Читать интересную книгу ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ ПОСТАНОВЛЯЕТ... - ЮРИЙ ГОРЬКОВ

Думается, что только суд истории, самый объективный суд, поставит все точки над «i» в политическом портрете Сталина. Но ведь многие пытаются взвалить на Сталина всю вину за кровь и жертвы народа, на него одного, и ничуть — на Гитлера, а Великую Отечественную войну называют схваткой двух тиранов.

Вот как отзывался о Сталине адмирал Леги — советник двух президентов США после первого пленарного заседания глав трех государств в Тегеране: «Большинство из нас до встречи с ним считали его «бандитом», «главарем», который пробился на высший пост в своем правительстве.

Это впечатление было ошибочным. Мы сразу же поняли, что имеем дело с весьма умным человеком, который умел хорошо говорить и был намерен получить то, чего хотел для России… Подход маршала к нашим общим проблемам был прямым, благожелательным и учитывающим точки зрения двух его коллег — пока один из них не выдвигал предложение, которое по мнению Сталина, шло вразрез с интересами Советского Союза. Тогда он мог быть бесцеремонно прямым, почти грубым»40 .

Другие члены ГКО

Вторым человеком по положению в государстве после И. В. Сталина был Вячеслав Михайлович Молотов. Он вступил в войну заместителем председателя Государственного Комитета Обороны, членом Ставки Верховного Главнокомандования, заместителем Председателя Совнаркома СССР, наркомом иностранных дел СССР — по служебной линии, а по партийной — членом Политбюро ЦК ВКП(б). До войны и во время ее он пользовался абсолютным доверием вождя. Таким его знал народ, таким его знал весь мир.

Анализ журнала посещений И. В. Сталина в Кремле показывает, что Вячеслав Михайлович был ему самым близким человеком, особенно в предвоенные годы. Он настолько понимал Сталина, что и мыслил по-сталински. Один из представителей Коминтерна об этом писал, что во время беседы со Сталиным в присутствии Молотова, создавалось впечатление, что сидит и говорит один человек. Молотов мог перебивать Сталина, который сам, не дожидаясь конца высказывания Молотова, продолжал его мысль.

В личном фонде Молотова имеется документ, где некий Кинкеид писал: «Молотов — один из лейтенантов и правая рука Сталина (конечно, будет выполнять его решения) — шесть сроков тюремного заключения и две ссылки в Сибирь — вот отдельные моменты сравнительно небольшой карьеры Молотова»1 . Это тоже их сближало.

Сталин на вопрос одного из репрессированных, вхожего в его кабинет: «За что меня посадили?» ответил: «Я революционер, ты революционер, — я посидел, должен посидеть и ты»2 .

Возможно, это была шутка, но с подобными шутками он иногда обращался к своим подчиненным.

Вячеслав Михайлович побывал за свою жизнь на многих ответственных партийных и государственных постах, и в частности был председателем Нижегородского губисполкома, секретарем Донецкого губкома, а также Секретарем ЦК КП(б) Украины и ЦК ВКП(б), а с 1930 года по 1941 год был Председателем СНК СССР. Во время войны возглавлял Наркомат иностранных дел.

Он был беспредельно предан Сталину, несмотря на то, что тот платил ему черной неблагодарностью.

Даже после ареста своей жены Полины Жемчужиной, наркома рыбной промышленности, члена ЦК ВКП(б), он не изменил своего отношения к вождю.

Он спокойно воспринял досье на свою супругу, которое ему вручил для прочтения Сталин на одном из заседаний Политбюро.

Прочитав его, он спросил у Сталина:

«— Ко мне претензии есть?

— Сталин ответил: нет».

Тогда Молотов пошел к телефону и, соединившись с женой, сказал: «Полина, дальше мы вместе жить не можем».

Вот и весь протест. И тем не менее ни Вячеслав Михайлович, ни его жена не укоряли Сталина даже после его смерти за предоставленный тюремный отпуск.

Несмотря на такие сложные взаимоотношения, тандем Сталин — Молотов имел огромный авторитет. По крайней мере, в знакомстве со множеством дел и документов не удалось выявить ни малейшей критики Сталина в адрес Молотова. Сталин воздерживался от критики его и во время войны, хотя Молотова и потеснил со второго места в государстве Л. П. Берия. Он был по-прежнему вхож к Сталину, но, мало вмешивался в разговоры.

Утратив перед самой войной высокий пост Председателя Совнаркома в пользу Сталина, он все же играл важную роль в государственном управлении, будучи наркомом иностранных дел СССР.

Молотов многое сделал в деле консолидации антигитлеровской коалиции не только США, Англии, но и многих других стран. Скажем больше, его международный авторитет был велик. Вырвав в буквальном смысле слова должность наркома иностранных дел еще до войны, после мюнхенской «сделки», виновником которой, по мнению Сталина, был М. М. Литвинов, который был вызван к Сталину прямо с заседания Лиги Наций и в одночасье отстранен от должности. Молотов совместил в одном лице должности Председателя Совета Народных Комиссаров СССР и наркома иностранных дел, хотя наиболее приемлемой кандидатурой на этот пост был В. П. Потемкин, пользовавшийся уважением Сталина. Но близость его к некоторым участникам заговора (Федько — зам. НКО СССР, который был арестован) не позволили ему занять эту должность. Таким образом, Вячеслав Михайлович обеспечил себе отход на случай потери должности председателя.

Вячеслав Михайлович сделал многое и для укрепления международного авторитета нашего государства, и для создания выгодных политических условий в ведении войны. Он умело руководил дипломатическими органами в расстановке сил в пользу Советского Союза.

Пользуясь заслуженным авторитетом у министров иностранных дел США и Англии, Молотов сыграл важную роль в подготовке конференций министров иностранных дел в Москве в 1941 г. и 1943 г., а также в общениях с главами государств перед Тегеранской и Ялтинской конференциями. Будучи инициатором Московской конференции министров иностранных дел СССР, США и Англии в сентябре 1941 г. он занял твердую позицию в оказании конкретной помощи СССР по поставке вооружения, боевой техники и материальных средств. Впоследствии занимался делами по открытию второго фронта. Во время угрозы развала антигитлеровской коалиции, вызванной невыполнением союзниками обязательств по поставкам, когда судьба Сталинграда висела на волоске, он выступил с инициативой проведения конференции министров иностранных дел «большой тройки» 18 октября 1943 г. Будучи, как мы уже говорили, практически вторым человеком в государстве, с назначением Л. П. Берии председателем Оперативного бюро и заместителем председателя ГКО, Молотов постепенно стал утрачивать свое положение, особенно когда начал складываться неофициальный тандем Берия — Маленков, а затем триумвират Берия — Маленков — Булганин. После войны к ним присоединился и Хрущев. Их роднило не Политбюро, а участие в НКВД, в частности единство информационного поля при безусловном приоритете Берии, хотя, на мой взгляд, их раздирали внутренние противоречия в борьбе за власть.

Это особенно проявилось в послевоенный период, когда Сталин терял свою твердость, в его предсмертные дни и после его кончины в 1953—1955 г., когда «старая гвардия» — Молотов, Ворошилов, Каганович — потеряла свой авторитет, а в новой началась открытая «драка» за власть. Но мы забежали несколько вперед, тем более что события этих лет многим известны. Возвратимся все же к периоду войны и вспомним, чем занимался Молотов в ГКО.

Будучи заместителем председателя ГКО, он подписывал добрую половину постановлений ГКО, особенно по отраслям промышленности, не связанной с обороной. Кроме этого, он был ответствен перед ГКО за производство танков в течение всей войны, имея в руках специальную группу «танкистов».

Его положительное участие в решении вопросов в танковой промышленности сыграло свою роль в налаживании производства танков и самоходных орудий.

Думается, что благополучие в танковой отрасли определялось не столько участием В. М. Молотова, а в большей степени одаренным от природы высокими организаторскими способностями наркомом танковой промышленности Вячеславом Александровичем Малышевым.

Молотов, ответственный за танкопром, как и некоторые другие представители «старой гвардии», осуществлял руководство старыми бюрократическими методами: проведением совещаний по решаемым вопросам с приглашением лиц, не имеющих отношения к ним, с большой затратой времени. Вот что говорил в своих воспоминаниях Анастас Иванович Микоян о стиле работы В. М. Молотова:

«Как-то Молотов позвонил и попросил меня зайти к нему, поскольку есть ряд вопросов, поставленных Малышевым, где нужна была моя помощь.

Я пошел к Молотову по двум соображениям: во-первых, из уважения к Молотову (я мог бы попросить прислать ко мне бумаги) и, во-вторых, потому, что Молотов сказал, что у него большое совещание, а меня заинтересовала атмосфера, в которой будут обсуждаться поставленные Малышевым вопросы. Это было летом 1941 года. На совещании было человек 20, не меньше: нарком, заместители наркома, члены коллегии Госплана. Во главе стола сидел Молотов. Меня посадили рядом. Рассмотрение и обсуждение вопросов продолжалось чуть ли не час… Молотов давал слово одному, другому, многие возражали. Молотов разрешал много говорить разным представителям… У Молотова была странная манера. Сам он, по существу, по обсуждаемому вопросу не говорил. Вообще мало говорил на заседаниях и совещаниях. Когда подошли вопросы, которые касались меня (снабжение рабочих танковой промышленности продовольствием и снабжение материалами всего танкового производства), я, понимая значение всего этого дела, дал согласие на снабжение рабочих по высшей категории и поддержал некоторые другие просьбы.