю им, как настоящая проститутка. Сегодня вечером я свободна. Протягиваю одному из них руку, и он бежит за мной, как кобель за течной сучкой. Идет к столу и настойчиво приглашает меня. Пятно шипит. Кобель рычит. Я — прекрасная приманка. Водка начинает закипать, я не поднимаю крышку, чтобы не выпустить пар. Наоборот, крепко прижимаю ее. Мужики задирают друг друга под давлением. Выходят на улицу. За ними и другие постоянные клиенты. Когда я не участвую в управлении процессом, все происходит грубо и непредсказуемо. Понятно, что будут драться. Виден нож. Похоже на американский боевик. Мелькнуло что-то черное. Представители закона носят пистолеты. На улице — другой закон. В живот и в спину закона ударили ножами. Знает ли кто-нибудь, какие законы справедливы? Так много крови? Не моя, но очень уж ее много. Мой голос смотрит на все это и впадает в панику. Все мои голоса начинают кричать, такого я не сделала бы никогда. Никогда! Очень примитивная работа. Грубо сработанная жестокость. Как спор о куске земли. Кровь, крики, ругань, топот ног, вой сирен. Стою одна, отвернувшись от всех, стараюсь что-то придумать, мысли беспокойно мечутся — то есть не думаю.
Теперь меня непременно заметят. Надо что-то делать, поторопиться, чтобы опередить события. Я должна выжить. Машины. Прибывает много машин. «Скорая», милиция, создается паника. Организованный хаос до сих пор господствует в мире. Мы все — часть планового беспорядка. Свидетелей сажают в машины. Меня постоянно кто-то оттесняет в сторону. Машины уезжают. У меня есть еще время, пока они догадаются и вернутся, чтобы забрать меня. Совсем немного времени…
Девятнадцатая голова. Целиком
Обычно человек выживает благодаря Господу Богу. Так было всегда. Так случилось и теперь. Слишком много свидетелей, чтобы обнаружить истину. Люди до такой степени переиначивают события, чтобы спасти свою шкуру. Они выпихнули меня из этого события, я этим очень довольна. Они напридумывали таких историй, что я сама начала задумываться, а была ли там тогда. Господь сподобил меня уцелеть и на этот раз. Он спас меня, потому что я приманка…
Жизнь продолжает бешено обтекать меня с двух сторон, а я снова похожа на камень, лежащий посредине течения. Мне в спину безжалостно бьет сильная струя, но я непоколебима. Я живу. И твердо стою на ногах. Я поймала справедливость, и она не оставляет меня. Я нашла свое призвание.
Постоянные клиенты постоянно пьют. Двоих уже нет. Одного пристрелили,