— Черт, черт, обязательно ты должен втягивать в это Мак, — раздраженно пробормотал Смити.
— Ее в это дело уже втянули не по ее воли, — огрызнулся Мо. — Все дело в ней и всегда было только в ней. Я скажу свое слово, если бы любая жертва могла выбрать, какое наказание получит ее обидчик. Начался бы хаос, но мне плевать. Зато было бы справедливо, и все было бы решено одним махом, и никто бы больше не пострадал. Я не имею права решать за нашу уголовную систему. Но с того момента, как мы нашли его дневники, я неофициально отстранен от работы, путь расчищен, я могу официально заявить, что Лотти моя. Так что теперь я должен решить, насколько она защищена во всех отношениях. И я не собираюсь просить ее жить с тем фактом, что она узнает, что какому-то парню отрезали язык, даже если я лично хотел бы ему отрезать этот язык.
— Кажется, ты мне нравишься, — объявил Смити.
— Мне наплевать, — ответил Мо и снова посмотрел на своего босса. — Мы закончили?
— Возможно, тебе придется дать ложные показания, Мо, — напомнил ему Хоук.
— Меня это тоже не волнует, — ответил Мо. — Мы закончили?
— Ты был с ней, никто не должен знать, что ты был в этом доме, — пробормотал Хоук. Потом сказал:
— Мы закончили.
Мо повернулся на каблуках и направился к двери.
— У тебя два дня отпуска, Мо, — крикнул ему в спину Хоук. — Начиная с сегодняшнего дня.
Мо ничего не сказал, выходя за дверь.
Хотя он думал об этом не в первый раз, его босс был классным чуваком.
На небе поднималось солнце.
Рассвет нового дня.
Мо с нетерпением ждал этого дня.
Он, черт побери, надеялся, что никого не переедет, гоня на машине свою задницу к Лотти.
* * *
Хоук
Хоук стоял и смотрел в окно на отъезжающий пикап Мо.
Он почувствовал, как Смити подошел к нему.
— Ты позволишь мне позвонить Митчу и Слиму? — Спросил Хоук.
— Ага, — ответил Смити.
— И ты позволишь правосудию идти своим чередом?
— Ага.
— Тогда, после того как это произойдет, если Лотти не передумает, ты найдешь кого-нибудь, чтобы нейтрализовать этого чокнутого, — предположил Хоук.
— Ага, — Хоук уставился на пустую улицу.
— Мои девочки должны быть в полной безопасности, Хоук, — объяснил Смити.
— Я не сказал ни слова.
— Все женщины должны быть в безопасности.
Он повернулся к человеку, стоявшему рядом.
— У меня есть дочь, Смити, и жена. Я сам об этом думаю.
— Ты ничего не узнаешь, — заверил его Смити.
— Я могу тебе дать некоторые контакты, если нужно. Но если ты хочешь все сделать сам, это твое дело, чтобы защитить других, это не мое дело.
Смити изучающе посмотрел на него, прежде чем заметил:
— Твой парень, он не имел права голоса, ты просто хотел, чтобы он думал, что он имеет.
— Он был здесь и говорил за нее. Единственное, что меня огорчает, так это то, что Мо оказался прав, у нее должен быть голос в этом деле. Но, в конце концов, она его не имела.
— Для этого и существуют такие люди, как мы, Дельгадо, — заметил Смити. — Кто-то должен принимать трудные решения. Этот парень, — он поднял руку, указывая на дом, в котором они находились, — он чокнутый. С ним что-то не так. Но это не моя проблема. То, что находится в его подвале — самый страшный кошмар для любого человека. Вот это моя проблема. Я не могу этого вынести.
Хоук кивнул.
Он мог бы поспорить, но почему-то не стал, согласился.
— Я запру дверь, когда ты уйдешь, — сказал он.
Смити не стал задерживаться.
Хоук запер дверь, когда тот ушел.
Сначала он разобрался с ситуацией через Хорхе, потом позвонил Слиму.
Митч был добропорядочный и прямой, как стрелой.
Слим был из УБН. Он хорошо входил в сумеречную зону. Он позаботится об этом.
Затем Хоук вернулся домой, и его встретили звуки столпотворения, доносившиеся из кухни. Это столпотворение — его жена, готовящая завтрак для троих детей.
Дело было не только в детях, хотя оба его сына были бандой.
Гвен была еще большей бандой, к счастью, поэтому получала удовольствие от хаоса, творившегося в семье.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Младшая, Виви, налетела на него, ударившись в ноги еще до того, как он добрался до кухни.
Хоук опустил глаза и положил руку ей на голову.
Его черные волосы и голубые глаза Гвен.
Настоящая красотка.
О ней было написано тем ублюдком в последнем письме, он готовил для нее тоже комнату…
Нет, у него не было никаких аргументов против мнения Смити.
— Привет, папочка, — поздоровалась она.
— Привет, красавица, — ответил он.
— Мама готовит нам блинчики из шоколадного печенья.
Конечно, мама готовит, он понятия не имел, что можно готовить из шоколадного печения блинчики.
Для Ястреба это звучало отвратительно.
Но тесто для печенья рассматривалось его женой как группа продуктов номер один, возможно, самая важная, и она без колебаний делилась разными рецептами со своими детьми, применяя творчество.
Хоук улыбнулся своей дочке, но мысли его были заняты женой.
— Виви, милая, иди на кухню и приструни своих братьев, пока я их не пристрелила. Дай им в руки портфели, ты же знаешь, как это делается, — приказала Гвен, выходя в коридор в маленьких серых шортах с кружевами внизу и свободной серой майке, еще больше кружев внизу.
— Хорошо, мамочка, — согласилась Виви, сжала бедра Хоука и выскочила из фойе в кухню открытой планировки.
Он убрал руку с одной из своих девушек только для того, чтобы оказаться в объятиях другой, когда его жена прижалась к нему.
Хоук прижал ее к себе, но, учитывая, что его дети были в соседней комнате, он не положил руку ей на задницу, как хотел.
Ее глаза скользнули по его лицу.
— Все хорошо?
— Да, Душистый Горошек, — пробормотал он.
— Тяжелая ночь?
— Работа сделана.
Она прижалась ближе и улыбнулась ему.
Как только она это сделала, он начал отсчет.
Когда он вернулся в гараж после того, как отвез детей в школу, время вышло.
Дети в школе.
Дело завершено.
Пришло время заняться сексом с женой.
9. Немного больше
Лотти
Я проснулась, когда рассвет целовал небо.
Так и не поняла, что меня разбудило, хотя просыпалась, видела, что Мо здесь, потом снова засыпала, осознавая, что он со мной в комнате на своем диване.
Но в этот раз я поняла, что что-то было не так.
Я приподнялась на локте, взглянула на диван.
Пусто. Мо не было.
Меня это встревожило, хотя иногда по утрам, когда я просыпалась, его тоже уже не было на диване. Он ходил в ванную или осматривал дом, потом возвращался.
Я приподнялась на локте, прислушиваясь на всякий случай, но не услышала никаких звуков ни из ванной, ни внизу дома.
После того как Мо вчера сообщил, что парень был в клубе, он так напрягся, будто в него воткнули провод под напряжением, который заряжал все кругом.
Даже меня.
Я подозревала, что он захочет присутствовать на допросе или при задержании, или при обыске в его доме, или чем они там занимаются, но он должен был оставаться со мной.
По дороге домой, все было, как обычно, но поскольку никаких новостей не было, мне пришлось его попросить усыпить меня «начинаем с пальчиков ног до колен».
Не для того, чтобы заставить мне помочь заснуть, я хотела помочь ему расслабиться, чтобы его вибрации напряжения исчезли из комнаты, и я могла заснуть, чтобы он, по крайней мере, перестал беспокоиться обо мне.
Слушая его глубокий убаюкивающий голос, я сделала именно то, что он и говорил, расслабилась и заснула.
Но сейчас. Сейчас было сейчас.
Если парня поймали, неужели Мо меня бросил?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Если они его поймали, разве Мо не остался бы со мной и не набросился бы на меня?
Решив, что мне очень нужны ответы на все эти вопросы, я откинула одеяло и свесила ноги с кровати.