Айслинг знала эту считалку, которую пели дети, когда видели сорок или воронов в небе. Они считали птиц, чтобы понять знак. Они мало знали, ведь предзнаменования озвучивали только такие существа.
— Пять для рая, шесть для ада, — существо притихло и указало на пещеру. — Семь для Короля-ворона и звона колокола.
Она поежилась. Тут было послание, мрачное, что предупреждало ее или направляло в опасное направление. Она не знала, что он хотел, чтобы она поняла.
— Это предупреждение или совет?
Существо молчало. Оно замерло, как камень, смотрело на нее, пока она не ощутила прикосновение взгляда глаз, которых не видела.
Не стоило давить на такое существо. Но она не понимала слова. Король-ворон? Кто это был?
Она робко кивнула.
— Спасибо.
Оно опустилось в странную позу, на колени с ладонями, лежащими на бедрах. Оно смотрело на небо, и они вместе ждали солнца.
Айслинг отклонила голову, слушала, как вороны несчастно кричат из-за угасающей луны. Этот странный сон дал лишь больше вопросов. Ей казалось, что Неблагой мог ответить на них.
* * *
Она открыла глаза, нежные золотые лучи касались ее щек. Свет проникал сквозь листья и падал на землю, напоминая блуждающие огоньки. Улыбнувшись, она села и вытянула руки над головой.
Хоть ее сны были странными, они не были неприятными. Бадб не говорила с ней годами. Эта фейри скорее кричала бы над полем боя, чем успокаивала внучку. Айслинг была рада знать, что про нее не забыли.
Другое существо было не таким приятным. Она не знала, что это было. Забытый зверь из Другого мира? Ее воображение, принявшее такой облик после встречи с фейри?
И что было с его посланием?
Считалка звучала в голове. В ней было значение, она должна была это понять, но не могла.
Шерсть задела ее ногу, Лоркан вытянул лапы.
— Утречко, — мяукнул он. — Хорошо спалось?
— Не так хорошо, как тебе. Ты даже не двигался ночью, да?
— Нет ничего удобнее земли, — он повернулся на спину, извиваясь. — Так тепло.
— Тебе нужно проверить пациента.
— Кого?
Айслинг строго посмотрела на него. Кот зашипел, но встал. Он ударил хвостом, прошел к Неблагому, который тоже не сдвинулся за ночь.
Лоркан ударил лапами по телу Брана, и от каждого шага Айслинг кривилась. Кат ши впечатлял, весил не меньше собаки. Он оставит синяки, если так продолжит.
— Почему он не просыпается? — спросила она.
— Часть заклинания. Ему нужно было спать как можно дольше. Его телу нужно было нагнать исцеляющую энергию его разума.
— Я не поняла ни слова.
— Потому что тебя не интересовала магия исцеления. Ты хотела учиться лишь тому, как вредить другим и защищать себя, — Лоркан закатил глаза. — Опасная кроха. А животным зовут меня.
Он склонился и зашипел в лицо Брану, скаля зубы, желтые глаза сияли магией.
Он просыпался медленно. Айслинг смотрела, как дрогнули его пальцы, ладонь сжала грязь, а потом открылись глаза. Он нахмурился в смятении, глядя в глаза Лоркана.
Кат ши раскрыл пасть в подобии улыбки.
— Доброе утро, спящая красавица.
Бран отпрянул, вжался в корни и сел так быстро, что сбросил Лоркана с колен. Рыча, спутник Айслинг прошел к огню и лег на бок.
— Больше так не делай, кот, — гневно рявкнул Бран.
— Не за что.
— Ты о чем? — его крик разнесся над полянкой.
— Я тебя спас, исцелил, соизволил разбудить, хотя мы могли бросить тебя спать в корнях до конца жизни. Так мы бы остались в Другом мире, Айслинг стала бы бессмертной, и все кончилось бы идеально. Но мы тебя разбудили, — Лоркан моргнул. — Хотя я не знаю, зачем.
Айслинг встала и потянулась, вмешиваясь, чтобы Неблагой не порвал ее друга.
— Хватит, мальчики. У нас впереди долгий путь, споры не помогут.
— Но так я ощущаю себя лучше, — заскулил Лоркан. — Он так легко злится.
— Твоя работа исцелить его, а не ухудшить его состояние.
— Но как насчет того, чего я хочу?
Она смотрела на него, гадая, как быстро он прыгнут, если она бросится на него.
— То, чего ты хочешь, не важно. Тебе не нужно было идти в это путешествие для снятия проклятия, которое я наложила на нас.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он тяжко вздохнул.
— В Другой мир попасть удается редко. Я выживу.
— Это уже лучше.
Он был ей как ребенок, как всегда было, даже когда она была маленькой. Он не защищал себя, не нес ответственность. Качая головой, Айслинг повернулась к Брану и глубоко вдохнула.
Он выглядел чуть лучше, чем вчера. Цвет вернулся бледной коже, на щеках был румянец, а губы снова были темными. Она смотрела на его нижнюю губу, пока не поняла, что делала. Ее щеки вспыхнули, хотя он не знал, куда она смотрела.
— Как ты? — спросила она, хрипотца в ее голосе вызвала у нее ужас.
— Будто на груди всю ночь сидело дерево, — он хмуро посмотрел на Лоркана, а потом перевел взгляд на нее. — Но лучше, чем раньше.
Это не должно было согреть ее. Она не должна была переживать за него. Айслинг отчаянно попыталась закрыть замок на сердце, но не получалось. Он не подходил ей, он не ответит ей взаимностью, но она не могла оторвать от него взгляда.
И он не мог этого увидеть из-за проклятия на ее голове.
Айслинг убрала волосы за плечи и опустилась рядом с ним.
— Можно?
Глаз ворона кружился, но Бран кивнул.
— Думаю, все зажило.
— Это мне судить.
Он подвинулся, потянулся за голову и снял тунику. Движение было грациозным. Он ни капли не мешал, не стеснялся своего тела.
Айслинг не хотела любоваться им, как девочка, увидевшая свою первую любовь у реки, но она сглотнула и смотрела.
Она видела его грудь, касалась широких мышц, но он был ранен, а ей было больно. Теперь ее разум был ясным.
Она смотрела на гладкую кожу. Ни один изъян не портил его — не было ни шрамов, ни синяков, лишь изгибы кожи между мышцами, созданные лучшим творцом.
Его плечи были широкими, а пояс — узким. Его грудь была плоской, а мышцы напряглись на животе, когда он отклонился к дереву. Изгибы вели ее от его бедер под пояс его штанов, направляя взгляд.
Она снова сглотнула.
— Как твое плечо?
— Ты смотришь не на мое плечо.
Веселье в его голосе задевало. Она посмотрела на него, надулась от его понимающей улыбки. Он не мог даже видеть ее лица, но как-то знал.
Ее гордость не хотела, чтобы он сохранил эту довольную ухмылку.
— Не льсти себе. Я хочу убедиться, что ты больше не причинишь мне боль.
— Немного боли может быть весело.
— Потому ты Неблагой? — она провела пальцами по ране, которая теперь была лишь красным следом на теплой коже. — Тебе слишком сильно нравится боль?
— Я Неблагой, потому что считаю, что правила нужно нарушать.
Ее ноздри раздувались, запах граната и вина задел ее лицо. Его дыхание было нежным на ее коже, жар растекался, словно она стояла перед огнем. Когда он оказался так близко?
Он коснулся ее плеча, провел пальцами по грубой ткани его туники до ее шеи.
— Странно, — прошептал он. — Чары начинаются там, где я вижу твой учащенный пульс.
— Мой пульс не такой.
— Ты могла бы обмануть меня, ведьма, — теперь прозвище звучало иначе. Он нежно гладил языком буквы, и резкий звук смягчился до ласки.
Айслинг облизнула губы.
— Как обмануть?
— Проклятие только скрывает твое лицо? — вопрос был знакомым. — Или я могу тебя коснуться?
— Я бы этого не хотела.
— Почему?
— Меня давно никто не трогал, — выдохнула она.
— Так дай мне быть первым.
Она застыла, но не знала, от страха или предвкушения. Айслинг затаила дыхание, его длинные пальцы скользили вверх по ее шее. Там, где он касался, появлялся жар, струйками света бежал по ее телу.
Его большой палец обвел ее челюсть. У него были мозоли на подушечках пальцев, они задевали ее нежную кожу. Это была не рука рабочего, его ладони были гладкими, как у нее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Ты играешь музыку, — охнула она, пока его пальцы гладили ее подбородок.