— Мы успели, — решительно заявил он, а Анна отрицательно покачала головой и плотно сомкнула веки, вытягивая руки вперед, открывая ладони солнцу.
— Не могу рисковать, — прошептала она, не открывая глаз, — можешь зайти в дом и разбудить отца? Только быстрее, скоро деревня проснется.
Гилберт огляделся. Вокруг все еще было тихо. Светало уже достаточно рано, но деревня еще спала. Немного времени было, но все же Анна была права. Ему не очень хотелось быть замеченным рядом с ее семьей. Нормана после этого и отправили в церковь, подальше от них.
— Если не можешь, я попробую сама, но — Анна стояла все в прежней позе, не двинувшись с места, — но я не знаю, что может быть дальше.
— Да что не так с лесом? — переступив с ноги на ногу, спросил Гилберт, а Анна тяжело вздохнула.
— Если все будет в порядке, я попробую объяснить, — кончик носа Анны дернулся, а на лбу залегла морщинка, — возможно это больше не я.
Гилберт замер, открыв рот от удивления.
— Что?
— Да поторопись ты уже, — отчаянно прошипела Анна сквозь плотно сжатые зубы, — отец знает, что нужно делать. Просто скажи, что я была в лесу всю ночь и не говори со мной больше.
И в этот момент Гилберта одолела жуть. Как сейчас, он видел перед глазами Анну, что корчится на земле. Если это — она, то как же будет выглядеть то, чего так боится Анна? Поджилки охотника затряслись, хоть он никогда и никому в этом не признавался. Впервые в жизни Гилберту стало действительно страшно. Он больше не тратил времени на раздумья — сорвался с места и исчез в дверях дома.
Руки Анны дрожали от напряжения, а ноги тряслись от быстрого бега, но она держалась, про себя обращаясь к небу. Слишком хорошо Анна знала, что нельзя понять, что это уже происходит с тобой. Никто не заметит и не поймет. Это как умалишенные — они не понимают, что с их разумом что-то произошло. Просто становятся такими, другими, и все. Или как деревенские мужики, когда выпьют на праздники — и не замечают, пока на ноги не поднимутся, что уже лыка не вяжут.
Только вот если в прошлый раз Анна рисковала лишь маленькой искрой, то сейчас капля этого яда могла уничтожить весь свет. Она до сих пор не понимала, как ей удалось остановиться тогда. Возможно во всем была виновата та лужа крови, что появилась после ее кашля у кровати матери. Или сопротивление отца показало, что с ней что-то не так. А может быть весь тот свет, что тогда обрушился на нее, разорвал пелену тьмы перед глазами и дал возможность увидеть себя со стороны. Анна не знала, но прекрасно осознавала, что второго такого шанса не будет.
Меньше, чем за день, Анна прошла по краю трижды. “Лишь бы обошлось”, - думала она, мысленно считая, сколько же еще времени у нее появится, чтобы отвлечься от страхов, что кружили в голове. Получалось, что до летнего солнцестояния внешней угроз и не будет, только самой держаться. А это было уже и не так сложно.
— Не говори и не открывай глаза, — дверь скрипнула, и голос Вигмара прозвучал мягко, но решительно, вырывая Анну из размышлений.
Она облегченно выдохнула и медленно кивнула, хотя и так хорошо помнила, что нужно делать. После того, что случилось с ее матерью и всех событий, что натворила сама Анна, они обсуждали все это несколько раз. Отец очень не любил говорить о своем прошлом, но теперь у них обоих не было выхода. Руки затекли, но Анна словно снова приобрела силы и подняла их выше.
— Сибилла с Гилбертом, — Вигмар, дыша через тряпку, медленно подошел к дочери, внимательно осматривая чистые открытые ладони, — не волнуйся.
Анна знала, что отец говорит ей это только, чтобы успокоить. Скорее всего Сибилла пробудет с Гилбертом только первые несколько минут, пока не откроется церковь. Его не было достаточно долго, а значит он успел рассказать Гилберту, как понять, что дело приняло дурной оборот.
Только вот мысль о том, что сам Вигмар не понимал и очень долго, не отпускала и тревожила Анну. Сможет ли охотник сообразить, что это больше не она или нет? Анна помнила, что дурные мысли нужно гнать от себя подальше, потому что они тянут за собой плохое, но не могла не волноваться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Плотная ткань легла на ее глаза.
— Не туго? — Вигмар быстро затягивал узел, осторожно осматриваясь, а Анна отрицательно покачала головой, — Времени нет, руки держи так же широко.
Анну сначала удивило, почему отец не завязал ей рот, но потом она поняла — он закупорил себе уши, пока был в доме. Это разумно, потому что с любым кляпом ведьма справиться могла, а вот добраться до головы инквизитора не так уж и просто.
“Но руки все же стоило завязать”, - подумала Анна, проходя в дверь.
Хотя что она могла сделать этими руками? Трав не было, до камня нужно тянуться, а за любым движением наблюдает отец, так что даже и прикоснуться к нему Анна не сможет. Это ее несколько успокоило.
Усадив дочь на стул, Вигмар начал свой осмотр, внимательно изучая каждый миллиметр кожи Анны. Незначительные потемнения, странные болезненные пятна, все то, за чем на самом деле могла скрываться подкожная язва. В обычной жизни все это могло сказать разве что о болезнях или особенностях организма, но вот у ведьмы имели совершенно другое значение. Выползающая из вечных адских котлов тьма, обретшая свободу, очень остро реагировала на пламя. Вигмар знал, что поэтому только огнем можно было очистить душу ведьмы. Чтобы не ошибиться, он зажег лучину и осторожно водил пламенем недалеко от кожи Анны. Все, что ощущала его дочь сейчас — только приятное тепло.
Изменения, вместо того, чтобы разочаровать Вигмара и отобрать у него еще одного дорогого человека, внезапно его обрадовали. Два больших пятна на голове Анне, что прятались в волосах и в прошлый раз вызывали сноп искр, сегодня заставили пламя разве немного дрогнуть, а трещины на губах вообще оказались обычными ранками.
Облегченно вздохнув, он стянул повязку с глаз Анны.
— Открывай глаза и сразу смотри вверх, — сказал он, уже ничего не опасаясь.
Даже если тьма и плещется внутри, это не то, чему он не сможет сопротивляться.
Анна выполнила все в точности, как попросил отец. От пламени перед лицом глаза слезились, но она терпеливо дождалась, когда огонек погаснет. Сегодняшний осмотр длился гораздо дольше прошлого раза, а с каждым шагом отца решительность Анны испарялась. Она боялась посмотреть на него, но почувствовав ласковое прикосновение к волосам, медленно подняла взгляд. Вместо выражения, которое она так боялась увидеть, на лице Вигмара расцвела широкая улыбка.
— Вы успели, — сказал Вигмар и больше не сдерживая эмоций, крепко обнял дочь, — но это не самое главное, Анна. Ты справляешься.
От свалившегося на нее облегчения Анне показалось, что в груди застрял ком. Она попыталась вдохнуть, но вместо этого всхлипнула, давясь слезами. Уткнувшись в грудь отцу, отпуская все свои тревоги, Анна вдруг поняла, что впервые за очень долгое время плачет от счастья. Лучина вспыхнула в последний раз и погасла.
Инквизитор
Франция, Нёшательский феод, деревня Домреми
1 мая 1438 года
Сибилла встревоженно посматривала на вход в комнату. Она все ждала, когда же появится Анна, но за дверью все также стояла тишина. Вчера Сибилла легла спать, так и не дождавшись сестру. Отец объяснял, что Анна уже взрослая и не стоит волноваться, если та не появилась вовремя, но Сибилла знала, что он не говорит всего. Все взрослые что-то скрывали, а ведь она совсем не ребенок. Сибилла понимала, что после того, как заболела мама, что-то произошло. А еще она помнила, как когда-то давно у ключа, Анна рассказывала про фей, что играют в ветвях раскидистого бука.
— А вы друг Анны? — пытаясь хоть как-то сократить время ожидания и обуздать волнение, Сибилла улыбнулась хмурому парню, что на вид был сильно старше Анны, — Простите, просто деревенские не очень нас любят. Раньше хотя бы Норман приходил играть, — Сибилла покраснела, отвернувшись к окну, — конечно, тогда мы были маленькие, но все же…