— Не стоит. Тебе там нужна помощь?
— Э-э... вроде того, — ответила она.
Я посмотрела на Мо, потом на Смити и направилась за ширму.
Мы одели Карлу, я схватила ее сумочку и отдала ей, прежде чем поцеловать в щеку и пожелать удачи, а затем Мо поднял ее на руки, чтобы отвести к машине.
Я следовала за ними по пятам, чтобы Мо точно понял, что я выполняю его приказ.
Я начала запирать дверь практически до того, как ее только захлопнули.
Когда вернулась в комнату, то поняла, как странно мне было оказаться здесь одной. В течение нескольких дней я была одна только в душе.
Я едва успела отправить маме эсэмэску с адресом Карлы и снять накладные ресницы, чтобы снять макияж, когда раздался стук в дверь и крик:
— Мо!
Что ж, он не валял там дурака.
Я почувствовала улыбку на губах, поспешив к двери, чтобы впустить его.
Он оказался в моем пространстве, вернувшись, что означало, вернулся к охране меня, и я поняла, что постепенно основательно влюбляюсь в него.
Он проделывал подобные вещи каждый день. Маленькие, может, большие, но подобное внимание каждый день, заставляя все больше влюбляться в него.
Что означало в свою очередь, если мы продолжим в этом же направлении, я буду мало-помалу влюбляться в него все больше и больше с каждым днем и так до конца жизни.
И мне это очень даже подходило. Тааак подходило.
Я спрятала улыбку при этой мысли, быстро отступила, чтобы не успела осуществить свое желание наброситься на него (или не поддалась этому желанию, которое у меня уже давно было), чтобы не усложнять его борьбу со своими желаниями наброситься на меня.
Я вернулась на свое место.
— Я удивлена, что ты не заставил Смити вызвать какого-нибудь вышибалу, чтобы он смог отнести Карлу до его машины.
— У них там четверо, представляющие для нас интерес. Им нужно следить за толпой.
Моя голова резко повернулась к нему.
— Правда?
Он опустил подбородок.
— Новые парни?
— Все завсегдатаи, но они давно не приходили. Все эти парни пугают официанток. Все эти парни, за которыми усиленно следили вышибалы, как только они появились в клубе. Ни один из этих парней, появившиеся сегодня, не показывались в клубе с тех пор, как было отправлено письмо.
Я почувствовала мурашки на затылке.
— Ты думаешь, один из них..?
— Думаю, что сегодня вечером у них будут хвосты, а завтра утром, как только они уйдут на работу, люди Хоука проверят их дома, и мы все узнаем.
Черт возьми.
Значит все может скоро закончиться.
Срань господня.
Они обыскивали чужие дома?
— Люди Хоука могут обыскивать дома? — Спросила я.
— Ага.
— Могут?!
— Могут делать все, что хотят, если их не обнаружат.
Ничего себе.
— Но разве это не противозаконно, если они даже что-то там найдут? — Спросила я. — Я имею в виду, они же не смогут передать то, что обнаружат полиции, чтобы копы смогли получить официальный ордер на обыск.
Мо передвинулся ближе ко мне, встав за спиной, пока я говорила.
И это был его ответ, когда он встал у меня за спиной.
— Верно, Мо? — Настаивала я.
Он молчал секунду, прежде чем я успела снова надавить, заговорил:
— Когда этого парня поймают, Лотти, главное жюри присяжных пока не знает, как с ним поступить.
— Главное жюри присяжных?!
— Хоук, Смити... — больше он ничего не сказал.
— И ты, — прошептала я.
— Я изложу свою позицию Хоку, доказав, что у меня есть право голоса.
— Свою позицию?
— После «Кинг Соуперс». Что было, то было. И я не возражаю. Но сейчас я принадлежу тебе, ты принадлежишь мне, так что я имею право голоса и мне есть что сказать.
О боже мой.
Мне совершенно необходимо было наброситься на моего здоровяка, возможно в скором времени (я надеялась) бойфренда.
— Тебе нужно отойти от меня, малыш, — прошептала я.
Его голова дернулась. Глаза потемнели. Мускулы на шее выделялись сексуальным образом, что никак мне не помогало.
Затем он вернулся к двери.
Я попыталась успокоить свое дыхание.
Потом повернулась к зеркалу, чтобы заняться макияжем.
Это не помогало, потому что в зеркале я видела отражение Мо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Его широкие плечи были прижаты к стене, а взгляд устремлен в пол, он не смотрел на меня.
Господи.
Им просто необходимо поймать этого парня как можно скорее.
Они обязаны были его поймать.
Дрожащей рукой я потянулась к чистящим салфеткам.
Потом приступила к делу.
* * *
— Начни с пальцев ног, Лотти.
Глубокий голос Мо, донесшийся до меня из темноты, говорил, что он не только не спал, но слышал, как я ворочалась.
Я перекатилась на спину и уставилась в потолок.
— Я пыталась. Это не срабатывает.
— Ты хочешь, чтобы я помог?
Во-первых, мне понравилось, что он спросил.
Во-вторых, его голос, доносящийся до меня с расстояния десяти футов, когда я не могла пересечь эти десять фунтов, и он тоже, совсем не навивал на меня сон.
— Ты не можешь помочь, Мо.
Он не ответил.
Внезапно меня осенила идея, я села и посмотрела через залитую лунным светом комнату на большое тело на моем диване.
— Ты должен попросить Хоука приставить ко мне кого-нибудь другого, чтобы мы с тобой смогли двигаться дальше.
Он не шевелился, только его губы:
— Этого не будет.
— Мо…
— Этого. Не. Будет.
Я замолчала.
Никогда не слышала, чтобы он так говорил. Его тон не допускал никаких возражений, вообще никаких, так что я поняла, что спорить с ним было бессмысленно, а я могла спорить с кем угодно.
— Я охраняю тебя, — заявил он.
— Знаю, — тихо ответила я.
— Больше никто, кроме меня.
Потом мне в голову пришла еще одна мысль, которая мне не понравилась.
— Знаешь, это не синдром женщины-влюбленной-в-своего-телохранителя, милый, — сказала я ему. — Это синдром Лотти-влюбленной-в-Мо. Я не собираюсь привязываться к какому-то другому парню из твоей команды.
Он молчал, и хотя я не могла видеть его лица, чувствовала, что он общается со мной.
Сильно.
Однако, учитывая, что я не могла видеть его лица, не понимала, что он говорит.
Поэтому позвала:
— Мо?
— Ты влюбилась в меня?
Теперь его голос был низким и напряженным.
Ох-хо-хо.
Может я слишком рано брякнула?
— Ну.. ум…
— Хватит болтать, Лотти.
Я закрыла рот.
— Я не об этом, — сказал он.
— А о чем же?
— Дело не в тебе, а во мне.
— Знаю, ты так сказал, если мы...
Внезапно он сел.
Я снова заткнулась.
— Я скажу тебе кое-что, — заявил он.
О Боже.
Я надеялась, что он предложит довести меня до оргазма.
А я тогда бы могла проделать то же самое своими руками и языком с его членом, я была относительно уверена, что могла бы проделывать два дела одновременно, доставляя ему удовольствие и высматривая плохого парня, чтобы в случае чего предупредить Мо, чтобы он успел нейтрализовать его, прежде чем получить пулю в затылок.
Тем не менее, если его член был таким же огромным, как все его тело, это могло бы быть с моей стороны затруднительно, не потому, что мне нужно было бы сильнее сосредоточиться на его члена, а потому, что я бы очень его хотела.
— Я сделал тебя своей официально, — продолжал он, — рядом с тобой больше не будет никто, Лотти, кроме меня.
Никогда бы не подумала, но то, что он сказал, было намного лучше любого оргазма в истории всех времен.
Это и был ответ на мой предыдущий вопрос.
Значит, я не слишком быстро призналась в своих чувствах.
— Ты меня понимаешь? — спросил он.
— Да, Мо, — прошептала я.
Я принадлежу ему.
Я буду его любовью (надеюсь), сокровищем (надеюсь)…
И он будет защищать меня.
Никого не будет, только он.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Что он постоянно и делал.
— А теперь спи, дорогая, — мягко произнес он.