начался озноб, или родильная горячка, которая на протяжении веков уносила жизни тысяч женщин и младенцев. Получившее свое название в XVIII веке, это заболевание достигло уровня эпидемии в Англии в 1760–1780 годах — как только у женщины после родов начиналась лихорадка, смерть для нее становилась практически неизбежной. До середины XIX века причины этой проблемы оставались неизвестными [27]. Некоторые врачи считали, что температура тела роженицы повышалась из-за воспаления и отравленных телесных жидкостей. Кто-то полагал, что ее провоцирует тот факт, что нежные нервы женщины не выдерживают присутствия мужчины-врача.
В 1847 году Игнац Земмельвейс, венгерский врач, которого прозвали спасителем матерей, обнаружил, что заболеваемость родильной горячкой в Венской больнице общего профиля, где он работал акушером, резко сократилась, когда врачи, принимавшие роды, стали мыть руки дезинфицирующим раствором хлорной извести. Хотя тогда он не мог этого объяснить, мытье рук предотвращало передачу стрептококков группы А роженицам от врачей, которые буквально перед принятием родов проводили вскрытия трупов [29]. Над выводами Земмельвейса смеялись даже после его смерти в 1865 году.
Приблизительно в то же время Луи Пастер представил миру результаты своего революционного исследования болезнетворных микроорганизмов, а медицинские пионеры, включая Джозефа Листера, стали применять новую микробную теорию в хирургической практике и совершенствовать техники обеззараживания [30]. Скорее всего, Уолстонкрафт заразилась родильной горячкой, когда доктор Пойнан, врач и акушер, извлекал из ее организма плаценту. Всю свою жизнь она боролась с представлениями о биологической и интеллектуальной неполноценности женщин, которые медицина подкрепляла. Ее смерть была трагедией. «Я твердо уверен, что равных ей в мире нет», — написал муж активистки Уильям Годвин на следующий день после ее смерти.
К наступлению XIX века медицинские взгляды, с которыми боролась Уолстонкрафт — доктрина о нервозности, ограничивавшая свободы и права женщин, — все еще преобладали в медицине.
Глава 5. Ощущение боли
В 1807 году умерла 77-летняя женщина из Ливерпуля, которая почти 50 лет страдала таинственными болями. Дж. С. принадлежала к среднему классу, близко дружила с сестрой и любила кататься в каретах. Большую часть своей молодости она была здоровой и хорошо себя чувствовала, но время от времени испытывала «приступы истерии» [1], характерные для молодых женщин ее социального класса, которые вели сидячий образ жизни. Она вышла замуж в 27 лет и через год забеременела. Роды были «тяжелыми, долгими и утомительными».
Ее первый и единственный ребенок оказался мертворожденным. У Дж. С. случилась родильная горячка, после которой она сильно ослабла. Через год она обнаружила у себя шишку в области таза, слева. В течение года эта шишка — абсцесс, набухший до размеров детской головы, — разорвалась, и на протяжении следующих 20 лет женщину мучили лихорадка, трепет в груди, тошнота, проблемы с дыханием и неослабевающая боль в тазу, отдававшая в спину, голову и бока.
После менопаузы, которая наступила в 50 лет, Дж. С. ощутила новую боль, жгучую и интенсивную, в матке рядом с тем местом, где разорвался абсцесс. Эта боль изводила ее каждый день — к концу жизни она с трудом говорила, двигалась и дышала. Дж. С. попросила своего близкого друга, ливерпульского врача Джона Раттера, о вскрытии ее тела после смерти. Она хотела, чтобы «природа и причина ее сильных и необычных страданий» наконец выяснились.
Раттер передал просьбу подруги двум ливерпульским хирургам и сказал обратить особое внимание на таз и живот. Врачи обнаружили повреждение толстой кишки, опухоль размером с яйцо в животе, шишку в кишечнике и кисту между прямой кишкой и маткой. Каждая из перечисленных проблем могла вызывать сильную боль. Однако Раттер был уверен, что ни одна неспособна вызывать ту «степень чувствительности», о которой говорила Дж. С. Он не утверждал, что женщина преувеличивала свою боль в матке или «заблуждалась, будто чувствовала ее» ежедневно в течение более 25 лет [2]. Но Раттер не видел серьезных признаков повреждений или болезни, несмотря даже на то, что матка его пациентки была маленькой и покрытой волдырями. Яичники и маточные трубы казались Раттеру здоровыми. Он был озадачен. «Если боль не вызвана органическим заболеванием матки, какова ее причина?» — спросил он во время выступления в Ливерпульском медицинском обществе в 1808 году.
Дж. С. сделала Раттера исполнителем ее завещания и оставила ему все свои бумаги. Просматривая их, он нашел множество писем от врачей, с которыми она консультировалась по поводу своих жалоб. Один лондонский доктор списал ее боль на аномальную лейкорею, или вагинальные выделения. Несмотря на то что ее беспокоили мышечные боли, проблемы с пищеварением, звон в ушах и частичный паралич, этот врач отказывался рассматривать другие диагнозы. Эти «продолжительные <…> выделения», очевидно, изводили ее не только физически, но и морально. Помимо этого, Дж. С. была подвержена обморокам, беспокойству, а также «возбуждению, трепетанию и удивлению маленьким существам» [4]. Раттер заметил, что его пациентка становилась невыносимо тревожной перед очередным приступом боли. У нее было страшно «подавленное настроение», которое «предвещало худшее окончание ее мук». Он считал, что сильные эмоции Дж. С. и были виновны в ее «ужасной боли» [5].
Итак, Раттер решил, что постоянная боль его пациентки имела истерическую причину. В конце концов, женщина была «предрасположена к истерическим приступам» задолго до того, как начались проблемы. То, что большую часть жизни она страдала неизлеченными и недиагностированными гинекологическими заболеваниями, не имело значения. Ее нервная конституция, по мнению Раттера, была явно патологической, потому что врач, принимавший роды, связывал смерть ребенка с «чрезмерным страхом» роженицы.
В итоге Раттер поставил Дж. С. посмертный диагноз «гистералгия». Этим термином обозначали боли в матке, его ввел в XVIII веке французский физиолог Франсуа Буасье де Соваж де Лакруа. Хотя это несколько созвучно со словом «истерия», Соваж не имел в виду, что боль в матке всегда вызвана неконтролируемыми чувствами. «Истерические приступы» были лишь одним из 16 видов гистералгии наряду с нарушениями менструального цикла, язвами, раком, пролапсом, абсцессами, схватками после родов и подавленной лактацией [6]. У Дж. С. были абсцесс, киста и опухоль, но все же для Раттера ее истерическая нестабильность стала гораздо более вероятной причиной боли, чем органические заболевания.
Если бы Дж. С. жила сегодня, ей, вероятно, поставили бы диагноз «синдром хронической тазовой боли» — современный аналог гистералгии. Этот синдром, который встречается